Наивная плоть - Нора Робертс

Он ушел, а она осталась, свернувшись калачиком, в постели.

Он плохо выспался. Неудивительно, хмуро подумал Финн. Ей необходимо время, напомнил он себе. И забота. И терпение. И он ни за что не должен выпустить наружу свою страсть, которая терзала его изнутри. Дина испугалась бы, решил Финн, если бы поняла, как сильно он ее хотел.

Он и сам уже почти боялся этого.

На озере был туман. От легкого бриза его светлые пряди рвались, как вата, и заглушали звук лодочного мотора. На востоке небо постепенно светлело, серебряное солнце выглядывало из-за дымки, пронизанное радужными лучами. Она чувствовала запахи воды и сосен, а также мыла из душевой Финна. Дина сидела на носу лодки, руки сложены на коленях, воротник куртки поднят.

– Как красиво! – У нее изо рта вырвалось облачко пара. – Кажется, что, кроме нас, здесь никого нет на много миль.

– В Синечвайне полно отдыхающих и туристов. – Он заглушил мотор, и лодка тихо закачалась на спокойной, как стекло, воде. – Возможно, даже на озере у нас уже есть компания.

– Здесь так спокойно. – Но она уже услышала вдалеке тарахтение другого мотора, крик встревоженной птицы и слабое шлепанье воды о корпус лодки.

– Этим-то и хороша рыбалка. – Бросив якорь, он протянул ей удочку. – Ее нельзя ускорить. Нельзя собрать здесь толпу. От тебя требуется только сидеть на одном месте, пока твоя голова отдыхает.

– Пока голова отдыхает, – повторила Дина.

– Сейчас мы будем удить рыбу самым обыкновенным, проверенным способом, – начал он. – Для него требуется больше ловкости, чем когда рыбу заранее приманивают к месту ловли.

– Правильно.

– Пожалуйста, без сарказма. Это искусство.

– Искусство? В самом деле?

– Искусство, – продолжал Финн, – состоит в том, чтобы тихо ждать на поверхности воды, подманить рыбу и потом умело подсечь ее.

Дина оторвалась от изучения красивых блесен и посмотрела на воду.

– Не вижу никакой рыбы.

– Увидишь. Поверь мне. Теперь закидывай удочку. Одним движением руки.

– Так мой отец всегда говорит о лошадиных подковах.

– Это так же серьезно. – Он уверенно шагнул на нос.

– Подковы – это серьезно?

– О Господи, Дина, неужели ты вообще ничего не понимаешь? Когда мужчине надо расслабиться, перевести дух, это еще не значит, что он не хочет соревнования.

Она усмехнулась, когда он передвинул ее руки на удилище.

– Ты понравился бы моему отцу.

– Похоже, что он разумный человек. Теперь крепко сожми руки, а запястья расслабь. – Он поставил Дину в устойчивое положение, закинул удочку так, что крючок шлепнулся в спокойную воду с тихим шлепком. От блесны, словно по волшебству, по воде побежали расходящиеся круги, приводя Дину в восторг.

– У меня получилось! – Сияя от счастья, она посмотрела через плечо Финна. – Ладно, у тебя получилось, но я тоже помогала.

– Неплохо. У тебя хорошие задатки. – Теперь он взял свою удочку, выбрал блесну. Бесшумный взмах удилищем, едва заметная рябь на поверхности воды.

Несмотря на свою радость. Дина ощутила дух соперничества.

– Я хочу еще раз!

– Хочешь или нет, тебе придется повторить. Но вначале надо смотать леску.

Она подняла брови.

– Я знаю.

– Медленно, – поучал ее Финн, усмехаясь одними уголками губ и показывая на своей удочке. – Плавно.

Терпение – это такое же искусство, как и умение закинуть крючок.

– Так что же, мы просто будем здесь сидеть и то забрасывать крючок, то сматывать леску назад?

– Хорошая мысль. Я вполне могу здесь сидеть и смотреть на тебя. Не такой уж плохой способ провести утро. Теперь, если бы ты была мужчиной, мы развлекались бы, рассказывая друг другу небылицы – про рыбу и женщин.

Сосредоточенно наморщив лоб, она опять забросила удочку. У нее не получилось, чтобы блесна вошла в воду беззвучно, но Дина с удовольствием прислушалась к победному шлепку.

– И, по-видимому, именно в таком порядке.

– Как правило, эти темы пересекаются. Мы с Бэрлоу Джеймсом однажды провели здесь шесть часов. Не думаю, что тогда мы сказали друг другу хоть одно слово правды.

– Я тоже могу врать.

– Не-а. С такими глазами у тебя ничего не получится. Но я могу облегчить твою задачу: расскажи мне о своей семье.

– У меня три брата. – Она не сводила глаз с поплавка, готовая к решительным действиям. – Двое старше и один младше. Старшие женаты, а младший учится в университете. Может быть, мне надо как-то водить по кругу или что-нибудь в этом роде?

– Нет, просто расслабься. Они все живут в Канзасе?

– Ага. У моего отца скобяная лавка, и старший брат работает вместе с ним. Мама заведует бухгалтерией. Что ты делаешь?

– Вытаскиваю форель, – спокойно ответил он, сматывая леску. – Уже попалась на крючок.

– Ты уже поймал рыбу? – Дина наклонилась вперед, дернув свою удочку. – Уже?

– Ты росла в городе или в предместье?

– В предместье, – нетерпеливо ответила она. – Как это получилось, что ты уже поймал рыбу? Ой, посмотри! – Словно зачарованная, она таращила глаза на форель, которую Финн достал из воды. Та извивалась, а набиравшие силу солнечные лучи блестели на ее плавниках. Финн положил рыбу в сетку и шлепнул о корму, а Дина все никак не могла отвести от нее взгляда. – Конечно, у тебя блесна лучше, чем у меня, – наконец произнесла она, когда Финн извлек крючок и положил рыбу на лед.

– Хочешь поменяться?

Упрямая складка прорезала ее лоб.

– Нет.

Она внимательно наблюдала, как Финн опять закинул удочку. Потом решительно смотала леску, поменяла положение и закинула с другой стороны лодки – больше с энтузиазмом, чем с умением.

Финн только ухмыльнулся, глядя на нее, и Дина задрала нос кверху.

– Ну, расскажи теперь о своей семье.

– Мне нечего рассказывать. Родители развелись, когда мне было пятнадцать лет. Я был единственным ребенком. Они оба адвокаты. – Он закрепил удочку, чтобы открыть термос с кофе, и наполнил стаканчики для себя и Дины. – Они очень цивилизованно похоронили друг друга под горами бумаг и решили разделить все имущество пополам. Меня в том числе.

– Мне очень жаль.

– Почему? – просто, без горечи спросил Финн. – В семье Райли не было прочных связей. У каждого из нас теперь своя жизнь, и всех это устраивает.

– Я не хочу критиковать, но это звучит так ужасно холодно.

– Так оно и есть. – Он отхлебнул кофе, наслаждаясь спокойствием прохладного утра, любуясь отражением солнца на воде. – Но и разумно. У нас нет ничего общего, кроме крови. Зачем притворяться, что это не так?

Дина не нашлась, что ответить. Она жила далеко от своей семьи, но всегда чувствовала с ней связь.

– Они могли бы гордиться тобой.