Pink Floyd: Кирпич к кирпичу - Олег Мухин

МЭТТ РЕСНИКОФФ, репортер «Musician»: Альбом «A Momentary Lapse Of Reason», по-видимому, не имел целью радикально изменить стиль группы. Ты испытывал сложности при записи? Или ты пытался что-то доказать?

ДЭВИД ГИЛМОР: Я, безусловно, должен был доказать, что Роджер не является больше частью группы. Я полагаю, что люди неправильно понимают или истолковывают его роль в нашей истории. Мне было очень важно доказать, что мы по-прежнему настроены продолжать работать. Это была «жизнь после Роджера», понимаешь?

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Замечательная песня — «A New Machine» («Новая Машина»), в конце которой ты высказываешь мысль, что мы пойманы в ловушку сами собой. Я не понял, было ли это оптимистичным комментарием или плачем заключенного. Но само это заявление как бы означает, что «Pink Floyd», с Уотерсом или без, разваливаться не собираются.

ДЭВИД ГИЛМОР: Верно.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Было ли это послание позитивным или негативным?

ДЭВИД ГИЛМОР: Не думаю, что я хочу говорить об этом. Считаешь ли ты его оптимистичным или нет — это зависит от тебя. Я имею в виду, что многие люди не рассматривают эту песню как повод пойти и спрыгнуть со скалы или что-то вроде того, не так ли?

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Река является лейтмотивом в творчестве твоего друга Пита Тауншенда. Вы оба владеете плавучими звукозаписывающими студиями, стоящими на якоре на Темзе, и река постоянно фигурирует в вашем творчестве. В песне «Sorrow» присутствует море — темное и тревожное, тогда как у Пита море доброе.

ДЭВИД ГИЛМОР: «The Sea Refuses No River» («Морю не нужна река»), да-да. Текст к «Sorrow» я сочинил до того, как написал музыку, обычно я делаю наоборот. Река — это очень обширная тема; реки — очень символичный, емкий образ. У Рэнди Ньюмана есть песня «In Germany Before The War» («В довоенной Германии»), где он рассказывает о маленькой девочке, убитой старым извращенцем. «Я смотрю на реку, а думаю о море». Припев мне очень нравится; река не имеет непосредственного отношения к происходящему, но символ прекрасный.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Твое судно находится рядом с судном Тауншенда?

ДЭВИД ГИЛМОР: Да, в паре миль вверх по реке. Судно Пита — это большая стальная баржа. Его главная студия «Fel Pie» расположена не на судне, она находится прямо напротив места швартовки. Что касается меня, мне просто посчастливилось найти этот прекрасный корабль, который был построен в виде плавучего дома и был очень дешев, поэтому я и купил его. И только потом я подумал, что мог бы использовать его как студию. Аппаратная представляет собой помещение размером 30 футов на 20, это очень удобное место для работы — три спальни, кухня, ванная, большая гостиная. Судно имеет длину 90 фунтов.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Будете ли вы записывать там следующий альбом «Pink Floyd»?

ДЭВИД ГИЛМОР: Мы бы хотели, да. Мы сделали там много подготовительной работы для последнего альбома. Если мне нужно добавить вокалы, я могу сделать все гитарные партии на судне. Вещи, подобные соло в конце «Sorrow», были сделаны там, звук моей гитары был пропущен через маленький усилитель «Gallien-Krueger».

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Тауншенд написал стихи к двум песням на твоем сольном альбоме «About Face». Ты и он чередовали запись своих собственных дисков с участием в очень успешных группах.

ДЭВИД ГИЛМОР: Думаю, Пит чувствует некоторую несвободу в том, чем он хочет заниматься, будучи в «The Who». Как я полагаю, мы все чувствуем несвободу в том, что мы пытаемся делать, просто в силу разных индивидуальностей и тех ролей, которые создаем для самих себя. Я знаю, он ощущал дискомфорт в отношении некоторых вещей — вещей, которые он мог бы выразить в соло-материале. Что касается меня, несвободой был тот высочайший уровень, на который вышел «Pink Floyd». Приятно уйти и делать что-нибудь на несколько ином уровне; уйти и выступать в театрах, что на самом деле невозможно, будучи в «Pink Floyd», до тех пор пока мы не станем менее популярными.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Насколько уровень, на который вышел «Pink Floyd», важен для тебя?

ДЭВИД ГИЛМОР: Мне нравится нынешний уровень «Pink Floyd». Множество людей хотят купить билеты, чтобы посмотреть на нас. И я несу гораздо большую ответственность, когда выступаю сольно. Но это приятно.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Ты сделал большую часть работы по созданию «A Momentary Lapse». Ник Мейсон согласился быть на вторых ролях в группе, а Рик Райт, по существу, был уволен еще в 1980 году. Последний флойдовский альбом стал проектом, подготовленным и осуществленным тобой при помощи сессионных музыкантов и приглашенного сочинителя текстов песен. За исключением названия «Pink Floyd» это был сольный альбом Дэвида Гилмора.

ДЭВИД ГИЛМОР: Ну, я на самом деле работал над этим альбомом, как если бы я работал над альбомом «Pink Floyd». Разница заключается в процессе мышления, в способе подхода к песням. Но да, в некотором смысле ты прав. И кто-нибудь мог бы сказать, что на моем последнем сольном альбоме я был ближе к «Pink Floyd» по звучанию, чем ранее. Может быть, именно это несколько увеличило его продажу, кто знает?

МЭТТ РЕСНИКОФФ: В песне «Murder» («Убийца») с альбома «About Face», несомненно, присутствовали флойдовские нотки.

ДЭВИД ГИЛМОР: Я ушел от флойдовского звучания на этом альбоме, потому что… не знаю почему. Я просто почувствовал тогда, как нужно сделать песни. Однако я не подстраиваюсь под флойдовское звучание, делая альбом «Pink Floyd». И мы никогда не говорим: «Господи, песня звучит не совсем по-флойдовски — давайте сделаем вот так, чтобы она звучала более по-флойдовски».

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Если бы существовала формула «Pink Floyd», «Murder» соответствовала бы ей стопроцентно: печальная акустическая секция, помпезная мелодия, неожиданное вступление оркестра, гитарное соло и снова пышная тема, основанная на мелодии вначале. Определенно, эта формула не присутствовала на «A Momentary Lapse». Пытался ли ты, создавая этот альбом, добиться фирменного звучания «Pink Floyd»?

ДЭВИД ГИЛМОР: Нет. Вовсе нет. Я просто спрашивал себя: «Хороши ли эти песни?» — и продолжал работать, стараясь составить пластинку из тех песен, которые я считал хорошими. Как бы то ни было, пластинка не начинает автоматически звучать как флойдовская, если на ней мой голос и моя гитара. Я действительно не знаю, почему мой второй сольный альбом и первый постуотерсовский альбом имеют разные звучания. Думаю, это просто из-за моего подхода к ним. На сольном альбоме я фактически ушел в сторону, то была чисто рок-н-ролльная пластинка.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Начало песни «Short And Sweet» («Маленький и милый») с твоего первого сольника звучит как черновик «Run Like Hell».

ДЭВИД ГИЛМОР: Да, гитара с нижней струной, перенастроенной на ноту ре, и игра на ней получается в ре-тональности. Это слышно и там и там. (Смеется.) Это часть моего музыкального репертуара, да.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Для прогрессивного рокера ты играешь слишком правильно; единственный раз я заметил атональность в конце вещи «You Know I'm Right» («Знаешь, я в порядке»). Ты редко бываешь анархичен.

ДЭВИД ГИЛМОР: Я обладаю обостренным чувством мелодии. Не хочу экспериментировать, исполняя песни, которые мне нравятся. Я занимаюсь экспериментами в студии, когда слоняюсь из угла в угол; ты просто не слышишь их, когда я в поиске. К тому времени, когда мелодии звучат на концерте, я уже придал им ту форму, какая мне нравится.

«New Machine» имеет звучание, которое, насколько я знаю, никто до меня не делал. Шумовые импульсы, вокодеры вносили что-то новенькое. Но экспериментируя вживую, перед зрителями, как мы это делали в шестидесятых и в самом начале семидесятых, делаешь очень много ошибок. Большинство тех экспериментов были ужасными, и я не собираюсь их повторять.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Когда ты играл в ритм-энд-блюзовых кавер-груп-пах, приводили ли тебя в замешательство дикие импровизации на концертах «Pink Floyd» или ты наслаждался ими?

ДЭВИД ГИЛМОР: У меня большой опыт импровизации, но я не считал, что «Pink Floyd» движется в правильном направлении. У меня ушло некоторое время, чтобы разобраться в музыке группы и начать оказывать на нее влияние. Это был обоюдный процесс: я пытал изменить группу, группа пыталась изменить меня.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Ты изобрел новый саунд; это была новая, очень насыщенная английская музыка конца шестидесятых годов.

ДЭВИД ГИЛМОР: Группа поняла, что мы чего-то достигли, когда мы сочинили заглавную вещь диска «A Saucerful Of Secrets». He могу сказать, что я до конца осознал, что произошло, когда мы делали ее с Роджером, который сидел рядом и рисовал маленькие диаграммы на кусочках бумаги. Но в течение последующего периода я старался добавить в музыку все, что знал о гармонии, и сделать ее несколько более «мейнстримной», если хочешь. Мы с ребятами обменивались идеями, техническими приемами и знаниями.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Был ли Роджер хорошим басистом в ту пору?

ДЭВИД ГИЛМОР: Он играл в своем собственном, довольно простом стиле. Он никогда не стремился к самосовершенствованию как бас-гитарист, и в половине случаев на альбомах играл на басу я, поскольку делал это быстрее, чем он. Я имею в виду ранние диски.