Осколки камня - Мария Викторовна Доронина

его отхода оставалось десять минут, так что прощание вышло коротким. Мы обнялись с Мидной, у Нусона глаза блестели от слез. Ллур уже втащил на багажное место рюкзаки, когда Борэ вдруг протянул мне «Верного Тиффа».

– Это вам. На удачу. Тифф будет хорошим другом.

И, смущенный этим порывом, побежал прочь. Я смотрела, как они заняли места. Нусон прижался носом к стеклу, и махал рукой, пока мог меня видеть.

До поезда оставалось два часа. Я провела их в уголке зала ожидания. Отсюда незаметно, благодаря камню, было удобно наблюдать за вокзальной суетой и пассажирами. Лишь перед отправлением, я купила пару бариков в буфете, чтобы подкрепиться дорогой.

В мягко покачивающемся вагоне, глядя на мелькающий за окном пейзаж, самое время было подумать. Я малодушно откладывала решение о дальнейших действиях, чтобы обсудить это с ребятами. Но было уже не укрыться от того, что постоянно вставало на заднем плане, заслоненное делами этих дней.

Дима… Какой груз упал с души. Но, прислушиваясь к себе, я понимала: его спасение не изменило главного. «Нас» нет. И это уже навсегда. Дима жив, умерло будущее.

35

В столице я пробродила целый день, чтобы вернуться в деревню поздно вечером и не привлекать внимания. Это был странный день. Выпавший из жизни. Не случившийся. День, который я отстраненно наблюдала.

Последняя полупустая электричка привезла меня в деревню. На этой остановке больше никто не вышел. Под покровом ночи и чар геласера я дошла до дома. Все окна темные. Придется разбудить. От первого же стука незапертая дверь отворилась. Опасаясь самого худшего, я осторожно вошла и закрыла дверь. Нашарила выключатель. Ни в прихожей, ни в гостиной никого не было. На зов тоже не откликнулись. Я обошла весь дом – пусто. Ни крови, ни следов борьбы, хотя в верхних комнатах беспорядок, словно собирались в спешке. Может, им пришлось бежать, а записку не оставили из осторожности? Но почему дверь открыта?

Я решила поискать подсказку, какой-то знак, и только тогда заметила на столе в гостиной кулон на тонкой цепочке. Разъем, предназначенный для камня, был пуст. Где-то я его видела. Вспышкой пришло озарение: балкон, море людей внизу, и рассыпавшийся в пыль геласер Полоцкого.

Во мне поднялась такая ярость, какой не было даже в день суда.

– Тварь! Ты испугался, что я брошу ее! – я с размаху лупила кулоном по столу, пока он не слетел с цепочки. – Испугался, потому что сам так бы и сделал! Ненавижу! Ненавижу!

Я громила все, что попадалось под руку, чувствуя, что сойду с ума, если не дам вылиться этой ярости.

Очнувшись посреди раскуроченной кухни, куда выскочила из гостиной, я скрючилась на полу и заплакала. Все. Выбора мне не оставили. Точнее, он, конечно, есть, но я уже не раздумывала. Ненавидела себя за это решение, но понимала, что не передумаю.

Усталость взяла свое. Поднявшись в спальню Даши, я рухнула на кровать и заснула.

Мы сидели на склоне горы и ждали, когда солнце поднимется из клубящихся ниже вершины облаков. Вместе со мной было еще несколько человек, но сидели они спиной, и я не видела, кто это. Да и не особенно интересовалась. Внимание было сосредоточено на светлеющем горизонте, и я чувствовала радостное волнение, как в детстве утром 1 января, пробираясь к елке. Наконец, над пеленой показался краешек солнечного диска. Сияние разлилось в воздухе. Все как один вскочили, аплодируя рождению нового дня.

– Вот это здорово! А? – я повернулась и увидела сияющее личико Даши. – Как красиво! Да ты спишь! Вика, просыпайся. Проснись!

Я открыла глаза, с трудом идентифицируя место и время. Радостное ощущение сна таяло, как туман.

«Сначала завтрак, потом думать. Сначала завтрак», – твердила я про себя, спускаясь вниз.

Поставив на огонь зуум, перешла в гостиную, чтобы привести в порядок место, где можно устроиться. Кухня пострадала сильнее, и сидеть там не было никакого желания. Машинально посмотрела в окно: напротив крыльца – машина. Сверкающая белая машина. Какое-то время я наблюдала под защитой занавески. За рулем сидел человек, но он не выходил, не сигналил. Просто ждал. Устроившись в кресле с подносом на коленях, я неторопливо завтракала и размышляла. Ощущения западни не было. В любую минуту я могла исчезнуть, а водитель даже не заметил бы. Но делать этого не собиралась. Собственно, так даже лучше. Я избавлена от долгой дороги с пересадками, а соответственно – и тягостных размышлений.

Позавтракав, помыла посуду, что смотрелось несколько абсурдно в разгромленной кухне. Особенно, учитывая, что мы вряд ли сюда вернемся. Умывшись, тщательно оделась. Оттягивая время, я и торопила его – быстрее, быстрее все закончить. Похожие ощущения были перед экзаменами: и страшно, и волнительно, и хочется поскорее сделать шаг в эту неизвестность.

С собой не взяла ничего. Только рисунок лабиринта и Тиффа сунула в карман. Талисман как-никак.

Выключив везде свет, я заперла дверь и положила ключ в тайник. Шофер уже распахнул дверцу и терпеливо ждал рядом. Это был тот самый человек, что отвозил меня с дачи.

– Здравствуйте, госпожа Виктория, – он почтительно поклонился.

– Господин у вас другой. Как я понимаю, к нему и поедем?

– Мне приказано отвезти вас, куда пожелаете.

– Как великодушно! Но на самом деле путь один. Словно бесплатная маршрутка до Ашана: мы ждем ваши денежки. И тут ведь тоже сделка.

– Простите, я не понимаю.

– Это не важно. Хорошо, поехали.

Когда машина тронулась, я спросила:

– Простите, до сих пор не знаю вашего имени.

– Дивэдд, госпожа.

– Ну, вот и познакомились.

Я смотрела за окно и думала: хорошо бы спуститься на балкон Трэдо Дэм с неба. Шокировать напоследок весь двор! И тут же скривилась от пошлости. Это не последний акт гигантомахии, а драка за маленький осколок камня. И все мы марионетки в этой пьесе, ничуть не более важные, чем этот молодой мужчина с красивыми глазами, что сейчас следит за дорогой.

– Скажите, что бы вы сделали, если бы могли все на свете?

Он ненадолго задумался.

– Сделал бы людей счастливее.

«Да ты глупец».

– Но я бы не хотел быть таким могущественным.

– А вот это правильно.

Машина въехала за ограду Трэдо Дэм и подкатила к крыльцу. Это было похоже на дэжавю, и я запретила себе вспоминать. Стражники у входных дверей, лакеи в холле, люди, попадавшиеся по пути (хоть их было мало, и они пугливо прятались), кланялись мне совсем как раньше. Распорядитель в белом костюме вежливо сообщил, что меня ждут в зале совета. От его помощи я отказалась: дорогу хорошо