Большая книга ужасов – 90 - Мария Евгеньевна Некрасова

– Стой! – И он резко встал, будто перед ним пешеход. Несколько секунд он ещё смотрел на дорогу, похоже, и правда, высматривал невидимого пешехода. Потом вопросительно глянул на меня. И что ему сказать?

– Я кое-что важное забыл. Давай вернёмся.

Несколько секунд отец молча смотрел сквозь меня. Я знал, что в голове его открывается окно «яндекс-пробок». Час туда, час обратно, потом ещё сколько-нибудь, и утром мы въедем в самый затор…

– Что, интересно, ты мог забыть? Все документы у меня, телефон твой вот… – Он тронулся с места, чтобы прижаться к обочине, а я уже внутренне запаниковал: неужели не вернёмся!

– Это правда очень важно.

– Я тебя слушаю.

И что прикажете говорить? Наверное, надо было быстро придумать какой-нибудь чужой и очень ценный гаджет, который срочно требовалось доставить в Москву больной бабушке, но у меня как будто соображалка отключилась.

– Ну я…

– Говори уже! Хочешь до утра тут простоять?! – Это он из-за матери психовал.

– Кит просил кое-что передать домой.

– А до конца смены не подождёт его грязное белье?

– Ну, пап, это очень срочно!

– Сутки потерпит. Никто ведь не думал, что ты уедешь сегодня, правда? А если дома всё в порядке, мы все вместе вернёмся завтра-послезавтра. Устроит тебя?

Такого глупого провала у меня, пожалуй, ещё не было. Всё-таки страх способен начисто лишить рассудка. Отец уже тронулся с места, а я ещё раздумывал, как заставить его повернуть. Первый шанс я уже упустил, и теперь мне требовалось что-то совсем уж фантастическое. Отец, что отец, он собрался домой и едет себе. Чтобы развернуть его в лагерь, лагерь должен по меньшей мере гореть, а отец – везти в цистерне-прицепе последнюю в округе воду. Тогда, может, и согласился бы…

За окном мелькали фонари. Отец рассказывал какую-то ерунду, наверное, чтобы не уснуть, а я чувствовал себя как тот Кощей, у которого ларец спёрли. Со смертью, ага. Причём Иван-царевич, чтоб ему пусто было, уже в пути. И в любой момент… Я прикидывал, что такого он может мне сделать, и тихо паниковал от разнообразия вариантов. Кит может не глядя скомкать штаны и сунуть в пакет с грязным бельём. Тогда я себе что-нибудь сломаю или задохнусь. Кит может всё-таки достать пакет и банально выбросить. На помойке меня поджидают собаки, вороны или жуткая смерть под ковшом экскаватора. Куклу можно разбить (необожжённой глине много не надо) и просто нечаянно сломать так, что ни один хирург не пришьёт мне отломанного. Сжечь на той же помойке. Утопить под дождём, просто забыв пакет на улице. И, в конце концов, до куклы может добраться Контуженая. Утром увижу мать, сяду в электричку и поеду в лагерь один. Скорее доеду, а то пока отец соберётся…

Под капотом странно щёлкнуло, панель приборов засветилась всеми огоньками сразу. Отец чертыхнулся и вырулил на обочину.

«Началось!» – Я аж подпрыгнул от этой мысли. А вслух проворчал:

– Говорил же: вернёмся.

– Тебя никто за уши не тянул, – огрызнулся отец и стал нашаривать фонарик в бардачке.

Я уже знал, что нам оттуда не выехать. Поломка может быть какая угодно, да только автосервис далеко, и дурака, чтобы нас туда отбуксировать, ночью не встретишь.

– Иди держи фонарь!

И я пошёл держать фонарь. Поломку заметили сразу: ролик натяжителя разлетелся от старости, и ехать нам было не на чем. В городе это было бы ерундой: я бы сам сбегал в «Автозапчасти», выбрал нужный ролик и заменил. Не с закрытыми глазами, даже с отцом, но заменил бы. Ночью же на пустой трассе о таком даже мечтать было неумно.

Отец остался на дороге ждать чуда, а мне велел сидеть в машине и помалкивать. Он прошёл чуть вперёд по обочине и встал под фонарем, чтобы его было видно с дороги. Машин не было совсем, кто нас тут подберёт?!

Я устроился на переднем сиденье, подобрав ноги, и стал себя ругать за то, что не уговорил отца повернуть в лагерь. Нет бы сказать: «У меня живот болит», – слова абсолютно волшебные, и так они способны остановить даже пассажирский самолёт (ну если бы отец был пилотом), а с учетом того, что я на днях из больницы… Упустил. Или просто надуться, проворчать: «Ну и ладно, обойдусь», – и демонстративно уставиться в окно. Отец бы повернул в лагерь из принципа, как бы ни торопился в свою Москву, он всегда покупается на этот фокус. Ничему его мать не учит!.. И сломались бы мы тогда у самого лагеря, в посёлке, где сколько хочешь машин, а может, и магазинчик запчастей найдётся…

Отец стоял под фонарём и даже руки не поднимал: за десять минут на шоссе так никто и не появился. Вдоль обочины шевелились на ветру высоченные сосны. В темноте они казались гуще, так сразу не поймёшь: лес или просто полоса у дороги. В окно постучали.

У машины стояла девушка, лет на пять меня старше. У неё были красивые рыжие волосы и здоровенный синяк на скуле. Откуда она появилась, я не заметил. На всякий случай, глянул в зеркало: машин за нами по-прежнему не было. Девушка опять постучала в окно, мелко барабаня пальцами, как будто спешила. Я сперва опустил стекло, а уж потом подумал: может, не стоило? Ночь, трасса…

– Здравствуйте. Я тут сломалась…

Похоже, девчонка плохо разглядела меня в темноте, но всё равно было лестно, что ко мне обращаются за помощью. Лестно-то лестно, а что я сделаю-то?

– Тут недалеко! – Она по-своему истолковала моё молчание. – Всего пять шагов. Мне бы только машину вытащить, а дальше…

– Вы в яму, что ли, съехали?

– Ну да! – Вот тебе и синяк на скуле. А я, признаться, не видел ничего, даже не заметил, как она подошла. Может, теперь так машины грабят? Деньги-документы отец взял с собой… Хорошая мысль – позвать отца!

– Сейчас! У меня отец рядом… – Я вышел, хлопнул дверью (пусть угоняют, а я посмеюсь!). Стоя девушка была выше меня на голову и уже могла бы разглядеть, что перед ней подросток, но звать отца всё равно не захотела.

– Не надо, мы справимся. – Она взяла меня за руку и, раньше чем я успел возразить, быстро потащила вниз по склону.

У меня перед глазами только мелькали заросли лопухов, кусты, деревья. Ничего себе она улетела! Если, конечно, не врет. Вопить «пап!», когда тебя уже волокут в кусты выручать девушку, было всё-таки неловко. Я высматривал машину, но видел только деревья, мусор и ветки под ногами, даже аварийные огоньки нигде не горели.

– Эй, погодите! Надо всё-таки отца позвать, хотя толку… Мы ведь