Один за всех, и стая за одного - Елена Малиновская

— Пожалуй, пойду я. — Весса с кряхтением поторопилась встать с кресла, воспользовавшись паузой в разговоре. Добавила с извиняющейся улыбкой, обращаясь прежде всего к Норбергу: — Не люблю я эти семейные разборки. Лучше гляну, что там с Вентором.

Тот благосклонно кивнул, продолжая рассматривать меня с доброжелательным интересом.

В перекрестиях сразу двух взглядов — напряженно-гневного Фелана и спокойно-иронического Норберга — мне было как-то не по себе. И чего так уставились на меня, спрашивается? Как будто видят перед собой неведомую зверушку, а не человека.

«А возможно, они просто решают, не полакомиться ли им этой зверушкой».

И только после этой мысли я вспомнила, что на мне больше нет амулета, защищающего мои мысли от окружающих. Уж больно выразительную физиономию скорчил Фелан. Как будто ему под нос подсунули что-то весьма и весьма дурнопахнущее. Не понравились, видать, мои размышления.

Весса тем временем проковыляла мимо меня и скрылась в прихожей, осторожно перешагнув через выбитую дверь.

— Ну так? — поторопил меня с ответом Норберг. Подошел и опустился в кресло знахарки, при этом в его облике читалась такая уверенность, будто это он был здесь хозяином.

— Насколько я поняла, вы разобрались с тем, кто хотел убить вас, — очень медленно проговорила я, тщательно подбирая слова. — Поэтому я могу спокойно вернуться к себе домой, не опасаясь, что до меня доберутся ваши враги. Разве не так?

— А что насчет?.. — Норберг выразительно посмотрел на мой живот.

— Ко мне вновь явилась Изабелла. — Я пожала плечами. — И на сей раз она говорила без всяких намеков и прямо ответила на поставленный вопрос. Я не беременна.

— Я не верю! — тут же выпалил Фелан и насупился, выставив вперед подбородок.

Я удивленно на него покосилась. Что это с ним? Такое чувство, будто я вижу перед собой капризного малыша, у которого пытаются отнять любимую игрушку. Того и гляди разрыдается.

И опять Фелан прочитал мои мысли. Его глаза сверкнули зеленым бешенством, и он с вызовом скрестил на груди руки.

Норберг перевел взгляд на брата и недовольно качнул головой.

— Не веди себя смешно, — посоветовал он разобиженному Фелану. — Ты знаешь и я знаю, что Марика не обманывает.

— Зато призрак моей матери может лгать, — возразил Фелан.

— Призрак? Лгать? — с сарказмом переспросил Норберг. — Что-то с трудом верится.

— Но такая вероятность все-таки есть, — не унимался Фелан.

Я следила за их спором со все возрастающим чувством отчаяния. Что все это значит? Фелан еще не насытился новой постельной игрушкой? Выходит, что так. Неужели меня заставят остаться в замке еще на неделю, а то и две? Но тогда этот непредсказуемый оборотень вновь может провернуть тот гадкий фокус с отсутствием предохраняющих от зачатия чар! Насколько я поняла, Фелан воспринял мое стойкое нежелание всячески восхищаться и восхвалять его чуть ли не как личное оскорбление. По-моему, он твердо намерен держать меня подле себя, пока я не воспылаю к нему чувствами, желая таким образом потешить свое уязвленное самолюбие. И кто знает, на какие гадости он в состоянии пойти, лишь бы продлить мой срок своеобразного заключения.

— Так, — негромко, но таким тоном, что я вздрогнула, обронил Норберг. Правда, смотрел он при этом по-прежнему на брата. — Ты действительно спал с Марикой без использования чар? Помимо того случая в карете?

— Ну…

По всему было видно, что Фелану очень не хочется отвечать. Он словно стал меньше ростом. Весь ссутулился, мигом потерял свой воинственный пыл и перестал яростно сверкать глазами. Да что там, он и на меня больше не смотрел. Опустил голову и уткнулся взглядом в пол.

Я невольно залюбовалась ярким пунцовым цветом его ушей. Ой, прелесть какая! Господин оборотень смущаться вздумал. Раньше надо было думать, насколько мерзко его поступок выглядит со стороны.

— И Марика права, — бархатным голосом, в котором, однако, чувствовалась ледяная сталь, проговорил Норберг. — Фелан, я тебя не узнаю. Право слово, ты был со мной в Хельоне, видел, каких ошибок я наляпал тогда, пытаясь завоевать Алексу. Я считал тебя достаточно мудрым человеком и полагал, что моего крайне неудачного примера завоевания женщины будет достаточно и ты изберешь иной путь.

Фелану было неприятно это слышать. Он еще ниже опустил голову, носом почти уткнувшись себе в рубашку. Ни дать ни взять ребенок, которого строгий родитель отчитывает за шалость. Его уши были настолько красными, что я словно чувствовала жар, исходящий от них. Краска волнения медленно, но верно расползалась и по его лицу и шее.

Я думала, он промолчит. Да и что он мог сказать Норбергу в свое оправдание? Но ошибалась. Через неполную минуту Фелан все-таки неохотно выдавил через плотно сжатые зубы:

— Но что, если я не вижу иного пути?

Я удивленно вскинула брови. О чем он? О каком ином пути говорит? Завоевать меня? Да почему это ему вообще в голову втемяшилось? Лучше пусть отпустит меня восвояси. И я постараюсь забыть этот кошмар, по крупинкам воссоздав прежнюю счастливую жизнь!

Фелан исподлобья посмотрел на меня. Затем перевел взгляд на Норберга, который задумчиво постукивал длинными холеными пальцами по подлокотникам кресла, расслабленно откинувшись на спинку.

— Вот видишь, — негромко обронил блондин. — Для нее встреча со мной — кошмар, который надлежит забыть.

Норберг вздохнул и принялся растирать переносицу, словно вдруг ощутил головную боль. Но ничего сказать не успел, потому как в прихожей послышались чьи-то тяжелые шаркающие шаги.

Нет, в позе Норберга ничего не изменилось. Он продолжал восседать в кресле с таким независимым и гордым видом, как будто по крайней мере являлся королем и принимал своих подданных в роскошном зале. Но мою кожу вновь пощекотала энергия, идущая от этого мужчины. Он сосредоточился и напрягся в ожидании посетителя.

Почти сразу на пороге возникла Весса, но не одна, а в сопровождении Вентора, которого она буквально внесла в гостиную на спине.

При виде своего так называемого жестоко избитого союзника я охнула. Он выглядел так, словно находился при смерти. Удивительно, что бедняга еще дышал!

Голова Вентора была залита кровью, которая уже начала подсыхать и стянула его лицо в подобие жуткой багрово-черной маски. Глаза заплыли так, что он наверняка ничего не видел. Нижняя губа оказалась порванной, причем настолько сильно, что почти висела на лоскуте кожи, обнажив нижние зубы. Правой рукой он держался за Вессу, а левая безжизненно болталась, странно вывернутая в нескольких местах.

Это с ним сделал Фелан? Да блондин же покалечил родного сына!