ГОН - Вячеслав Калошин

и наконец-то вытер пот со лба. Да, как бы после таких гонок к Леониду Ильичу не вернулась тяга к гонкам «без правил». А чего? Перекроем шоссе поменьше, выпустим на него специально подготовленные автомобили и вперед, кто быстрее до финиша ... Не, нафиг-нафиг! Не для того стройбатовцы столько горбатились.

– Саш, ну ты молоток! Я реально пару раз чуть не обделался – ко открытой двери подошел улыбающийся во все тридцать два зуба Рябенко – Знаешь, за сколько мы доехали? За двенадцать с половиной минут!

Усмехнувшись, я помотал головой. Это много. Это очень много. Как минимум для меня. Но ничего, скоро сто одиннадцатые пойдут и уж там будет полный отвал башки. В последнюю поездку на завод я уже успел закинуть мотористам идею про интеллектуальное тыренье схемы форсажа с самолетов. Будет у меня и закись азота и кондиционер поперек остальных! Вон, от таких мыслей аж в жар кинуло...

– Не понял... – до меня донесся приглушенный голос.

Я попытался поднять голову и не смог. А вот теперь и я не понял, откуда у меня звон в ушах появился. Неужели пора назад?

***

Открыв глаза, я увидел потолок. Красивый потолок, известки не пожалели. Или это белила? Хотя какая разница, по мне хоть маслянная краска. Главное, что нет никакого признака того самого тумана из «чистилища» . А значит, игра продолжается!

– Ой, пациент, вы очнулись! – в поле зрения появилось личико.

Я попытался сморгнуть, пытаясь навести резкость. Ну не может быть у обладательницы такого голоса уродливого лица! Не положено мирозданием и прочими общественными течениями. Однако вместо четкого изображения красавицы подлые глаза решили выдавить из себя потоки слез, окончательно размывая картинку.

– Вам больно? – тут же по мне забегали легкие пальчики, пытаясь нащупать невесть что. Или это она одеяло так поправляет?

– Нет – прохрипел я – но пить охота.

– Пока доктор не разрешит, нельзя. Подождите пару минут, я за ним схожу.

Пока я пытался руками, которые внезапно стали дико неуклюжими, протереть глаза, изящный силуэт прошуршал мимо меня и скрылся в проеме двери.

Так, я в больнице, это любому понятно. Но почему я в больнице? Ведь все было хорошо и местами даже замечательно! Лечилка, ау? Острая кровопотеря, большая вероятность геморрагического шока. Какого-какого шока? Черт, поначалу почудилось, что гемморологического.Или там геммороидальный? Я мысленно пробежался по организму. Руки-ноги на месте. Голова с жопой тоже. Меня кто-то ножом пырнул? Но когда? Я же только-только привез Ильича в больницу, как все завертелось? Или это у меня были глюки? Черт, столько вопросов без ответов и как все непонятно-то, хоть кинохронику с собой вози...

– Ну-с, милейший, как вы себя чувствуете? – на пороге палаты стоял разглядывающий меня айболит.

Нет, реально айболит из классических фильмов: небольшого роста, бородка клинышком, круглые очки и одетая на шею фигня с резиновыми трубками. Ну, которые больной не крутитесь и дышите-не дышите.

– Да нормально все – я наконец-то почувствовал силу в руках и опершись, сел на кровати – только пить охота.

– Ну это дело поправимое... Будьте добры!

Я подозрительно покосился на протянутое мне некое подобие заварника, но после краткого раздумья решил, что травить меня не будут и присосался прямо к носику. Что у них тут, обычных стаканов нет? Одно слово - больница!

Напившись, я тут же принялся расспрашивать о том, почему я здесь. Причина оказалась банальной до безобразия: пока я рвал пиджаки, одновременно умудрился пропороть спину, причем раскроил чуть ли не от шеи и до седалища. Поначалу все было хорошо, но все эти гонки заставили толи рану раскрыться, толи какому-то сосудику лопнуть. В общем, пока ехал, был на адреналине, поэтому ничего и не чувствовал, а спинка кресла вместе с остатками пиджака блокировала кровотечение. А стоило приехать и отлипнуть, как оно и потекло.

В общем, радостные врачи, обломавшиеся с Леонидом Ильичем, тут же накинулись на меня. И теперь я лежу в персональной палате той самой кремлевской больницы. Персональной не потому что я такая шишка, а потому что других тут нет. Наверняка, как оклемаюсь, выпнут в место попроще...

– Вот, Михаил Андреевич, полюбуйся на героя!

Да что же это такое! В двери стоял улыбающийся Брежнев и радостно подталкивал ко мне хмурого Суслова...

Глава 26

– Александр Васильевич, это вы писали?

Приняв протянутую папку, я открыл и быстренько пролистал ее. Надо же, кто-то аккуратно сфотографировал каждый разворот в блокноте и увеличив, распечатал. Грузинские события, которых не случились, будущее восстание в Венгрии... Правда, про атомную энергию что-то не видно. Отдали другому?

– Да, это мое – вздохнув, я протянул папку обратно.

– Что-то не так? – Суслов поправил очки и попытался придавить меня взглядом.

– Да все не так. – я перевел взгляд на продолжающего улыбаться Брежнева – Леонид Ильич, ну зачем?

– Надо Саша, надо.

Я осторожно оперся о спинку кровати и глубоко вздохнул. Внутри меня клокотал ядреный микс из обиды и расстройства. Ну как же так, я столько раз говорил о секретности и нате вам на блюдечке. Сразу придушить или чуть погодить?

– Давид Моисеевич, оставьте нас, пожалуйста, одних. – Поняв по-своему мое молчание, Брежнев развернулся к айболиту.

Это он верно. Сейчас тут будет такое, что хрен объяснишь с точки зрения современной науки. Суслов наконец-то понял, что его гипнотизирующий взгляд совершенно не работает и начал оглядывать палату.

– Ладно, раз надо, то давайте приступим. – я дождался щелчка замка в двери – для начала давайте садитесь...

Бросив взгляд в сторону, я зацепился глазами за табурет. Нет, хорошая все-таки у секретарей КПСС палата - тут даже табуретки оснащены колесиками. В гробовой тишине я телекинезом подтащил одну сначала к Брежневу, а следом и вторую к Суслову. Да, завхоз тут тоже не прохлаждается: все смазано и ничего не скрипит.

– Итак, товарищ Суслов, давайте для начала я сначала расскажу про себя – я уперся взглядом ему в переносицу – а потом уже пройдусь по вам.

Надо же, сдержался, хотя и покраснел как перезрелый томат. Ничего, сердце выдержит, хотя лечилка уже обнаружила первые предпосылки