Не звоните Вивиан - Анабелла Саммерс

моей жизни превращается в настоящий штиль, разве что Леся все свободное время обсуждает с Вадимом подкаст, и это очень нервирует Анджелу. А ее нервозность целиком и полностью передается мне.

– Это же обед! Наше время! Но нет, посмотрите, она нам изменяет! Я же не иду обедать с Робертом.

Артур не может принять всерьез обиду моей подруги и шутливо ее жалеет:

– Анджел, забей на нее. У тебя же есть я! Я выслушаю все твои переживания.

– Да нет у меня их, кроме как сделать макеты декораций! Твою ж… Скоро весна, птички будут петь, травка свеженькая расти, а мы какой-то фигней маемся! – подруга со всей силы проводит вилкой по тарелке так, что душераздирающий скрежет заставляет всех обедающих обернуться в нашу сторону.

В среду за ужином, около восьми вечера, когда родители хвалят мой соус для пасты (точнее, покупных макарон), по видеосвязи мне звонит Анджела. Обычно мы заранее договариваемся о разговорах, поэтому я сразу же ей отвечаю, подозревая неладное.

– Ви, привет. М-м… мне так неудобно… Макс, да подожди ты, постой! – Лицо Анджелы немного опухло, она не накрашена, волосы собраны в небрежный пучок. – Мне очень неудобно, но я сейчас не могу быть дома. Можно… фух. Можно нам с Максом переночевать у тебя? Спросишь у родителей? Я не стала звонить Лесе, к ней приехали родственники из Москвы, кошка вчера родила, ты знаешь, ей явно не до нас. Нам больше некуда идти.

Поднимаю глаза на уже выслушавших все родителей, папа до сих пор держит вилку с намотанными спагетти у рта. Они почти синхронно кивают, и я отвечаю Анджеле тем же.

– Спасибо! Спасибо большое! Макс, блин, подними шапку! Сейчас подъедет такси, и через минут пятнадцать мы будем. Спасибо.

Голос подруги дрожит, и, уже не смотря в камеру, она выключает телефон. Папа кладет полную вилку на тарелку и встает.

– Пойду разложу диван в гостиной.

– She has family issues? (У нее проблемы в семье?)

«It’s probably her mum. I’ll ask her about everything» («Наверное, это ее мама. Я спрошу ее обо всем»).

– Who is Max? (Кто такой Макс?)

«Her little brother. He is ten» («Ее младший брат. Ему десять»).

– Oh, poor things. I’ll go bring some pillows and blankets. Your dad is always like that sloth from Zootopia! We’ll finish supper when your friend comes. (Ох, бедняжки. Пойду принесу подушки и одеяла. Папа, как всегда, ленивец из Зверополиса! Закончим ужин, когда придет твоя подруга.)

У меня нет времени на то, чтобы всецело погрузиться в осознание гордости за своих родителей, поэтому до приезда Анджелы и Макса я нервно вышагиваю перед входной дверью. Даже звук дверного звонка кажется мне напряженным, будто ему передалось волнение через трясущийся палец подруги. На ней короткий пуховик, спортивные штаны и ботинки, на брате похожий комплект. Видно, что они собирались впопыхах, у каждого по рюкзаку и еще одна небольшая спортивная сумка.

– Привет, – тихо говорит Анджела: мне кажется, что ее круглое личико даже осунулось. Но мы виделись всего три часа назад! Спешу утешить подругу короткими объятиями.

– Здравствуйте, – говорит она, отстраняясь. – Спасибо, что разрешили нам приехать.

Мама и папа обеспокоенно оглядывают детей. Анджела без макияжа кажется совсем ребенком.

– Здравствуйте, – тихонько повторяет за сестрой Максим, и меня удивляет то, что они are like two peas in a pod[71]. И это я думала, что Кая похожа на Артура.

– Вы ужинали? – спрашивает отец, подавая тапочки.

– Я даже не обедал…

– Максим! – журит брата Анджела.

Максим налетает на пасту, как настоящий вихрь, чего нельзя сказать об Анджеле или о нас с родителями. И кусок в горло не лезет. Мы молчим неприлично долго, ведь никто не знает, с чего начать разговор.

– Спасибо вам еще раз. Бабушка сказала, что завтра после школы мы можем вернуться домой.

– А кто отвезет меня в школу?

– Никто, ты подождешь меня в моей школе.

– У меня будет прогул в вашей крутой Академии?!

Анджела откладывает вилку, тяжело вздыхает и объясняет родителям:

– Отец уже несколько месяцев живет в Италии, мама думает, что… что он там кого-то нашел. Она иногда… выходит из себя. Но очень быстро отходит. Ей просто нужно немного времени.

– Конечно, какие могут быть вопросы! Наш дом в твоем распоряжении. Только не ходите на чердак, у нас там на привязи сидит тролль.

«Папа так шутит. У нас нет чердака».

Папино отступление немного повышает температуру на кухне. Я помогаю маме с посудой, а потом провожаю подругу в гостиную. Максим включает на YouTube какие-то мультики, а Анджела просит показать ей ванную комнату. Она умывается ледяной водой и отказывается от свежего полотенца, потом начинает возбужденно рассматривать средства для волос, бытовую химию…

– Ой, это крутая линейка. У тебя всегда такие красивые волосы. У тебя… у… – В одно мгновение из обычной, вечно паникующей, но никогда не унывающей Анджелы она превращается в человека, которому нужно поплакать на чьем-то плече. Таким человеком совсем недавно была я, а моим плечом – Артур. Как же циклична жизнь.

Она начинает судорожно всхлипывать, я прижимаю ее к себе и глажу по спине. Хорошо, что почти любой человек знает, как надо утешать, из своего опыта – все одинаково хотят, чтобы их пожалели, хотя неделю назад я пыталась доказать себе обратное. А самое главное, здесь даже не нужны слова. Видите, как их переоценивают.

За последние месяцы погода перестала меня удивлять: европейская зима, температура еле опускается до минус пяти, снега нет, только пару раз в неделю нас посещают краткосрочные ливни. Но сегодня она будто услышала Анджелин плач, и если вечером только немного усилился ветер, то сейчас объявляют настоящее штормовое предупреждение. Маленький Максим с головой зарывается под одеяло, родители советуют нам выключить свет и «провести время за душевными разговорами». Чай с печеньем, смех над фотографиями в школьном паблике, мы почти не боимся сумасшедшего воя ветра и стука килограммовых, будто грабителей с молотками, капель по окнам. Страшно дребезжит кухонная вытяжка, а ветер задувает во всевозможные щели, о существовании которых я ранее даже и не подозревала.

– Ну капец, я чуть не сдох! – громко восклицает появившееся на пороге лох-несское чудовище – в смысле, Саша, вернувшийся со свидания. Быстро подбегаю к нему и подношу палец к губам, кивая головой в сторону дивана.

– А-а-а. Понял, – шепчет он. – У нас гости. Приветик.

Анджела смущенно кивает Саше, а я быстро смекаю и вешаю его куртку на стул, подставив под него тазик.

– Наверное, придется нанимать клининговую компанию, – начинает подруга, когда мы остаемся на кухне вдвоем. – Ну, или самой все убирать целые выходные. Она разбила кучу посуды, кинула в телевизор дорогущую вазу, начала рвать вещи, а потом приехала бабушка и кое-как ее успокоила. После такого она обычно дня четыре лежит на кровати.

«Мне так жаль. Это ужасно. Никто не должен через такое проходить».

– Особенно Макс. Он тут вообще ни при чем, а достается ему не меньше, чем мне. А я люблю в таких ситуациях попререкаться с мамой.

«А отец?»

– А что отец? Свалил в Италию, у нас там маленькая квартирка. Точнее, у него. По-любому разведутся, я не знаю, насколько у нее тогда крышу снесет. Но не будем об этом! Пошло оно все. А? – Анджела улыбается сквозь предательски поблескивающие в тусклом свете подсветки слезы: ее ямочки никогда не идут ей больше, чем сейчас.

Потом нам почти одновременно пишут Артур и Роберт, узнают, как мы переживаем шторм.

А мы отлично его переживаем, удивляемся совпадению и смеемся над тем, что Мирон действительно похож на слона, которого ему предстоит играть.

Утром нас будит мама. Я нахожу себя рядом с Анджелой на просторах нашего необъятного дивана, у самого края все еще сопит Макс, выкинувший