Рыцарь призраков и теней - Пол Андерсон

Обстановка кают-компании не уступала виду за окном: серые, с перламутровым отливом, стены, обитые темно-бордовым велвилом диваны, стол из настоящего тика, на столе — бутылка виски с подобающей закуской, теплый, безупречно очищенный воздух, приятная бодрая музыка, запах сирени. «Хулиган», личный корабль капитана сэра Доминика Флэндри, имел превосходное вооружение, был более быстроходен и маневрен, чем любое другое судно такого же класса, но его жилой отсек отражал жизненную философию владельца, который считал, что, если уж человеку суждено родиться в эпоху декаданса, нужно с этим фактом смириться и получать удовольствие.

Флэндри развалился на диване, глубоко затянулся, отхлебнул из стакана и с некоторой тревогой посмотрел на Доминика Хэзелтайна. Если граница и вправду вот-вот начнет разваливаться, а парню снова туда лететь...

— Ты уверен? — спросил он. — Что доказывает, будто полученные тобой сведения верны? Свидетельства других всегда ненадежны. Я хочу узнать об этом поподробней.

Его собеседник не отвел взгляда.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты почувствовал себя стариком, — последовал ответ, и Флэндри ясно понял, что сидящий перед ним капитан-лейтенант военной разведки, двадцати семи лет от роду, давно перестал быть мальчиком, точно так же, как перестал быть мальчиком и его отец. Хэзелтайн улыбнулся. Он не хотел показаться слишком резким.

— Ну хорошо. Давай поговорим. Быть может, с возрастом мне удастся приобрести твой опыт в трех главных в этой жизни вещах.

— Трех? — удивленно поднял брови отец.

— Драться, развлекаться и — ждать. Конечно, я не застал того времени, когда ты дрался. Думаю, ты преуспевал в этом занятии так же, как и во всех остальных. Однако последние три года, как я слышал, ты жил в Солнечной системе, на отдыхе. Если даже император не получил полной информации о Деннице — и вряд ли, кстати сказать, получит, — то уж его избалованному любимчику и вовсе надеяться не на что.

— Так уж и избалованному. У его величества крутой нрав. Поэтому, насколько позволяют приличия, я стараюсь держаться от двора подальше. Что до моего бессрочного отпуска, лишь император может вернуть меня на службу, если, конечно, я сам не соскучусь и не попрошу о назначении. Этот отпуск — единственная моя привилегия, если не считать огромного количества способностей, талантов и обаяния, данных мне от рождения. Теперь я как раз занимаюсь тем, что раздаю свои хромосомы направо и налево.

Флэндри специально взял легкий тон в расчете получить такой же ответ. С начала их многомесячной поездки отец и сын не говорили серьезно. Они шутили, и когда с риском для жизни бродили по Великим Рифам на Марсе, и когда играли в карты в шахтерских притонах на Венере, и когда исследовали кольца Сатурна, и когда ужинали на Япете с двумя очень искушенными и очень дорогостоящими леди. Неужели настала пора возвращаться к реальности?

Флэндри был сыну скорее другом, чем отцом. Разница в возрасте почти не чувствовалась. Оба были высоки ростом, ловки, у обоих были серые глаза и бархатные баритоны. Лицо Флэндри было, пожалуй, чересчур красивым из-за прямого носа, высоких скул и волевого подбородка — джентльменский набор, полученный в результате давней косметической операции, результаты которой Доминик-старший нс позаботился потом изменить обратно. Да еще у него были ухоженные усы. Гладкие каштановые волосы слегка поседели на висках. Хэзелтайн подозревал, что отец красится, — тот ухмылялся и не возражал. Оба предпочитали гражданскую одежду, но цветастая блуза Флэндри, его алый пояс, яркие голубые штаны и кожаные туфли с загнутыми носами резко контрастировали с неброским комбинезоном молодого человека.

Более крупные черты лица, нос с горбинкой, иссиня-черные волосы Хэзелтайна напоминали Флэндри Перси д’Ио в те дни, когда он расстался с ней на одной теперь уже уничтоженной планете, не зная, что Перси носит под сердцем его ребенка. Прошло шесть недель с тех пор, как юноша прибыл на Терру. Загар далеких светил нс успел сойти с его лица, еще не изгладились морщины, оставленные чужедальними непогодами. Но и без этих отметин простые вкусы молодого человека выдавали в нем выходца с окраин Империи. Подобно отцу, он с удовольствием пил и развлекался, любил витиевато выражаться...

{– ...нахожусь в несколько затруднительном положении. Именно сейчас мой адмирал подыскивает мне миленькую работенку с летальным исходом.

Флэндри предался воспоминаниям:

— Фенросс терпеть не мог моей физиономии. Все остальное ему тоже не нравилось. Пришлось быстренько выдумать одну военную хитрость...

— Ну и как, удалось? — спросил Хэзелтайн.

— Конечно, удалось. Иначе я бы здесь не сидел. В нашей профессии необходимое условие выживания состоит не в том, чтобы перехитрить противника, а в том, чтобы предвидеть все ходы начальства.

— Бьюсь об заклад, твое вдохновение тогда питалось какой-нибудь смазливой мордашкой. Перспектива иметь по подружке на каждой из миллионов планет способствует находчивости.

Флэндри вытаращил глаза на сына:

— Ну, теперь я не сомневаюсь, что ты мой отпрыск. Хотя такая возможность прошла мимо моего внимания. В те дни я никак не мог избавиться от одной довольно мрачной мысли, которая до сих пор частенько навещает меня — мысли о том, что, может быть, в мире не существует более умного существа, чем моя скромная персона.}

...но вопреки всему в нем всегда оставалось врожденное прямодушие.

Возможно, он унаследовал эту черту от матери: прямодушие и гордость. Перси не пыталась избавиться от ребенка. Она оставила своего высокопоставленного любовника, вернула себе настоящее имя, уехала с Терры на Сассанию и начала новую жизнь в качестве танцовщицы. Довольно удачно вышла замуж, но продолжала воспитывать Доминика до тех пор, пока тот не поступил на военную службу. И ни разу эта женщина не послала весточки Флэндри: ни когда тот почти в одиночку подавил восстание варваров на Шотле, за что был возведен в рыцарское достоинство, ни когда Флэндри опять-таки почти в одиночку спас любимую внучку императора, предотвратил мятеж в провинции и отправился на Терру за заслуженной наградой. Ее сын, который с ранних лет знал имя своего отца, тоже появился лишь теперь, когда достаточно продвинулся по службе и мог обойтись без протекции влиятельного родственника.

Итак, Доминик Хэзелтайн отказался принять шутливый тон отца и сказал на своем чуть картавом, нетерранском англике:

— Что ж, когда так развлекаешься, трудно уследить за ходом событий. Возможно, его величество решил тебя не беспокоить и некоторое время обойтись без твоей помощи. Неважно. Главное, я там был и имею информацию из первых рук.