Воевода заморских земель - Андрей Посняков

Аканак вскрикнул и, схватившись за бедро, с воем скатился на дно лодки. Олег Иваныч вскочил на ноги — из раны на бедре незадачливого купца фонтаном хлестала кровь. Рядом, на дне, валялось короткое копье с окровавленным наконечником из обсидиана.

— Пригнитесь все! — скомандовал Олег Иваныч. Судя по расстоянию, копье было пущено из копьеметалки — гибкого прута с упором для конца копейного древка, с таким приспособлением копье летело дальше и сильнее, нежели просто брошенное рукой.

Преследователи метнули еще несколько копий, полетели и стрелы — пара воткнулась в борта лодки, остальные — мимо.

— Тламак, кричи гребцам — пусть гребут навстречу этим козлам, да побыстрее! — распорядился Олег Иваныч. — Иначе они всех нас тут перебьют копьями.

Кивнув, Тламак что-то крикнул. Лодки застопорили ход и тут же поплыли обратно, быстро приближаясь к нападавшим. Те, видно, не ожидали такого маневра — очередная порция стрел пролетела слишком высоко. Гребцы поднажали… И вот уже последняя — а теперь идущая первой — лодка коснулась борта врагов. Затем вторая… Третья…

Преследователей было с дюжину, на трех узких и длинных челнах. Трое воинов-«ягуаров», несколько стражников (их можно было узнать по плащам) и пара каких-то оборванцев в рубищах. Самыми опасными были воины-«ягуары», ну, может, еще стражники, но уж никак не оборванцы. Какие-то они странные были, вроде бы как бы и не к месту здесь. Олег Иваныч не додумал, мысль его высказал Гриша:

— Смотри-ка, Олег Иваныч! Шильники-то в третьей лодке в одежке нашенской.

Олег Иваныч пригляделся. Действительно: на двоих были оборванные порты с рясьем и такие же рубахи-косоворотки, давно выцветшие на солнце. Оба — светлокожие! Один — молодой круглолицый парень, другой — коренастый мужик с всклокоченной бородой и звероватым взглядом. Олег Иваныч вздрогнул. Неужели это… Кровавый призрак из прошлого… Нет, не может быть, тот давно уже сгнил в холодной могиле, если кости не растаскали белые медведи-ошкуи. Нет, показалось… Ладно, потом разберемся.

— Гриша, давай налево. С тобой Тламак и Ваня. Средняя лодка — моя.

Выхватив макуавитль, Олег Иваныч перепрыгнул во вражеский челн, с маху сразив зазевавшегося гребца. Крича от боли, тот повалился в воду, подняв кровавые брызги. Уклонясь от копья, воевода взмахнул макуавитлем. Челн был узок, и воины не могли нападать вместе. Первым шел здоровяк с угрюмым вытянутым лицом и смешными близко посаженными глазками. В обеих руках он держал огромных размеров макуавитль, больше напоминающий дубину. С плеч воина щегольски свисала пятнистая шкура ягуара. Здоровяк замахнулся — его страшное оружие со свистом ударилось в дно лодки, гремя раскрошившимся обсидианом. Олег Иваныч легко уклонился — он уже сразу сообразил, что приемы боя здесь будут те же, что и у европейцев с двуручным мечом, а следовательно, и ошибки — те же. К тому же — макуавитль, это все-таки не стальной меч, а плоская дубина, утыканная по периметру острыми осколками вулканического стекла или кремня. Адмирал-воевода не стал выжидать — время было дорого — пока нападавший поднимал макуавитль для удара, он произвел быстрый выпад вперед и вправо, достав-таки шею здоровяка. Злобно рыча, тот рванулся вперед, не обращая внимания на льющуюся кровь. Макуавитль в его руках вращался, словно мельничные крылья в хороший ветер. Олег Иваныч просто сделал шаг в сторону, уклонился… И полетел в воду вместе со всеми остальными пассажирами перевернувшегося челна! Быстро слабеющий здоровяк камнем пошел на дно — щегольская пятнистая шкура окончательно сковала его движения, и без того уже слабые. Однако остались еще двое… Ага, вот одного ловко ударил веслом по башке Ваня. Молодец, парень! А где же другой? Что-то не видно. Олег Иваныч обеспокоенно осмотрелся — он не настолько хорошо плавал, чтобы выдержать драку в воде. Нет, второго «ягуара» нигде видно не было. Тоже утонул, что ли? А вот на том челне, что слева, кажется, победили наши.

Подплыв ближе, адмирал-воевода, отфыркиваясь, словно тюлень, тяжело перевалился в лодку. Весело подмигнул Гришане с Ваней:

— Ловко вы тут.

— Да это и не мы вовсе, — скромно заметил Гриша. — Это наши караванщики копья хорошо пометали. — Он кивнул на широкие лодки Аканака. Нет, не зря осторожный купец всегда брал с собой отменных воинов.

— Ну и слава Богу, — заключил Олег Иваныч. — Покрывающая его лицо краска во время недавнего купания пошла забавными полосами, головной убор из перьев давно потерялся.

— А где Тламак? — осмотревшись, спросил он.

— Тламак? — Гриша огляделся. — Похоже, он тоже свалился с лодки. Утонул?

— Нет, не утонул, — покачал головой Ваня. — Тламак хорошо плавает. Смотрите-ка! — Он указал на восток, где виднелся еще среди волн быстро удаляющийся вражеский челн.

— И черт с ними, пусть уходят, — качнул головой адмирал.

— Но, может быть, с ними Тламак? Похоже, его подобрали с той лодки.

Олег Иваныч оглянулся на страдающего Аканака. С перевязанным бедром купец лежал на тюках с перьями и чуть слышно стонал.

— Есть ли тут где спрятаться? — как мог, спросил он на науйа, тщательно выговаривая слова. Поймет ли купец?

Купец понял. Закивал головой:

— Тут рядом… остров. Напротив Иста… Истапалапана… Гребцы знают.

— К острову! — взмахнув трофейной палицей, воскликнул Ваня.

Глава 16

Озеро Тескоко — Ново-Михайловск. Октябрь 1478 г.

Здесь нынче солнце Йорка злую зимуВ ликующее лето превратило;Нависшие над нашим домом тучиПогребены в груди глубокой моря.У нас на голове венок победный;Доспехи боевые на покое.

Глостер: Принц милый, чистота и юность вашаМешают вам понять всю лживость мира.

Остров оказался гористым, густо поросшим пушистыми длиннохвойными соснами и кустарником. Высокая скала, у которой причалили лодки Аканака, отбрасывала в светлую воду озера густую черную тень. Никаких следов на песчаном берегу не было — видно, преследуемые высадились на другой стороне острова либо вообще обогнули его и плыли теперь к ближайшему берегу.

Послав лодки вдоль береговой линии, Олег Иваныч, прихватив с собой Григория и полдесятка воинов, решил осмотреть остров лично — не так уж он был и велик. Помахав на прощанье оставшимся в лодках, небольшой отряд углубился в лес, вернее, в маленькую рощицу, начинавшуюся почти сразу от берега и состоявшую, в основном, из кустов акации и сосен, лишь иногда, на возвышениях, попадались молодые дубки и липы. Меж деревьями извивалась тропка, весьма заметная, видимо, остров часто посещался рыбаками, о чем свидетельствовали и остатки кострищ на белом песке пляжа. Солнце стояло в зените, но было не так уж и жарко — все-таки осень. Олег Иваныч смахнул с лица комаров и оглянулся: идущие следом за ним гуськом воины и Гриша внимательно осматривали окрестности. Вокруг цвели дивные пурпурно-оранжевые цветы, пели птицы, налетавший иногда легкий ветерок чуть шевелил тяжелые ветви сосен. Судя по всему, в роще никого не было. Тропинка, извиваясь, вела меж горными кряжами, спускаясь в небольшую долину, тянувшуюся до южного края островка. С одной из вершин был хорошо виден противоположный берег, похоже, тоже пустынный. В долине росли те же сосны и кустарник, только дубков было побольше — они столпились на невысоком холме густой маленькой рощицей вокруг старого корявого дуба, словно юные пионеры вокруг вожатого. Меж деревьями и горами ярко зеленела трава, какая-то подозрительно свежая, блестящая, ровная, словно английская лужайка. Кое-где блестели небольшие, густо поросшие камышом лужи.

— Болото, — догадался Олег Иваныч.

Доходя до камышей, тропинка круто сворачивала вправо, проходя вдоль берега, и затем возвращалась к дубу. Вокруг была тишина и спокойствие. Ни криков, ни воплей, ни костерка.

— Станут они тут задерживаться, как же! — недоверчиво покачал головой Гриша. — Наверняка, мимо проплыли, чай, не дураки, тут-то их разыскать — раз плюнуть.

— Не скажи, — задумчиво покусывая сорванную травинку, возразил Олег Иваныч. — Искать их здесь — тоже время нужно, а его у нас мало, и они об этом знают. Высадись они сразу на берег — так им известно, что и нам примерно туда надо. Ну, Аканаку — в Истапалапан, а наши пути дорожки… — Он усмехнулся.

— Думаешь, опознали нас? — вскинул глаза Гриша.

— Почти наверняка, — кивнул адмирал-воевода. — Особенно меня, когда я из воды выбирался. К тому ж я, кажется, знакомого встретил… Кто ж этот там такой был, с бородищей, а?

— Боюсь соврать, Олег Иваныч… Но уж больно на Матоню похож, хотя, конечно, не может того быть, — осторожно предположил Григорий. — Поближе б на него посмотреть — глазки его змеиные я до сих пор помню, еще с той поры, как в Литву ездили. И словечки его любимые: «Глаз, он шипить, когда его вымают». Тьфу-ты, прости, Господи!