Сэйв - Ава Хоуп

– Родная… – Начинаю терять терпение. – Конечно, вместе. Я ни за что не уеду от тебя один. Мой дом там, где ты.

Вижу в ее зеленых глазах скопившиеся слезы и наклоняюсь, чтобы целомудренно поцеловать губы.

– Я… ты правда останешься, если я не захочу ехать?

– Да.

– Но… – Она хмурится. – Почему?

– Потому что я люблю тебя? – Пожимаю плечами.

– Любишь? – Широко распахивает глаза.

Улыбаюсь.

– Люблю. Я безумно тебя люблю. Я знаю, что никогда не говорил это вслух, но… Каждый раз, когда ты засыпала на моей груди, я произносил в своей голове эти три слова. Знаю, глупо, но мне было страшно закричать о своей любви.

– И что же изменилось?

– Я наконец перестал бояться признаться себе самому в том, что ты моя семья.

Одинокая слеза стекает по ее щеке, и я ловлю ее губами.

– И я буду там, где будешь ты. Всегда. Так что скажешь?

– Да! Конечно да! – шепчет она в ответ. – Я тоже тебя люблю, Мэттью.

От ее признания в груди становится теплее. Крепко обнимаю ее, обхватив руками изящную талию. Сознание накрывает эйфорией счастья. А по венам растекается нежность. Провожу пальцем по ее губам, и с них срывается короткий вздох, пока ее красивые глаза наполняются слезами. Она накрывает мои губы своими, и мы сладко кружим языками, переплетая их в нашем собственном танце нежности.

Этим поцелуем я закрепляю клятву любить ее. Каждый новый день.

И не важно, в каком городе или стране мы будем встречать этот самый день, важно только то, что мы будем встречать его друг с другом.

Я чертов счастливчик, что тогда сделал этот сэйв, ведь отныне я точно знаю, что Эмили Фишер не просто моя зависимость или та самая вторая половинка сердца с карты Купидона. Эмили Фишер – весь мой мир.

Эпилог

Parmalee, Blanco Brown – Just The Way

Эмили

15 лет спустя

Когда я просыпаюсь, за окном ярко светит солнце. Небо такое ясное, что на нем нет ни облачка. Сажусь в постели и любуюсь океаном, волны которого пытаются обогнать друг друга у золотистого берега. Бирюзовая гладь воды мерцает и заставляет меня зажмуриться, и в этот момент на моих губах появляется улыбка от ощущения умиротворения.

Поднимаюсь на ноги и выхожу из спальни. По запаху яблок и корицы догадываюсь, что Мэттью на кухне. Торопливо сбегаю по лестнице и замираю.

Солнечный свет освещает деревянные кухонные фасады, и их золотистые ручки переливаются разноцветными мушками. Из портативной колонки звучит джазовая мелодия, и Мэттью что-то напевает себе под нос. На нем лишь спортивные штаны, и я вижу, как напрягаются мышцы его рук, пока он выкладывает на сковороду овсянку с яблоками. На его груди красуется слинг, а в нем спит наша маленькая Мэри. Облокачиваюсь на дверной косяк и с нежностью смотрю на этих двоих.

Будто ощутив мое присутствие рядом, Мэттью поворачивает голову, и наши взгляды встречаются. Его искрящиеся карие глаза наполняются теплом, а пухлые губы озаряет улыбка.

– Ты давно вернулся? – тихо спрашиваю я, чтобы не разбудить нашу дочь.

– Пару часов назад. Хотел дать тебе поспать. Судя по тому, как ты пускала слюнки на подушку, ночь была тяжелой.

Закатываю глаза и подхожу к нему, чтобы оставить на его губах едва уловимый поцелуй.

– Спасибо, – шепчу ему в губы я. – Я скучала по твоим завтракам.

– Я купил тебе «Нутеллу».

Закрываю от удовольствия глаза и довольно мычу:

– Люблю тебя безумно.

Мэттью смеется, и Мэри начинает кряхтеть в слинге.

– Черт… – ругается он.

– Не выражайся, – отчитываю его я. – Ты не виноват. Судя по времени, ей уже пора есть.

Раскрываю слинг и беру на руки нашу малышку. Затем устраиваюсь на стуле и даю ей грудь. Мэри с жадностью набрасывается на меня, пока Мэттью с умилением наблюдает за ней. Но в его взгляде я вижу не только нежность, но и похоть, что неудивительно, ведь мы не виделись больше недели, да и маленькие дети – антоним к слову «секс».

– Завидую нашей дочери, – на выдохе произносит он, откровенно пялясь на мою грудь.

– Догадываюсь, – фыркаю я.

Мэттью ставит передо мной на стол тарелку с приготовленной овсянкой и банку «Нутеллы», а затем целует меня в макушку и садится напротив, жадно уплетая свою порцию.

– Как мальчики? – спрашивает он про наших четырнадцатилетних сыновей.

– Не спрашивай. Кит привел домой девушку.

– Что?! – вскидывает брови Мэттью.

Пожимаю плечами.

– Ты у нас глава семьи. Сам ему рассказывай о контрацепции.

– Учитывая незапланированное появление Мэри, я в этом явно не силен.

Я издаю смешок. Это правда. Близнецов мы начали планировать с того самого дня, как переехали в Лос-Анджелес. Я перестала пить таблетки, и вуаля – первая же попытка оказалась удачной. Но мне было тяжело одной с двумя детьми на руках, пока Мэттью был в разъездах. Да, рядом была Эбби, жена товарища по команде Мэттью, но ведь мне тоже не хотелось пользоваться ее добротой. И я пыталась справляться сама.

Когда Мэттью завершил карьеру и начал вместе с Ридом О’Хара тренировать юниорскую команду «Орлов», стало немного легче, но я четко понимала, что больше не хотела бы детей. Мы предохранялись всеми возможными способами на протяжении многих лет, и лишь один случайный секс, которым мы занялись на свадьбе дочери одного из наших друзей, как какие-то подростки, привел к тому, что я залетела. Мэттью был рад, а вот я нет. Но сейчас… я не жалею о том, что у нас есть этот темноволосый гномик. Ни на мгновение. И каждый раз, когда я наблюдаю отцовскую любовь со стороны, мое сердце переполняет нежность.

– Давай я уложу малышку? – тихо произносит Мэттью, забирая сонную Мэри из моих рук.

Я благодарно киваю, а затем спешно завтракаю гранолой с любимой «Нутеллой». Минут десять спустя, когда я уже поела и убрала тарелки в посудомойку, отхожу от раковины и попадаю в объятия своего здоровяка. Он прижимает меня к себе и, как обычно, утыкается носом в шею.

– А ты скучала только по моим завтракам? – хрипло спрашивает он.

Прикусываю губу, пытаясь скрыть улыбку.

– Нет.

– Нет?

– Еще по «Нутелле».

Он фыркает.

– Если ты… если ты очень устала, то я пойму, – шепчет он, и от этих слов приятное тепло охватывает мою грудь.

Я знаю, нельзя сказать, за что именно ты любишь человека. Ведь если бы я решила составить список, он был бы бесконечным. Но одним из пунктов точно стала бы забота. Мэттью всегда сначала думает обо мне и лишь