Королей убивают неудачники - Владислав Силин

— Вы не очень-то торопитесь, господин Мокош, — брюзгливо заметил он. — Брависски вышел из забытья. Хочет говорить с вами.

Алексей кивнул. Теир-провожатый загремел замками и посторонился, пропуская орденцев внутрь.

Стивен сидел на нарах, низко опустив голову. Услышав приближение людей, он вздрогнул и поднял взгляд. Мокош отметил, как потемнело его лицо, заострились скулы. Несколько зерен кукурузы раскрошились, выпав из петель, — это означало, что силы мертвеца таяли.

— Алексей Мокош, — бесцветным голосом произнес макурт. — Карел просил передать тебе… передать…

Плечи Стивена содрогнулись. Еще и еще.

В горле заклокотало, забулькало. Мертвец выгнулся и затряс головой, — словно пес, у которого кость застряла в горле. Сухой кашель бил его, заставляя извиваться всем телом. Внезапно Стивен захрипел и выплюнул в ладонь потемневший от мокроты мельхиоровый браслет.

— …это… он ждет тебя… там…

Мертвая рука вытянулась к первоисследователю и замерла — требовательно, выжидающе. Мокош колебался лишь миг, а затем схватил браслет и отступил на шаг.

В тот же миг Брависски обмяк. Лицо его обвисло, как полиэтиленовый пакет в костре.

— Пресветлый боже… — зачарованно прошептал Ландмейстер. — Откуда у него… это?! Разрешите глянуть?..

Не дожидаясь ответа, он потянулся к браслету. Макурт отреагировал мгновенно: клацнули зубы, послышалось предупреждающее рычание.

— Лучше не подходите, — покачал головой Мокош. — Бог знает, на что закляли беднягу. Вы узнаете эту вещь?..

— Еще бы! Это же автоответчик с паролями базы. — Ландмейстер близоруко прищурился. — Поверните, пожалуйста, ребром… ага, спасибо. Читайте.

Морщась от вони гнилой мокроты мертвеца, Алексей прочел:

«Карел Ненашев.

25100412968».

— Я, господа, Неназванного бога словил, — глуповато ухмыляясь, вдруг объяснил мертвец. — В тонкость очернил… белизной, да. В тонкость. Умиротворить хотел. За то святые подвижники все мои желания отпустили, и это все ага-правда.

Ландмейстер скорчил жалобную гримасу и заторопился к двери.

— Его можно спасти? — спросил он у теира-сопровождающего, выйдя из карцера.

Тот пожал плечами:

— Смотря что вы понимаете под «спасти»… Он мертв. Но при этом вполне здраво мыслит и действует. Вот только ход мышления у него… как бы это поточней выразиться?.. Тшиинский.

Дорога, дорога… Вьется меж заброшенных полей, меж перелесков и покинутых деревень. Разрушенные дома, мертвецы на ветвях акашей… Простых пчел нет — только трупные.

Земля в огне восстания — больная, нищая… где найти большее горе?.. О каком счастье народном может идти речь?.. Ой, лукав ты, пророк Неназванного, Тсиифар ихи Батини Ай! Медовы слова твои, да горька полова в хлебе. Куда ведешь доверившихся тебе тшиинов?

…Шел вот уже без малого шестой день путешествия. Вместе с Мокошем ехали посольский кнехт Евгений и проводник Сиригу — кривоногий оборванец, похожий на бурята. Масляный Кушир не обманул: лист сорко, сложенный в стилизованную гору Теулеа, исправно снабжал путешественников припасами и деньгами.

Не обошлось без приключений, правда, но и то: без приключений — что за жизнь?.. В двух поселках рыцаря встретили градом камней. Еще в один он заезжать остерегся: ходили слухи, что среди жителей свирепствует проказа.

Однажды и вовсе анекдот вышел: мимохожий монах презрел Куширов лист и выступил защитником поселян. Алексею пришлось биться на кулаках. Святой отец отделался двумя сломанными ребрами и вывихнутым запястьем. От дурной головы, что называется, бокам горе.

Староста деревни пришел в восторг: затеял пир и даже предложил Алексею свою дочь «на сенное ужение». Первоисследователь с поселянами выпил, а девушку хотел отослать обратно, да как-то не вышло. Забылось.

К утру все напились пьяны, и Евгений затащил-таки поселянку на сеновал. Слово за слово, поцелуй за поцелуй… Узнав о случившемся, староста пришел в ярость. Известно: одно дело рыцарский бастард, другое — чужинский байстрюк. Из деревни пришлось прорываться с боем.

Вечером Алексей устроил провинившемуся кнехту выволочку, но на душе легче не стало.

Гора близилась.

Чем ближе делалась Теулеа, тем мрачнее становились мысли первоисследователя.

— А что, Сиригу, много у бунтовщиков людей?..

Проводник обернулся к Евгению, лицо осветила щербатая улыбка:

— Э-э, бачка, много! На пальце не сосчитать, как много. Людей никого, однако, — все горцы. Ага, да.

Солдат хихикнул. Простодушие проводника забавляло его. Заходящее солнце поблескивало на экзоскелете; шаг у лошадей был нетряский, убаюкивающий — надо же чем-то занять себя до ночлега?..

— А скажи другое мне, Сиригу. Вот господин рыцарь хочет подвиг совершить. Я — человек маленький, куда пошлют, туда еду. Ты-то что на горе позабыл?..

Сиригу приосанился. Шапку набок заломил, в глазах — алчность:

— Я, бачка, святым стану. Ихи Батини — просяной колобок: одной рукой справедливость держит, другой — небесам указы пишет. Это все так, да. Откусишь — втрое вырастет, чем плохо?.. Вола куплю, жену…

Алексей придержал лошадь, пропуская спутников вперед. Не то чтобы его раздражала болтовня спутников, просто хотелось поразмыслить в одиночестве.

Итак, Стивен словил бога. Очернил белизной в тонкость, хотел умиротворить. А святые подвижники, значит, отпустили его желания…

Душою Алексей чувствовал, что в этих словах таится разгадка всей истории. Не зря же и градоправитель, и Стивен одно говорили, чуть ли не слово в слово! Если бы по уму — не надо никуда ехать, а надо сесть да крепко задуматься.

Думай, Лешка, думай! Эх, где бы ума украсть?.. На чаше весов ведь не деньги, не слава — жизни людей. Есть и вторая ниточка, правда, а между ними — клубок темный, путаный-перепутаный…

Первоисследователь сунул руку за пазуху. На ладонь лег браслет Карела — тот, что принес Стивен. Мельхиоровый ободок приятно холодил пальцы. Его тщательно отмыли, продезинфицировали и перепрограммировали под Алексея. Теперь, придя на базу, первоисследователь мог не беспокоиться, что охранные системы не пропустят его.

Зачем же Карел прислал браслет? Что он хотел этим сказать? Как это вообще оказалось возможно?..

Вариантов Мокошу виделось несколько. Например, Карел оказался рядом с макуртом и, рискуя жизнью, передал браслет. Насколько Алексей знал фольклор, макурты так и носят небольшие предметы — во рту. А сделал он это для того, чтобы сообщить, что жив и находится в плену.