Король снов - Роберт Силверберг

— Ну, ладно, — сказал наконец Гавирал. Взгляд его маленьких глазок безостановочно метался из стороны в сторону, что делало его очень похожим на какого-нибудь мелкого грызуна. Он помахал какими-то бумагами, которые, смяв, держал в руке. — Мандралиска, вы слышали последние новости из Лабиринта?

— Вы имеете в виду серьезную болезнь понтифекса после удара, мой господин?

— Понтифекс мертв, — провозгласил Гавирал. — Первый удар он перенес, но за ним последовал второй. Он умер сразу, так говорится в этих посланиях, которые довольно долго шли к нам. Престимион уже провозглашен его преемником.

— А Деккерет — новым короналем?

— Его коронация состоится вскоре, — важно произнес Гавдат, выделяя каждое слово, как будто передавал сообщение, которое нашептывал ему какой-то невидимый дух. — Я изучил его будущее. Ему предстоит короткое и несчастливое царствование.

Мандралиска промолчал. Эти замечания, казалось, не нуждались в каком-либо комментарии.

— Возможно, — сказал лорд Гавирал, расчесав пальцами свои заметно поредевшие рыжеватые волосы, — наступил благоприятный момент для того, чтобы, согласно нашему плану, провозгласить независимость Зимроэля. Грозный Конфалюм сошел от сцены, Престимион по уши увяз в проблемах с формированием нового правительства в Лабиринте, в Замке поселился новый неопытный человек.. Что вы скажете на это, Мандралиска? Мы собираем вещи, возвращаемся в Ни-мойю и ставим мир в известность о том, что западный континент не желает больше прозябать под пятой Алханроэля. Как вам идея? Мы поставим их перед фактом, ффу-у! — он вытянул губы трубочкой и подул в пространство. — И пусть они попробуют возразить.

Прежде чем Мандралиска успел сказать что-то в ответ, в соседнем зале раздался громкий топот, что-то с грохотом разбилось, затем послышались нечленораздельные хриплые крики. Мандралиска предположил, что этот шум возвещает о появлении буйного скотоподобного лорда Гавиниуса, но, к его удивлению (впрочем, не столь уж сильному), в зал ввалился неуклюжий громила Гавахауд, считавший себя образцом элегантности и изящества. Впрочем, его появление пришлось как нельзя кстати: можно было найти наиболее дипломатичную форму ответа. Гавахауд с порога возмущенно заявил, что незачем ставить скульптуры на дороге, а затем, заметив Мандралиску, бросил взгляд на Гавирала и спросил:

— Ну что? Он согласен?

Можно было не обращаться к толкователю, чтобы понять, что они горят нетерпением развязать собственную войну против Престимиона и Деккерета. От него же они хотели лишь одного: чтобы он погладил их по головам и похвалил за высокие устремления и воинственный дух.

Все три брата сразу же уставились на него: остроглазый Гавирал, багроволицый Гавахауд, пустоглазый дурак Гавдат. Это почти трогательно, подумал Мандралиска, до какой степени они все нуждаются в нем, как жаждут получить от него хоть какое-то одобрение тем жалким потугам, которые они считают выработанной стратегией.

— Если ваши слова, мой господин, означают, что вы ждете от меня подтверждения тому, что сейчас подходящее время, чтобы провозгласить нашу независимость от имперского правительства, то мой ответ будет: нет, я так не считаю.

Каждый из троих отреагировал на спокойное заявление Мандралиски по-своему. А тот одним молниеносным взглядом сумел внимательно рассмотреть братьев и счел свое впечатление достаточно поучительным.

Гавдат, казалось, испытал самый настоящий шок; он резко вскинул голову, так что его пухлые щеки задрожали, как пудинг. Скорее всего, он долго творил заклинания и ожидал совсем иного результата беседы. Надменный Гавахауд, тоже совершенно явно изумленный и разочарованный, впился в Мандралиску ошарашенным взглядом; очевидно, такое же выражение должно было бы появиться на его лице, если бы тайный советник плюнул ему в глаза. Один лишь Гавирал воспринял ответ Мандралиски с полным спокойствием. Он посмотрел сначала на одного брата, затем на другого с самодовольным видом, который мог означать только одно: «Что? Разве я не говорил вам? Никогда нельзя спешить, нужно сначала посоветоваться с Мандралиской». Это было свидетельством умственного превосходства Гавирала над толпой своих безмозглых братьев: в нем одном имелись какие-то проблески сознания, возможно даже, понимания того, насколько они все глупы, что они не могут сделать ни единого шага ни в каком направлении без подсказки своего тайного советника.

— Могу ли я спросить, — тщательно подбирая слова, заговорил Гавирал, — почему все же вы так считаете?

— По нескольким причинам, мой господин. — Он поднял руку перед собой и согнул указательный палец — Первое. Сейчас траурное время для всего Маджипура, если я правильно помню реакцию на смерть понтифекса Пранкипина двадцать лет назад. Даже на Зимроэле понтифекс это не просто уважаемая, а очень почитаемая персона, а в нашем случае речь идет о понтифексе Конфалюме, считающемся наиболее выдающимся монархом за много столетий. Я полагаю, что объявление о революционном разрыве с имперским правительством в те самые часы, когда люди повсюду выражают, в чем я нисколько не сомневаюсь, свою скорбь по поводу смерти Конфалюма, было бы воспринято как безвкусная и даже оскорбительная акция. Это лишило бы нас симпатий значительной части наших собственных граждан и вызвало бы настоящую ярость среди жителей Алханроэля

— Возможно и так, — уступил Гавирал. — Продолжайте.

— Второе. Провозглашение независимости должно сопровождаться демонстрацией того, что мы способны добиться ее не только на словах. Я хочу сказать, что мы сейчас находимся лишь на первой, подготовительной стадии организации нашей армии, если, конечно, уже можно всерьез говорить о подготовительной стадии Значит..

— Значит, вы предвидите войну с Алханроэлем, если называть вещи своими именами, не так ли? — требовательным тоном спросил лорд Гавахауд. — Разве возможно, что они осмелятся напасть на нас?

— О, да, мой господин. Я совершенно уверен, что они нападут на нас Всеобщий любимец Престимион вообще-то является человеком сильных страстей и приходит в неописуемую ярость, когда у него кто-нибудь встает на пути. Я смог очень хорошо ознакомиться с этими его качествами на нашем совместном опыте с вашим дядей Дантирией Самбайлом Да и лорд Деккерет, судя по тому, что мне о нем известно, не захочет начинать свое царствование с потери половины королевства. Можете не сомневаться, что империя пошлет против нас военные силы, как только поймет, что наша декларация независимости это не просто вызывающая шутка, и сможет собрать достаточно войск.

— Но расстояния так велики, — вмешался Гавдат. — Им придется потратить несколько недель только на то, чтобы доплыть до Пилиплока, а затем еще идти через враждебные территории аж до Ни-мойи