Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов - Джаспер Ффорде

Мы шли мимо компьютерных комплектующих, канцелярских принадлежностей, шоколада, глобусов с подсветкой и хорошеньких подарочных коробочек и наконец обнаружили единственную полку с давно позабытыми томиками в мягких обложках, полкой ниже подарочных изданий «Крепость и бодрость навынос. Том 1–8» и «Лучшее из маленького и большого», что, по словам Безотказэна, являлось оксюмороном.

— Вот! — сказала Заря, смахивая пыль и паутину. — Полагаю, у нас имеется полное собрание всех когда-либо опубликованных книг?

— Почти, — ответила я. — Спасибо за помощь.

Вот так я и оказалась в фургоне «Акме» вместе с Колом, которого Безотказэн принудил честно отработать день на ниве ковроукладки в обмен на недельную стирку для них с Бетти. Я не была в дороге с Колом уже много лет, ни на предмет стремной дряни, с которой мы разбирались время от времени, ни на предмет связанной с коврами работы, поэтому он был особенно разговорчив. Пока мы ехали на нашу первую укладку, он рассказывал мне о самом последнем задании:

— А я ему и говорю: «Йо, Дракула! Ты пришел посмотреть на затмение вместе с нами?» Видела бы ты его рожу! Он оказался в гробу быстрее, чем из гуся дерьмо, а когда услышал, как мы хохочем, вылез обратно и сказал, сложив руки на груди: «Полагаю, вам это кажется смешным?» А я сказал, что, по-моему, это действительно было смешно, может, самое смешное, что я видел за много лет, особенно потому, что он споткнулся и упал в гроб вперед головой, и вот тогда он распсиховался и попытался меня укусить, так что я вогнал заостренный кол ему в сердце и отсек голову от тела. — Он засмеялся и помотал головой. — Боже, мы едва не лопнули со смеху.

— Мое веселье закончилось бы на стадии заостренного кола, — призналась я, — но мне нравится идея Дракулы, падающего лицом вниз.

— Да он часто так делал. Неуклюжий как черт. А эта фишка с укусом в шею? Он целился в грудь и промахнулся, а теперь прикидывается, будто целился так с самого начала. Стоп. Это не дом восемь?

Это был он. Мы припарковались, вылезли из машины и постучали в дверь.

— Майор? — обратился Кол к очень пожилому мужчине с добрым лицом, ответившему на стук.

Хозяин был невысок и строен и в добром здравии. Его снежно-белые волосы были безукоризненно расчесаны, верхнюю губу украшали карандашные усики, а одет он был в блейзер с вышитой на груди эмблемой полка.

— Да?

— Доброе утро. Мы из «Ковров Акме».

— Великолепно! — сказал майор Оззорнейк, хромая в дом и показывая нам комнату, в которой отсутствовало какое бы то ни было напольное покрытие. — Это пойдет сюда.

— Точно! — сказал Кол. Насколько я уловила, он пребывал в шкодливом настроении. — Моя коллега начнет ковроукладочные операции, тогда как я ознакомлюсь с ассортиментом чая и печенья. Четверг, ковер!

Я вздохнула и обвела взглядом комнату, украшенную полосатыми зелеными обоями и заключенными в рамки изображениями достойных упоминания военных достижений майора — похоже, он был очень грозным солдатом. Стыдно было, что он живет в таком жалком домишке в одном из наиболее запущенных районов Суиндона. С другой стороны, он хотя бы получает новый ковер. Я сходила в фургон и принесла ящик с инструментами, пылесос, зажимы и строительный пистолет и как раз надевала наколенники, когда в комнату вернулись Кол и Оззорнейк.

— Печенье «Апельсиновое»! — воскликнул майор, ставя поднос на подоконник. — Мистер Стокер сказал, что у вас аллергия на все шоколадсодержащее.

— Очень мило с вашей стороны терпеть причудливый и несколько неуважительный юмор моего напарника, — сказала я. — Спасибо.

— Ну, — ласково сказал он, — тогда я вас оставлю.

И потрусил прочь. Как только он вышел, Кол наклонился ко мне и шепнул:

— Видела?!

— Что видела?

Он приоткрыл дверь буквально на волосок и указал на майора, хромавшего по коридору в кухню.

— Его ноги.

Я взглянула, и волосы у меня на загривке встали дыбом. У майора Оззорнейка были причины хромать: из-под низа брючин виднелись копыта.

— Точно, — ответил Кол на мой взгляд. — Раздвоенные.

— Майор Оззорнейк — дьявол?!

— Не-а! — отозвался Кол, хихикая, будто я сморозила глупость. — Будь это Мефистофель, ты бы уж точно узнала об этом. Во-первых, было бы не продохнуть от серной вони и гнили, и мы оказались бы по колено в отлетевших душах проклятых, корчащихся в вечных муках, тогда как их тела раз за разом пронзают зазубренные копья мучителей. А во-вторых, мы бы ни за что не получили «Апельсиновое»; скорее всего, «К чаю» или это, на котором написано «Вкусное», но которое таковым не является.

— Ага, я его тоже ненавижу. Но послушай, если не Сатана, тогда кто?

Кол старательно прикрыл дверь.

— Мелкий бес или младший демон, посланный ускорить падение человечества в вечную реку с отбросами, то есть во чрево ада. Посмотрим, не сумеем ли мы управиться с этим парнем. Глянь в задний дворик и скажи, не видишь ли ты там чего-либо необычного.

Я выглянула в окно, а Кол оглядел комнату.

— Вижу старый ковер, сложенный под навесом для автомобиля, — доложила я, — и почти новехонькую стиральную машину.

— Как выглядит ковер?

— В прекрасном состоянии.

— Совпадает. Взгляни сюда.

Он указал на старую жестянку из-под печенья «Хантли и Палмер», стоявшую на каминной полке. Крышка была наполовину сдвинута, и внутри отчетливо виднелась пачка банкнот.

— Бинго! — воскликнул Кол, извлекая толстую пачку, целиком состоящую из пятидесятифунтовых банкнот — целое состояние. — Это мелкий демон Раум, если не ошибаюсь. Он обрекает людей на вечное проклятье через грех воровства.

— Да ладно! — фыркнула я, настроенная скептично. — Если бы к Люциферу попадали все, кто когда-нибудь что-нибудь стянул, у него было бы больше душ, чем он способен осилить.

— Ты права, — согласился Кол, — параметры греха слегка размылись с годами. Воровство, достойное проклятья, должно быть коварным, трусливым и вызывающим отвращение — например, воровство у очаровательного и беззащитного пенсионера — ветерана войны. Поэтому Раум засовывает настоящего майора Оззорнейка куда-нибудь в шкаф, учитывая его размеры, и оставляет бабло на виду, пока какой-нибудь несчастный олух не попытает счастья. Тот считает себя везунчиком, гуляет несколько ночей напролет и забывает обо всем до Судного дня. А потом — та-дам! У него вынимают глаза ложкой. И еще раз. И еще… и еще…

— Я… уловила. Значит, этот Раум большая шишка?

— Не-а, мелкая рыбешка, — ответил Кол, убирая деньги на место. — Первый круг, десятый престол. Чуть ниже — и он оказался бы во второй иерархии и торчал бы в аду, а не ошивался здесь, пожиная души для Люцифера и пытаясь организовать падение человека.