Отныне мой пульс семь ударов в минуту - Аника Ледес

аппетита. Даже Исхири, который не оставлял ни крошки, не смог осилить свой обед. Все мы были озадачены. Меня и Эйдоса разыскивали, на королевство Руфуса готовилось нападение, Исхири переживал за свою семью.

— Да.

— Хм. Думаю, отец не отдаст их. Твоя мать может активировать меч. Хотя, он наверняка понял, что Париса тоже способна на это. Резери же родила наследника Эйдоса.

— И что делать?

— Меча у него все равно нет. Может, я смогу выкрасть их обеих на экипаже с двойным дном. Хоть это и будет проблематично, но я постараюсь. Поеду к отцу завтра, чтоб распределить военные силы. Он отказывается на этот раз давать мне армию для обороны, ведь в прошлый едва хватило сил на защиту королевства.

Я тоскливо поглядывала на трех мужчин, печалясь тому факту, что совершенно ничем не могу помочь им в стратегических вопросах. У меня напрочь отсутствовали идеи.

— Кстати, — начал Эйдос, прищуриваясь, — почему ты желаешь смерти Андросу?

— Он не любил меня. Он жесток. Он мучал Эрис, — на глазах Руфуса появился подозрительный блеск, — как только я попросил забрать ее с собой. Он и прежде подвергал ее пыткам, когда узнал о наших с ней тайных встречах. А я… А я ничего не мог сделать. Он и меня заковал, чтоб я не смог ничем помочь ей.

— Руфус, — я коснулась его плеча. — Это ужасно.

Мое сердце наполнилось болью, едва я увидела слезы на глазах друга. Я не могла поверить, что Андос так поступил со своим сыном. Это было слишком жестоко.

— Он пришлет Парису сюда, едва она отбудет свое наказание. А пока он позволил выбрать наместницу из Асими или Прасинос.

— Да уж, такого папашу я бы тоже захотел убить, — с подбадривающей улыбкой сказал Эйдос.

— Руфус…

— Чш, — перебил он. Я услышала шаги, разносящиеся по коридору. — Прячьтесь и тарелки забирайте с собой.

Мы выполнили все, что он сказал и быстро забежали обратно, словно крысы. Эйдос сел за стол и все же продолжил трапезу.

— Как ты можешь сейчас есть? — Возмущенно прошептала я.

— Ну а чего еде пропадать? — Невозмутимо ответил он, пожав плечами.

— Принц, в этом плане есть куча загвоздок. Несколько Антистаси, дикие вампиры, дикие звери, климатические условия, и это только вершина айсберга, — заметил Исхири. Он всем видом показывал смятение, одолевавшее его.

— Я знаю, но другого выхода у нас нет. Так что, идем к Антистаси, а потом нападаем на Андоса, после чего живем долго и счастливо.

— Насчет «долго и счастливо» рано ты заговорил. Еще надо еще выжить в землях Антистаси, — задумчиво протянула я.

— Она права, — подтвердил Исхири. — Попасть туда не сложно, а вот выбраться — надо еще постараться.

— Хорошо, однажды твой план, построенный на удаче, сработал. И сейчас что-нибудь придумаем. Сперва нужно вывести маму и Резери и еще найти парочку женщин или мужчин Антистаси. Без них мы туда точно не попадем.

Я вновь легла на кровать и закрыла глаза. В нашем убежище больше нечем было заняться. Исхири и Эйдос продумывали наши действия при каждом вероятном препятствии на нашем пути. Я не знала, утро сейчас или вечер, но меня ужасно клонило в сон, поэтому до меня доносились только обрывки их фраз. Вскоре я ощутила на своей шее теплое дыхание и тяжелую руку на талии.

— Эйдос? — Сквозь сон спросила я.

— Да, принцесса, это я. Прости, что разбудил.

— Ничего страшного.

Я развернулась лицом к нему и сразу же пожалела. От такой близости мои щеки запылали. Радовало только то, что Руфус раздобыл для меня платье погибшей принцессы Агнес. Я видела это платье в тот день, когда принцесса изуродовала меня. Оно было очень элегантным, но притом не слишком роскошным и пышным.

— Эйдос, ты не скучаешь по своей семье? — Неожиданно для для самой себя, спросила я.

— Нет.

— Почему?

Я наткнулась на хмурый взгляд от явно не хороших воспоминаний.

— Отец всегда говорил, что я — позор семьи, что ему стыдно за меня. Он хотел убить меня, как только я родился, но в те времена было необходимо увеличивать популяцию вампиров. Вот меня и оставили для численности. Мать же не замечала меня никогда. Я скитался, служил людям, воевал за людей, потом получал образование и искал себе занятие по душе. Когда случился переворот, отец наградил меня за хорошую службу и оставил в замке. — Брови Эйдоса нахмурились. — Мать решила, что я должен править вместе с Агнес, а Какос с Просфорой. Только вот я считал Агнес своей сестрой, но никак не любовницей. Она же плевать хотела на то, что у нас один отец. Она влюбилась в меня и всячески издевалась над служанками, которым я нравился. Я не мог простить ей такое поведение. Просфора же всегда была мудра, но жестока. Она ненавидела меня за доброе сердце. Она не считала меня чистокровным из-за цвета моих волос. — На лице принца растянулась ленивая улыбка. — А вот Какос частенько пытался от меня избавиться. Он меня всячески подставлял, но всегда оставался безнаказанным. Это короткая история моей семьи. Как тебе?

Я вылупила глаза и поражено смотрела на Эйдоса. Я не ожидала таких подробностей о его жизни. Мне стало его жаль. Он, наверно, чувствовал себя одиноким все это время… все триста лет.

— Почему у вас такие печальные истории жизни? Что у тебя, что у Руфуса было ужасное детство и вся последующая жизнь. Я не представляю, каково это, ведь у меня была Элиди и Иза. — От теплых воспоминаний и мыслей о том, что я могу их больше не увидеть после нашего последнего похода, слезы бесконтрольно покатились из глаз. Ощутив на щеке теплую ладонь, что стирала мои слезинки, мне стало немного легче. — Даже Резери стала для меня подругой. Как же ты жил все это время?

— Я редко чувствовал себя одиноким до переворота. Со мной были любящие меня люди, заботящиеся обо мне. Только после поселения в замке я постоянно находился на поводке Кириоса.

Эти слова облегчили мою душу.

От близости Эйдоса мне хотелось касаться его тела, чего я не позволяла себе. Я не могла дать ему желаемого, поэтому мне казалось несправедливым по отношению к нему навязывать бурлящую во мне нежность. Только он заметил мой опустившийся на его бицепс взгляд. Я все еще помнила бархатистость его кожи и упругость мышц.

— Что с тобой? — Спросил мой принц, заставляя меня поднять на него глаза.

— Можно мне дотронуться до тебя?

Я не знаю, был ли Эйдос ошеломлен моей просьбой, но его рот приоткрылся. Его губы всего лишь