Рассказы - Адам Нэвилл

лавку. Магазинчик назывался «Хэппи Шоп» и был удачно расположен в конце дороги. Продавцом там работал улыбчивый индус. За неделю это будет уже его четвертый поход в магазинчик. Или пятый? Неважно. Он хотел побаловать себя «Арктик роллом», который присмотрел себе вчера. Или это было в среду? Все дни его первой недели в доме словно размылись. Тянулись медленно и приятно.

На неделе Фрэнк редко покидал дом и испытывал потребность в человеческом общении. Эти дни он не отваживался ходить дальше местных магазинчиков, поскольку дом был очень теплым и уютным, в отличие от внешнего мира.

В своем первом за полгода отпуске он быстро привык сидеть по утрам на диване и смотреть телевизор с зеленоватым экраном. Впервые за долгое время у него появилась возможность расслабиться, что, похоже, объяснялось апатией. Но дом расслаблял чудесным образом. После ланча Фрэнк спал как убитый целый час, пока не начинались его передачи. Раньше из-за работы он почти не смотрел телевизор, но быстро обнаружил интересные ему программы на пяти доступных ему эфирных каналах.

В шкафу под лестницей Фрэнк нашел клетчатую хозяйственную сумку на колесиках. Она стояла рядом с ковровым пылесосом, который он непременно потом впарит через «Ибэй» какому-нибудь чокнутому фанату ретро. Поскольку всю неделю приходилось таскать из «Хэппи Шопа» большое количество консервов, идея использовать сумку на колесиках постепенно стала казаться не такой уж и смешной. А перед тем, как покинуть дом в пятницу, он даже задержался возле шкафа и задумался, не будет ли кто-нибудь из молодежи смеяться над ним на улице, если он выйдет с этой сумкой. Но если и будет, он сомневался, что его это как-то заденет.

Внутри «Хэппи Шопа» его вкусы менялись. Мысль о суши, обжаренных овощах или блюдах с рисом и кокосовым молоком, о чем-нибудь замороченном, вроде карри и чили, которые он часто ел, густо поливая соусом… выворачивала ему желудок наизнанку. Вызывало настоящее отвращение. В магазине обнаружились забытые сокровища из 70-х, и он провел первую неделю, поедая консервированную горбушу с белым хлебом. Он и не знал, что такой еще выпекают. Еще в его новой диете было множество консервированного рисового пудинга, бисквит «Виктория», мороженое в картонной коробке и кексы «Мистер Киплинг». Он вновь открыл в себе страсть к сгущенному молоку и замороженным куриным пирогам. И первый раз в своей жизни купил круглый английский салат.

Через несколько минут в его корзине уже лежали упаковка рыбных палочек «Бердс Ай» и пакетик зеленого горошка. Перед лавкой стояли четыре корзины, пахнущие газетами и табаком. Банка мандариновых долек, земляничный десерт «Энжел Делайт» — его все еще продавали в пакетах! — коробка чая «ПиДжи Типс» и банка кофе «Меллоу Берд» отправились в соседнюю корзину. Он избегал изделий с луком, поскольку недавно отказался от него.

К своему растущему улову он добавил мебельный полироль «Пледж», по аромату которого скучал. Он помнил, что такой же хранился под раковиной в родительском доме. Как только он возьмется за тряпку с полиролью, отделанный шпоном шкаф превратится в конфетку, как и сервант из розового дерева и тиковый комод.

Фрэнк полюбил использовать шкаф над плитой для хранения лакомств и частенько заглядывал в него перед тем, как смотреть днем телевизор. Необъяснимым образом ему пришло в голову истинное предназначение шкафа. Поэтому в «Хэппи Шопе» он купил пакет мятных леденцов «Мюррэй» и турецких сладостей «Фрай».

Вроде бы все. Что еще ему нужно? Жидкость для мытья посуды. Фрэнк схватил одну из бело-зеленых пластиковых бутылок «Фэйри». Он не видел эту упаковку уже несколько лет. Когда он понюхал красный носик, летний аромат из детства буквально вскружил ему голову. В памяти возникли образы, похожие на переэкспонированные снимки. Он бегает в плавках, в детском бассейне с синим дном плавают травинки. Вода теплая. Задыхаясь от смеха, он убегает от своего брата, который брызгает в него водой из бутылки «Фэйри». Пытается плавать в бассейне, хотя там всегда мелко и коленями он бьется о дно. Потом лежит лицом вниз в теплой воде пять секунд, после чего вскакивает посмотреть, не испугалась ли мама, что он утонул. А еще он увидел перед глазами шезлонги, в которых сидят его мать и бабуся, смотрят на него и улыбаются. Он настолько глубоко погрузился в воспоминания, что ему даже показалось, что он разглядел след от креозота на садовой ограде и почувствовал резкий запах горелого масла и древесины.

Фрэнк возвращался домой, словно в тумане, опустив голову и нерешительно семеня, будто опасался препятствий под ногами. Но потом стряхнул с себя новую привычку и пошел нормально.

* * *

Когда в субботу в десять утра в дверь постучал Маркус, Фрэнк подскочил на кухонном стуле, хотя не мог понять причину своей нервозности. Это было глупо с его стороны, но идти к входной двери ему помешало внезапно возникшее чувство тревоги. Поэтому он застыл, едва дыша, в коридоре рядом с термостатом, походившим на прибор с панели первых космических кораблей. Когда Маркус заглянул в щель для писем, Фрэнк вынужден был открыть дверь.

— Какого хрена? — спросил Маркус, когда увидел кухню. — Я привез плитку и инструменты. Это дерьмо должно было быть давно убрано. Твои вещи не могут вечно храниться у меня в гараже, дружище.

Но, несмотря на разочарование друга, Фрэнк жаждал отсрочки казни для кухни. И надеялся, что сможет каким-то образом задержать Маркуса или убедить его не ломать дерево и не отрывать монтировкой кухонные шкафы от стен. Им было, наверное, несколько десятилетий, и они сохранили приличный вид. На самом деле в них не было ничего плохого, поэтому Фрэнку казалось, что это будет зря. И он не хотел трогать их еще по одной причине. Этот мотив стал грызть его с наступлением субботы. Потрошить кухню было неправильно. Плохо, как насилие. Или буллинг.

Смущенный собственной сентиментальностью, Фрэнк с тяжелым сердцем помог Маркусу оторвать шкафы от стен. Он едва не плакал, пока они орудовали монтировками.

Когда они обнаружили за первым шкафом надпись — «Лен и Флорри, 1964» — Фрэнк ушел в ванную с влажными глазами и уткнулся лицом в одно из больших лимонно-желтых полотенец, которые нашел в сушилке.

Три стенки и ряд шкафов вскоре были свалены во дворе, словно мусор после землетрясения. Вид белой, некрашеной стенки шкафа, которой он был обращен к кухонной стене с 1964 года, поразил Фрэнка так же сильно, как когда-то вид мертвого домашнего питомца. Кролик, окостеневший от жуткой неподвижности и несправедливости своего последнего сна, по-прежнему оставался любимым.

Равнодушный к надписям,