Иллюзия бога - Алина Штейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ясно, – эхом откликнулась Ари, с каждой секундой все сильнее чувствуя абсурд ситуации. Видимо, только в детективных книжках героиня пытается раскрыть преступление, лезет на рожон, анализирует улики, в итоге все охотно дают ей показания, и она легко приходит к логичному ответу. Реальность играет по своим правилам.
Дита возмущенно поджала идеально очерченные губы:
– И это все, что ты хочешь мне сказать?
– То убийство в новогоднюю ночь. – Ари сделала выразительную паузу, наблюдая за ее реакцией.
– Ты… Эй, я, вообще-то, надеялась на извинения! На новогоднюю ночь у меня тоже алиби, что я и доложила твоему копу на побегушках. Я звонила Адонису, он тогда сбежал с сокурсниками в город на вечеринку. А я его ждала, вообще-то! И звонок, опять же, легко можно проверить в телефонной компании. Думаешь, мне было бы сподручно одновременно убивать Семелу и болтать о том, как я хочу сорвать с Адониса одежду и заниматься с ним любовью прямо на чертовом столе? – Она с вызовом вздернула подбородок, взбешенная, но несокрушимая. – Мы поболтали с Семелой о Зевсе, о каких-то глупостях, она пошла наверх, и все! Больше я ее не видела! С каких это пор разговор – преступление?
Ари могла бы вспомнить перепалку Семелы с Аресом и их язвительный спор с Дитой, но теперь это и правда выглядело недостаточно убедительным.
«Надо было расспросить этого Харона поподробнее. А я, дура, услышала имя и обрадовалась».
– Знаешь, я бы и пальцем не пошевелила, если бы это задело только меня. Но Арес…
«Он уже достаточно взрослый мальчик и сам может за себя постоять», – подумала Ари, но говорить об этом, конечно, не стала: не хватало еще, чтобы Арес действительно пришел к ней и начал доказывать свою невиновность. Она же потом костей не соберет.
– Он еще зимой избил физрука. У него и без полиции серьезные проблемы. Его могут выгнать, а ты подлила масла в огонь! Не смей больше угрожать ему, Ариадна. Я не шучу!
Ари уставилась на стопку книг, избегая ее свирепого и вместе с тем несчастного и испуганного взгляда. Не сказать, что Дита ей сильно нравилась, но она не заслужила такой нервотрепки.
– Просто все так совпало… Ты сначала поругалась с Семелой, потом подозрительно быстро помирилась, потом вы очень долго разговаривали, она даже рассказывала тебе, что была в депрессии и как раз перестала пить таблетки. И вы с ней вместе выходили из «Оракула»… – Заметив выражение лица Диты, она нервно усмехнулась: – Кажется, слухи об этом были сильно преувеличены.
– Ага. И о том, что я ее убила, тоже. Уж прости, что разочаровала. – Слегка успокоившись, Дита, наконец, перестала мерить шагами комнату и направилась к двери. – Семела попрощалась и пошла наверх. Из дома Двенадцати я вышла уже с Аресом. А о своей депрессии она рассказывала еще за барной стойкой, ты ведь тоже там была. И кто тебе вообще все это наплел?
* * *
Проводив Диту, Ари, не накинув пальто, быстро вышла следом и обошла общежитие. На сером заднем дворе Гефест, засучив рукава, громыхал загадочной железкой, присоединяя к ней один проводок за другим. Ари помахала ему.
– Привет! – отозвался он, перекрикивая душераздирающие звуки, которые издавал механизм в его руках.
– Как настроение? – бодро поинтересовалась Ари. Подошла ближе, сильнее натянув рукава свитера.
– Неплохо, неплохо. Когда мастерю что-нибудь, всегда будто заново рождаюсь. – Он вытер вспотевший лоб. – Как сама?
– Сойдет. – Она прищурилась, наблюдая за малейшими изменениями в его поведении. – Слышала, к твоей девушке приходила полиция.
– Да, уже видел.
Его очки поблескивали так, что Ари не могла разглядеть выражение его глаз. Он протащил металлический прут через небольшое отверстие, постучал по овальному корпусу и, удовлетворенный результатом, снова заговорил:
– У нее алиби, к счастью.
Счастливым он не выглядел.
– Могло и не быть. Помнишь, ты мне говорил, как долго они общались? И что Дита была последней, кто видел ее перед смертью?
Он отвернулся.
Ари хотела понять, сознательно ли Гефест заронил зерно сомнения насчет невиновности Диты. В конце концов, именно его слова она вспомнила, услышав от Харона имя загадочной гостьи. Да, Гефест не тянул на голубоглазую очаровательную девушку, и у него было алиби на момент убийства, но все же что-то не давало Ари покоя. То, как мягко он с ней разговаривал после Чистки, как извинился от лица Двенадцати… «Он знал, – подумала Ари. – Знал, что не оставлю это просто так, что пойду искать и добиваться. Но еще он знал, что Дита не преступница, что полиция быстро проверит алиби и отпустит ее. Разве только припугнуть ее и Ареса…»
Она выдохнула, пораженная догадкой.
«Ее и Ареса».
Ари вспомнила ярость и страх, с которыми Дита защищала любовника: «Его могут выгнать, а ты подлила масла в огонь». Она злилась не из-за себя, ей было больно и жутко из-за другого человека. Интересно, как давно Дита перестала испытывать подобные чувства по отношению к Гефесту?
– Ты сказал так, чтобы отомстить ей за роман с другим. – Ари говорила безжалостно и холодно, пока пелена эмоций не успела обрушиться на нее. – Понял, что я это так не оставлю, и решил отыграться на своей – вернее, уже чужой – девушке.
Если бы Гефест рассмеялся и начал все отрицать или просто послал бы ее куда подальше, возможно, Ари бы выбросила из головы даже намек на эту мысль, вычеркнула скандальную троицу из списка подозреваемых и двинулась дальше. В конце концов, что ей за дело до чужих проблем в личной жизни? Она не семейный психолог.
Но Гефест не отрицал. Просто застыл, как статуя: могучая, высокая и беспросветно печальная. И Ари прорвало.
– Вашу ж мать, да что с вами всеми не так? Чертовы Двенадцать, вы вообще люди или кто?! – Она закашлялась, и Гефест, прихрамывая, подошел и протянул ей бутылку с водой.
Ари отвергла ее резким жестом, все еще покачивая головой от возмущения:
– У тебя что, аллергия на внятные ответы?
Он вздохнул, поправляя очки средним пальцем.
– Не надо меня ненавидеть.
– Да при чем тут я? Молись, чтобы она тебя не возненавидела. Маленькая ты мстительная сучка. Эх, а с виду такой умный человек… – Не переставая бормотать ругательства, Ари вылетела со двора как ошпаренная.
«Гермес, Афродита, Арес, Аполлон, Артемида, Посейдон, Гестия», – повторяла она,
