Первое кругосветное путешествие на велосипеде. Книга первая. От Сан-Франциско до Тегерана. - Томас Стивенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На обратном пути в Галату мы посетим гробницу Сулимана I, самую великолепную гробницу в Стамбуле. Здесь, перед гробами Сулимана I. Сулиман II и его брата Ахмеда есть восковые свечи, стоящие здесь в течение трехсот пятидесяти лет. И, мозаичный купол красивого здания усеян тем, что принято считать подлинными бриллиантами, которые мерцают на любопытно взирающего посетителя, как звезды миниатюрного рая. В ответ на мой запрос служащий рассказывает гиду, что никто из живущих не знает, являются ли они настоящими бриллиантами или нет, ибо никогда, с того дня, как он был закончен более трех с половиной столетий назад, никому не было разрешено подняться и осмотреть их. Здание было построено идеально и прочно с самого начала, и, что никакой ремонт никогда не был необходим. И сегодня гробница выглядит почти как новое строение. Не имея возможности выделить время на посещение всех объектов, перечисленных в путеводителях, я предпочитаю считать воющих дервишей наиболее интересными среди них. Соответственно, мы отправляемся на пароме в Скутари во второй половине дня в четверг, чтобы посетить английское кладбище, прежде чем дервиши начнут свое своеобразное служение.
Мы проходим через одно из крупнейших мусульманских кладбищ в Константинополе, изумительную область надгробий под рощей темных кипарисов, настолько многолюдных и беспорядочных, что самые старые надгробия, кажется, были сброшены, чтобы освободить место для других последующих поколений, и это повторится еще не раз.
Счастливым сравнением с неупорядоченной областью многолюдных надгробий на мусульманском кладбище является английское кладбище, где похоронены солдаты, которые скончались в скутарской больнице во время Крымской войны, а английские жители Константинополя теперь хоронят своих мертвецов. Английское кладбище - это очаровательное место на наклонном утесе, омываемое водами Босфора, где вечно волны поют реквием храбрым товарищам, похороненным там.
Здесь все по-английски. После месяца пребывания в Турции действительно приятно посетить это кладбище и отметить скрупулезную чистоту местности. Хранитель — олицетворение трудолюбия, потому что он едва ли позволяет упасть засохшему листу без своего разрешения. И четыре ангела, сияющие на земле у национального монумента, воздвигнутого Англией, в память о крымских героях, если бы они были настоящими посетителями из лучшей земли, несомненно, могли бы дать хороший отчет о его работе.
Воющие дервиши уже начали завывать, когда мы открываем дверь главного входа, ведущие к их месту, поместив черик в открытую ладонь мрачного евнуха у двери. Но это только увертюра, потому что через полчаса начинается интересная часть программы.
Первый час, кажется, посвящен предварительным медитациям и сравнительно тихим церемониям. Жестокие на вид инструменты самобичевания, висящие на стене, а также выбор и полный ассортимент барабанов и других шумящих, но не мелодичных инструментов, напоминают посетителю, что он находится в присутствии необычных людей. Коврики из овчины почти покрывают пол комнаты, который держат скрупулезно чистым, по-видимому, чтобы оберегать верующих от загрязнения губ, когда они целуют пол, церемония, которую они проводят довольно часто в течение первого часа. Каждый, кто желает войти в священный круг, снимает свои ботинки, если они на нем надеты.
В пять часов начинается действие. Тридцать или сорок человек стоят образуя круг, с одного конца комнаты, яростно кланяясь друг другу, и не отрываясь от движения своих тел, выкрикивают «Аллах. Аллах». Затем они расходятся с воющим пением мусульманских молитв, которые, как бы они были неразборчивы для неверного слуха, вовсе не лишены мелодии в выражении, турецкий язык изобилует словами, в которых царит мир елейности. Танцующий дервиш, который терпеливо ждал у внутренних ворот, теперь получает от священника кивок разрешения и, отложив в сторону верхнюю одежду, проворно вальсирует в комнату, и сразу начинает вращаться, как балерина в Итальянский опере, его руки вытянуты, его длинная юбка образует полный круг вокруг него, когда он вращается, и его взгляды устремлены в пустоту. Среди поющих есть негр, который по крайней мере шесть футов высотой (около двух метров), не в простых носках, а в лучшей паре обуви в комнате, и будь то церемония поцелуев в пол, удары лбом, целование руки священника, или пение и танец, этот высокий сын Хама исполняет свою роль с грацией, которая заметно выделяет его из всех остальных. По мере того, как представление постепенно становятся более яростным, крик "Аллах акбар. Аллах хай!" вырождается в яростные ворчания "х-о-о-о-о-ху-ху", наполовину измотанные ревнители веры отбрасывают в сторону все, кроме белых покрывал, и пот стекает ручьями с них от таких интенсивных движений в жаркую погоду и в тесной атмосфере маленькой комнаты. Упражнения быстро отнимают силы выносливости высокого негра, и он делает шаг в сторону и делает дыхательное заклинание в течение пяти минут, после чего снова возвращается на свое место, и, несмотря на всё возрастающие усилия обоих легких и мышечные упражнения, и дополнительные усилия, наложенные его огромным ростом, он героически держится до конца.
В течение двадцати пяти минут по моим часам один танцующий дервиш, который, кажется, просто посетитель, но под воздействием общего действия, в то время как другие воют и вращаются, неутомимо кружиться в тишине, не издавая ни малейшего звука, вращающийся в длинном, настойчивом, непрерывном вихре, как будто решивший доказать, что он более свят, чем воющие, вращаясь дольше, чем могут выдержать воющие — яркий пример
