Нежный плен - Роберта Джеллис

— Здесь есть несколько домов, — продолжал говорить олдермен. — Если нам удастся снести их и облить водой другие постройки, то, возможно, мы сумеем преградить путь огню.

— Я помогу, если получится, — согласился Джеффри, найдя этот план вполне разумным. — Но я должен обезопасить женщин, которые находятся на грани помрачения рассудка. И избавиться от лошадей, ибо с ними больше хлопот, чем пользы.

— Я могу прислать проводника, который знает эти улицы. Он подыщет безопасное место за городом.

— Отлично. Чего же вы хотите от меня?

— Власти, милорд, с помощью которой можно очистить и снести эти дома. Их хозяева не станут слушать меня. Они не понимают, что огонь в любом случае сожрет все на своем пути.

Джеффри знал, что владельцы домов захотят заручиться обещанием о компенсации, перед тем как дать разрешение На снос. Этого, конечно, олдермен предложить им не мог. Он нуждался в Джеффри или в любом другом знатном господине, ибо простолюдины всегда подумают много раз, прежде чем пойдут за обещанное вознаграждение наперекор его воле. К тому же латники способны без каких-либо дополнительных доводов заставить подчиниться любого строптивца.

— Хорошо, — согласился Джеффри.

Он отдал необходимые распоряжения. Несколько слуг леди Мод добровольно вызвались остаться на случай тушения пожара. Всех остальных вверили заботам рассудительного на вид человека средних лет, который, похоже, знал свое дело. Всех лошадей, кроме коней Джеффри и Тостига, а также еще двух жеребцов отправили для верности с четырьмя латниками, чтобы животных по дороге не «позаимствовали» незнакомцы; оставшиеся мужчины принялись за работу.

Латники выгнали жителей одного из домов и помогли им вынести все более или менее ценное. Люди олдермена взобрались на крышу и пробили в ней отверстия, чтобы можно было зацепить крюками кровлю. Множество пар рук дружно тянули канаты, прикрепленные к крюкам. Строение заскрипело. Еще несколько человек уже взялись за веревки, но их остановил крик.

На краю сада росли деревья, которые стонали и яростно метались на ветру. За ними медленно ползла тонкая полоска огня, небольшой, но пагубный поток — порождение ада, озарявшего небо на горизонте. Джеффри, приказав людям намочить одеяла и ноги, соскочил с коня и привязал его к воротному столбу. Схватив первую попавшуюся на глаза мокрую простыню, он устремился к ползущей полоске огня, но порыв ветра, вырвавшийся из жерла этого ада, резко отбросил его назад. Небольшой поток тут же превратился в настоящую лавину, и огонь перебросился на деревья. Деревья скорчились от боли, пламя пожирало листву. Джеффри замер на месте как вкопанный, пораженный фатальной, ужасающей красотой природы, объятой пламенем.

После отъезда Джеффри Джоанна еще некоторое время смотрела на зарево в небе за рекой. Наконец она на ощупь закрыла ставни, нашла кремень и трут и снова зажгла ночную свечу. Джоанна сняла ночное одеяние. Намереваясь спрятать его в сундук, она подошла к полированному металлическому зеркалу. Глаза, глядевшие на нее оттуда, заставили Джоанну вздрогнуть. В полумраке их цвета не было видно, но они напоминали глаза ее матушки — бездонные колодцы, наполненные страхом.

— Я ведь не люблю его, — прошептала Джоанна. — Не люблю. Любой мужчина способен пробудить во мне те же ощущения и такую же страсть.

Слабый шепот затих. Джоанна оторвала взгляд от своего предательского отражения в зеркале. Руки Брейбрука тоже касались ее груди, его губы тоже целовали ее. Но эти поцелуи рождали лишь тошноту, к горлу подкатывалась горькая желчь, а тело, казалось, корчилось от отвращения в его липких объятиях. «Нет, не любой мужчина, — призналась себе Джоанна. — Но, может быть, потому, что Брейбрук пытался взять ее силой? Однако ведь Джоанна не испытывала тогда настоящего страха, только отвращение».

Она подумала о других молодых придворных, но один в сравнении с Джеффри казался ей вульгарным болваном, другой — настоящим слизняком, третий — болтливым олухом… Джоанна бросилась на кровать. Возможно, Джеффри был самым желанным из знакомых ей молодых людей. Но это не меняло дела. Она не полюбит его, не будет переживать за него! Сейчас она просто уснет. Правда, сделать это было куда труднее, чем решить.

Проворочавшись около часа, но так и не сомкнув глаз, Джоанна вдруг услышала звонкий голос Эдвины, а через секунду в спальню ворвалась и она сама.

— Здесь леди Мод с двумя служанками и двумя латниками лорда Джеффри. Они привезли эту женщину по приказу лорда, чтобы вы приютили ее.

— Любовницу Энжелара?! — рассердилась Джоанна, но тем не менее встала и оделась.

В передней она обнаружила белокурую миловидную женщину с перепачканным сажей заплаканным лицом. Первоначальное равнодушие Джоанны вскоре растаяло: леди Мод — отнюдь не обычная потаскуха и, несмотря на свою глупость, гораздо больше мучается явно из-за убытков своего любовника, нежели из-за собственных страданий. Джоанна слушала ее историю с нарастающим ужасом и, когда леди Мод закончила, бросилась в спальню, открыла ставни и посмотрела туда, за реку. Увиденное лишь усилило ее опасения. Хотя на противоположном берегу, напротив ее дома, огня не было видно, на востоке весь Саутуорк казался окутанным завесой дыма. И Джеффри, безумец, не уплыл на лодке с леди Мод, как любой на его месте, но благоразумный, человек!

Джоанна бормотала себе под нос эти слова, зная, что Джеффри поступил правильно. Он не мог бросить своих людей, лошадей и слуг. Опасаться нечего, убеждала себя Джоанна. Джеффри — не безумец. Несомненно, он уводит сейчас всю кавалькаду подальше от огня. Если они переправились через мост, он скоро будет здесь.

Итак, за дело. Кровать, на которой должен был спать Джеффри, принесли и поставили в опочивальне Джоанны. Приготовили горячую воду и чистую одежду для леди Мод. Джоанна попыталась отвлечь ее от случившегося разговорами, но леди Мод лишь твердила о пожаре и о том, каким хорошим был Джеффри. Уложив ее в постель, Джоанна почувствовала облегчение и обрадовалась приходу утра, которое послужило ей предлогом, чтобы оставить леди Мод в спальне одну. Она не может не переживать за Джеффри, когда эта болтунья, не переставая, превозносит его храбрость! Но Джоанна восхищалась своим женихом, хотя и не хотела себе признаться в этом.

Успокоив во время завтрака слуг, девушка вышла в сад. Оттуда она увидела еще меньше, чем из окна своей спальни, и вернулась в дом. Что ж, ничего не остается, как взяться за вышивание. Вскоре Джоанне показалось, что минула целая вечность, хотя, судя по работе, которой занимались слуги, было все еще утро. Проходил час за часом ожидания, которое казалось бесконечным.