Удивительные истории о 90-х - Татьяна Олзоева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сдурела? Отвали от меня! Да пошутила я! Иди отсюда, дура психованная.
Катя подобрала свою сумку, а перед тем, как уйти, сказала: «Еще раз подойдешь ко мне, сучка, убью, мне пофиг». Отряхнула сумку от снега, добавила: «Не трогай меня, могу и убить». А про себя подумала: «Я теперь другая, терпеть больше не буду».
* * *
На маленьком тортике посреди стола торчала одинокая задутая свечка. Стол был хоть и небогат, но все же выглядел празднично.
– С днем рождения, доча!
Мама протянула Кате толстый сверток. Катя развернула и ахнула: двухтомник Айзека Азимова!
– Мамочка! Спасибо тебе!
– Да ничего такого, что ты. Я же знаю, тебе лишь бы книжки читать. Вечером пойдешь куда-нибудь?
– Не, дома буду. Читать! – Катя подняла вверх руку с книгой.
– Хоть бы в день рождения куда сходила, что ли, повеселилась…
В дверь позвонили. Катя, дожевывая на ходу тортик, побежала открывать. Может, дядя приехал, гадала она по пути.
– Кто там?
– Это мы!
Катя, не узнав голос, в нетерпении распахнула дверь. Там, смущенно переминаясь с ноги на ногу, стоял Саян. Из-за его плеча выглядывала Алтана. Она помахала Кате рукой, шепнула: «Нам Петро твой адрес дал».
– Катюш, кто там?
– Мам, это мои друзья. Очень хорошие люди: брат мой и сестра.
Владимир Викто
Зона сокровищ
1
Антон оглянулся. Бежать назад им с Егором поздно. Там еще двое, один из них крутил нунчаки. То, что Егорша знает пацанов и встреча не сулит ничего хорошего – видно по его бегающему взгляду. Он потирал белесые ресницы, закусывал верхнюю губу, пытался сплевывать сквозь щербину в зубах.
– Гони долг, Горе! – сказал Егору патлатый, поигрывая ножичком.
– Нет денег. Пока, – ответил тот.
Антон не ожидал, что брат может так сипеть.
– Когда «Денди» брал, чё, были? – вылез вперед чернявый и мелкий.
Кроме как «Шавка» другую кличку для него трудно было подобрать.
– Нишкни! – отодвинул его патлатый.
– У тебя нет – у брательника есть. Один сидюк чего стоит.
Он сдернул Антонову бейсболку и приподнял кончиком ножа футболку там, где на поясе прилип плеер.
– Прикид – не дешевка, и кепочка штатовская.
Антон дернулся, вскинув кулак. Нож опередил его намерение заехать в ухмыляющуюся морду. Скользящее движение лезвия вдоль незагорелой кожи живота – и по ней поползли кровавые капли, а кишки прижались к позвоночнику.
– Эй, брата не трожь! – Голос Егора набрал силу. – Он ни при чем. Я отдам. Послезавтра.
– Ништяк. Верю. Только счетчик теперь по двойному тарифу, раз вас теперь двое. И в следующий раз порежу точно.
Антон поднял брошенную к ногам бейсболку. На душе противно, будто он кланялся бандюганам. «Хорошо, что Настя не видит».
Ватага, от которой шарахались встречные, направилась прочь.
– Зря отпустил, – не унимался мелкий. – Надо было почистить их.
– Никуда не денутся. Будем доить понемногу, но долго.
Когда они скрылись из виду, Егора, наконец, прорвало. Он стал ругаться, вывалил на Антона все, что сжало его в пружину при виде грозной четверки. И стала понятна озлобленность, которую ощущал Антон с первого дня приезда. Да. В Кап-Яре то же самое, что в Москве. Всегда все начинается с пустяка. – Так все из-за «Денди»? – Антон в ответ ограничился вопросом, хотя мог посмеяться. Этих игровых приставок он и сам бы наделал. Не зря в УПК ходит. – У вас там, может, и пустяк, – в голосе брата сквозила обида, – а я напрокат ее брал. Потом потерял. Или украли. Теперь бабки возвращать, как за новую приставку, да плюс пятерка баксов за день просрочки.
Были б деньги, Антон не задумываясь помог бы выплатить. Вот именно, если были бы. Ну да, его отец, бывший подполковник, открыл точку на Лианозовском толчке, а мать моталась в Турцию за куртками и обувью. Но все пошло прахом, весной «комок» сожгли вместе с товаром.
Поэтому Антон спросил:
– Чем помочь?
Егорша словно ждал вопроса.
– Ночью на дело идем. К рассвету надо быть на месте.
2
Велосипед Егора вильнул так, что оба повалились. К носу Антона с тявканьем подкатился клубок шерсти, еле различимый в темноте.
– Яшка, хорош!
Дедок с погромыхивающей тележкой цыкнул на мелюзговую собачонку и спросил:
– Шо, матка вытурила?
– Не, мы рыбалить.
Услышав ответ брата, Антон уставился на Егора.
– На перекаты? – Дед подошел ближе.
– Тебе, Гордеич, еще и место скажи. Чё не спится?
– Яшку выгуливаю.
«Ага. А тележка – чтобы собаку домой отвезти, когда устанет». Антон не успел высказаться, так как дед кивнул в его сторону:
– Спроси у городских, волкодавам надобно гулять перед сном.
Потом пригляделся к Антону.
– Никак глухой?
– Не, – смутился тот, – музон слушаю.
– Эт как?
Антон протянул наушники. Старик недоверчиво вставил затычки в заросшие седым мхом уши, до того огромные, что мочки тянулись к самой шее. Потом удивленно крякнул:
– Про церкву. Кого там отпевали в громадине храма?
– Шевчук про жену. Молоденькой еще ушла.
– Москва-а, – уважительно протянул дедок. – А нашим обалдуям лишь бы дергаться. Ну-ка, с самого начала.
Антон щелкнул кнопкой и пояснил:
– Новый диск. ДДТ.
– Знаю, дуст такой есть, – влез Егор.
– Сам ты дуст, – обиделся Гордеич. – Добре выводит. На небе, грит, вороны, а под небом монахи шастают.
Дослушал, потер глаза драным рукавом. Одни ремки, а не рукав.
– Старуху свою вспомнил.
И протянул наушники.
– Что отец? Говорят, в генералах?
– Нормально.
– Ну, дай бог. А у нас вон как… Американцам пообещали разоружиться, год на полигоне грохотало, повзрывали все ракеты к едрене фене. Скоро и военный городок опустеет.
3
У Егора словно мухи заерзали под футболкой: Гордеич будет лясы точить до рассвета. Поскреб грудь и прервал:
– Ладно, дед. Некогда.
И порулил велик прочь.
– Чертов балабол, – раздражение у Егора не проходило. – Хоть вертайся.
– Что так? – не понял Антон.
«Нет, эти городские точно живут под куполом. Хороший парень, Тоха, но дитя дитем». Такие мысли лезли на ум каждый день после приезда двоюродного брата. Егор кротко пояснил:
– Если навстречу идет кто-то с пустым ведром – дороги не будет. А у него и тележка пустая в придачу. Мусор отволок ночью на свалку. Хрыч старый!
Колеса резво спешили по еле заметной тропинке.
Потом долго возились с колючей проволокой, что тянулась вдоль границы полигона. Из полосы мрака выполз красный диск, и Егор недовольно сплюнул.
