Сэйв - Ава Хоуп

с радаров. Уже около часа пилоты не выходят на связь. Предполагается, что причиной тому стал сильнейший за всю историю снегопад, обрушившийся на Нью-Йорк. Мы желаем семьям клуба набраться терпения и молиться. Мы молимся вместе с вами».

Все внутри меня обрывается.

Нет, нет, нет.

Я не смогу пережить потерю близкого человека еще раз.

Только не сейчас.

Только не он!

Я вскакиваю со стула и вылетаю из кабинета. На ходу просовываю руки в карманы дутой куртки и бегу на парковку. Как назло, кузов «Мини Купера» похож на сугроб. Времени в обрез, и я убираю снег курткой. Плевать, что я заболею. Нет ничего важнее, чем добраться до Мэттью.

Наконец, раскопав дверь, сажусь в салон и завожу машину. Давлю на газ со всей силы, пытаясь не застревать в глыбах снега вокруг. Я еду так быстро, что не успеваю разглядеть ничего вокруг. На моих глазах белая пелена. Каждую частичку меня штормит от ужаса.

Уже через полчаса, несмотря на снежную бурю, бушующую в городе, я добираюсь до международного аэропорта имени Джона Кеннеди. Тысячи фанатов окружают терминал, выражая любимому хоккейному клубу поддержку. Направляюсь к представителю авиакомпании, называюсь девушкой Дэвиса и прохожу в зал прилета. Здесь, надеясь на чудо, собрались родственники «Пингвинов». Все обнимаются, произносят слова поддержки и предлагают друг другу помощь. Я поднимаю голову выше и вижу баннер с надписью: «Чудеса случаются, главное – верить!».

По моим щекам струятся слезы. Мое сердце бьется так сильно, что становится больно дышать.

Купидон, не подведи, милый!

В эти долгие минуты ожидания, что кажутся бесконечными, я наконец осознаю, что совершенно не важно, кем и где Мэттью будет работать, какую ореховую пасту покупать, какие фильмы он захочет смотреть и захочет ли вообще. Главное – чтобы он был рядом.

Встреча с ним изменила меня. И мой мир.

Мэттью Дэвис никогда не был моей ошибкой. Разве что он стал моей собственной аномалией, моим личным метеоритом, пробившим брешь в иллюзии идеальной жизни, моим… убежищем.

Соленые слезы, струящиеся по щекам, становятся все сильнее. Я чувствую страх, боль, беспомощность. Хочется забиться в самый темный угол и никогда оттуда не выползать.

Я ведь сама говорила Мэттью, что жизнь так коротка и мы никогда не узнаем, что видим любимого в последний раз.

Сейчас я отчетливо понимаю, что единственное, что бы я изменила в прошлом, – мое исчезновение. Я бы не ушла, знай я, что больше никогда не смогу его обнять.

Боже, кажется, что я не могу дышать.

Следующие один час и двадцать три минуты я не нахожу себе места, посылая к небу мольбы о том, чтобы ангелы дали нам еще один шанс.

И вот «Боинг» приземляется в аэропорту с целыми и невредимыми хоккеистами.

Когда я вижу своего мужчину, выходящего из стеклянных дверей, то забываю, как дышать. Его красивые медовые глаза находят меня, и мой пульс учащается. Я прижимаюсь к стене, опускаюсь по ней вниз и закрываю руками лицо, беззвучно рыдая.

Через мгновение чувствую, как Мэттью подхватывает меня на руки и притягивает к себе. Я обхватываю его талию ногами и утыкаюсь носом ему в шею. Его аромат накрывает меня, как лавина. Я жадно вдыхаю запах бергамота и мяты и крепко прижимаюсь к его мускулистой груди. Мэттью нежно проводит ладонью по моим волосам, пока мое тело сотрясается от всхлипов.

– Тише, Булка, тише. Я здесь.

Он целует меня в макушку, и я обнимаю его еще сильнее, боясь, что он может снова исчезнуть.

– Ты здесь, – шепчу я, не прекращая рыдать.

– Я здесь, родная, – шепчет он в ответ.

Еще крепче льну к нему всем телом и наслаждаюсь теплом его груди. Умиротворяющий стук его сердца успокаивает меня, и несколько минут спустя мои рыдания затихают. Все это время Мэттью поглаживает меня по волосам и оставляет мягкие поцелуи на макушке.

– Просто чтобы ты знал, если ты захочешь отлепить меня от своей груди, то тебе придется меня убить. Это единственный способ. Я никогда больше никуда от тебя не уйду.

– А с чего ты взяла, что я захочу тебя отлепить? – шепчет он, и я улыбаюсь ему в шею.

– А ты не захочешь?

– Никогда и ни за что на свете, Булка. Я уже даже не могу вспомнить, как жил без твоего ванильного запаха. Без твоего смеха. Без тебя. Ты – мой особый вид глютена.

Улыбаюсь сквозь слезы.

– Это признание в любви?

– Не дождешься. А то вдруг еще татуировку с моим именем пойдешь набивать, – фыркает он, бросаясь моими словами, а я прикусываю губу, помалкивая, что я уже, можно сказать, это сделала. – Я так скучал…

– Тогда почему ты не звонил? – шепчу я, перебирая между пальцев его шелковистые волосы.

– Тиджей случайно взял мой телефон, когда уезжал от меня. И подвез только перед сегодняшней игрой. Я хотел позвонить, когда приземлимся. – Он шумно выдыхает. – Пообещай мне, что ты больше никогда не исчезнешь, не объяснившись.

– Обещаю, – шепчу я.

Мэттью упирается своим лбом в мой и тихо произносит:

– Родная, я чуть не слетел с катушек без тебя. Если что-то случится. Если ты захочешь уйти. Если тебя что-то будет тревожить. Ты должна сразу же сказать об этом мне. Пообещай, Эм…

– Обещаю, – снова шепчу я.

Смотрю в его золотистые глаза и в эту же секунду вдруг отчетливо осознаю, что за образом этого грубияна и нахала скрывается мужчина с самым большим во Вселенной сердцем. И пусть он продолжает делать вид, что ему нравится этот его образ холодного альфа-самца, но теперь, когда я знаю его настоящего, я не куплюсь на весь этот фарс. И я буду бороться за место в его сердце. Стану той девушкой, которая его растопит. Если повезет. А мне обязательно повезет, ведь с той картой Купидон наделил меня верой. Верой прежде всего в саму себя.

Мэттью притягивает меня к себе, и я шумно выдыхаю, ощущая прикосновение его губ на виске. Прижимаюсь к нему крепче, вдыхаю родной запах и даю клятву самой себе больше никогда его не отпускать.

Клянусь не забывать, что, когда тебе действительно дорог человек, ты пойдешь ради него на все. Если будет нужно – пожертвуешь не только теми материальными благами, что имеешь, но и собой.

Ты отдашь жизнь за него.

Прежде чем делать какие-то выводы, принимать какие-либо поспешные решения, отворачиваться от людей или бежать, нужно всего лишь засунуть поглубже в задницу свой страх и вспомнить о том, что человек как минимум заслуживает знать, что происходит, а