Египет. История страны - Гарри Адес

Кромер, по большей части, решал экономические и административные проблемы, добивался быстрой финансовой прибыли. Другие проблемы, такие как образование и индустриализация страны, требовали крупных инвестиций времени и капитала, а потому оставались второстепенными, зачастую просто игнорировались, хотя и являлись краеугольным камнем долгосрочной перспективы развития. Образование находилось в полном небрежении, на него выделяли от силы 1,5 % государственных расходов. Процветавшие при Исмаиле начальные и средние школы практически исчезли, технические училища при Кромере задыхались от нехватки средств; он был убежден, что «подданные» не имеют потребности в обучении, а необразованная страна будет больше нуждаться в квалифицированных иностранцах, которые могут ею управлять.

Индустриализацией также пренебрегали — и не только из-за медленного возврата инвестиций. Местная текстильная промышленность могла бы составить конкуренцию английским ткацким фабрикам, так что Египет держали в состоянии монокультурной экономики, поставлявшей дешевое сырье (хлопок) Великобритании. Усилия были направлены на достижение максимальных объемов производства хлопка, и Кромер в этом преуспел, хотя даже при переходе к круглогодичному орошению полей возникали серьезные осложнения. Перегораживание Нила и распределение воды по каналам вело к заболачиванию земель, а кроме того, лишало почву ежегодного удобрения нильским илом. Новая дренажная система нуждалась в развитии, крестьяне попадали в зависимость от искусственных удобрений, в то время как топкие участки превращались в рассадники комаров, разносивших такие инфекции, как малярия, и прилегающие поселения пустели.

У британцев не было стратегии политических реформ или желания стимулировать развитие местных политических учреждений, они не готовились передать власть египтянам — совсем наоборот. Уже в 1886 году Кромер высказал предположение, что не следует ограничивать время британского присутствия в Египте, а к 1889 году Уайтхолл, под сильным влиянием доводов Кромера, отказался обсуждать планы ухода. Со временем Кромер разместил на разных должностях огромное количество британских чиновников, одновременно ослабляя власть хедива и его людей, укрепляя в них чувство зависимости, формируя группу местных деятелей, ориентированных на иностранцев, желавшую бесконечного продления срока оккупации. Начался классический процесс колонизации, когда даже мелкие должности передавались чужакам, согласно определению Рональда Сторрза, который и сам был чиновником невысокого ранга в британской администрации того периода и оставил мемуары. «Все и вся стали чище, богаче, свободнее и состоятельнее, но что-то… не видно особой радости. Мы увеличили урожайность, но не удовольствие от жизни». Британцы и египтяне почти не общались между собой, первые предпочитали проводить досуг в закрытых спортивных клубах и на танцевальных вечеринках в отелях, не желая контактировать с арабскими коллегами. Сторрз писал:

Британский чиновник… был усердным и честным работником, пунктуальным и щепетильным до мелочей в своем департаменте или министерстве, он трудился с раннего утра до середины дня. Затем он садился на велосипед и ехал в элитный клуб или в свою квартиру на обед, играл в теннис или гольф до наступления темноты в спортивном клубе, возвращался в элитный закрытый клуб, чтобы обсудить дела за день и пообедать, или ехал домой… Считалось добродетелью и едва ли не самоотречением, если [его жена] жертвовала серединой дня и встречалась с египетской или турецкой дамой, зачастую не менее высокородной, лучше воспитанной, начитанной, лучше выглядящей и одетой.

«Суперимпериалист» Бэринг, которого коллеги в шутку называли «сверх-Бэринг», был блестящим администратором, но по человеческим качествам оставался приверженным замкнутому кругу, — был, по сути дела, расистом, исполненным предрассудков своего времени, связанных с идеей о том, что «имперская нация» стоит намного выше «бедных, невежественных, суеверных» египтян, ограниченных «шестьюдесятью веками дурного управления и подавления», «древними полуварварскими обычаями» и «восточным складом ума» со склонностью к «жажде правильности, легко переходящей в нечестность». Подобный народ, на взгляд Кромера, должен был служить хорошему иностранному правительству, а не пытаться управлять собой. В глубине души он был убежден, что египтяне не способны править своей страной.

Кромер быстро учился иностранным языкам, но за четверть века пребывания в Египте не потрудился выучить арабский; как и культура, религия и повседневная жизнь коренных египтян, этот язык был для Кромера излишним, ненужным для финансовых отчетов и подведения баланса. Кромер отличался властным и неподкупным характером, но ему не хватало человечности, чтобы построить здание новой нации.

Национализм был подавлен с падением Ураби, но смерть Тевфика в 1892 году предоставила возможность вновь организовать сопротивление британцам. Новый хедив Аббас Хильми II (1892–1914), семнадцатилетний сын Тевфика, быстро освоился в новой роли, снял с поста премьер-министра отцовского соратника, податливого Мустафу Фахми, и на его место назначил своего человека, которому поручил сформировать правительство. С Кромером он советоваться не стал, и тот отреагировал с типичной жесткостью, потребовав от хедива письменного обещания следовать в дальнейшем британским указаниям. Аббасу пришлось уступить. Это был горький и унизительный урок, показавший, что ни хедив, ни его правительство не способны сопротивляться несгибаемой воле Кромера.

Утративший иллюзии Аббас стал искать поддержки у оппозиции, спонсировал антибританскую газету «Аль-Муайяд» и втайне направлял деньги Мустафе Камилю (1874–1908), молодому юристу и пламенному агитатору, который стремился возродить и перестроить национальное движение. Голос Камиля, политического последователя Ураби, звучал все громче. Камиль начал выпускать ежедневную газету «Аль-Лива», а позднее создал Национальную партию и был «вечной занозой» для британцев, поскольку не стеснялся резко критиковать противоречивость и лицемерие их политики в Египте. Он призывал немедленно эвакуировать британские силы из страны, причем подразумевал всю долину Нила и Судан. Это требование стало лозунгом националистов и главной проблемой англо-египетских отношений вплоть до 1956 года, когда Великобритания наконец покинула Египет, а Судан провозгласил себя независимым государством.

Судан был передан Мухаммеду Али турецким султаном в 1841 году, а хедив Исмаил направил экспедиционный корпус на юг, чтобы расширить территорию страны до верховий Белого Нила и экватора. В широком смысле суданцы были не слишком довольны управлением соседей, и во время беспорядков и перемен 1870-х годов в стране начались волнения. Местным вождям также не нравилось стремление иностранцев запретить в Судане работорговлю. Взрыв спровоцировал Мухаммед Ахмед (1844–1885), мусульманский мистик и самопровозглашенный «Махди» (пророк Аллаха), фигура мессианского плана; он считал своей миссией распространить в мире божественную справедливость, восстановить веру и поразить врагов ислама, прежде чем наступят последние времена. В 1881 году Махди собрал своих сторонников и провозгласил джихад, призывая изгнать неверных из страны.

Восстание быстро распространялось. Египтяне не имели сил для его подавления, а британцы, которые только-только вошли в Египет, не желали вмешиваться в дела Судана. По сведениям Кромера, египетское правительство направило против бунтовщиков смешанное войско из «9000 пехоты, которую 50 хорошо обученных солдат могли разогнать за десять минут, и 1000 кавалерии, в которой большинство не умело ездить верхом», под командованием британского офицера Уильяма Хикса. Махдисты полностью перебили этот отряд в ноябре 1883 года.

Кромер встревожился. Он посоветовал немедленно эвакуировать из Судана все оставшиеся египетские гарнизоны, и эта мера, естественно, была крайне непопулярна среди египтян, привыкших считать своей собственностью всю долину Нила вплоть до истоков. Премьер-министр Шариф-паша в знак протеста подал в отставку.

Британская пресса устроила шумиху вокруг генерала Чарльза Гордона (1833–1885), который успешно служил в Судане во времена хедива Исмаила, предвидел необходимость эвакуации и предпринял необходимые меры. Кромер не хотел доверять генералу решение вопроса; он знал, что Гордон недооценивает силу Махди, а потому попробует применить против него жесткие меры, хотя сам Кромер склонялся в данном случае к дипломатии.