Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев - Ребекка Рэгг Сайкс

ногу или твердую поверхность типа бревна, на которую можно давить. Иногда даже заметны отличия между орудиями, использовавшимися для скобления свежей, влажной кожи, и теми, что обрабатывали высушенные шкуры на второй фазе обработки.

Полезно разобраться, насколько сложна на самом деле работа с кожей с точки зрения как последовательности этапов выделки, так и затрат времени. На подготовку одной оленьей шкуры при хорошей погоде уходит приблизительно один день. Во-первых, необходимо удалить всю свернувшуюся кровь, пока шкуры еще свежие: потом жиры отвердевают и присыхают к поверхности[150]. Это означает, что неандертальцам приходилось заниматься этим сразу после убоя, возможно, в расположенных неподалеку охотничьих лагерях. После чистки и сушки шкуры хранятся месяцами. Поскольку неандертальцы обычно занимались поэтапной разделкой туш и расщеплением кремня в разных местах, то высока вероятность аналогичного подхода и при работе со шкурами, раз уж это тоже требует времени. К тому же дым от зимних костров может оказать положительное воздействие на свернутые шкуры.

Затем нужно размягчить шкуры, сделать их податливыми, после чего обработать для лучшей сохранности. Как правило, их сначала замачивали, иногда с добавлением древесной золы, щелочные свойства которой способствуют очищению шкуры. Неандертальцы могли делать это в реках, озерах или использовать для замачивания талый снег/лед, но нельзя исключать и вариант с желудками крупных животных и даже ямами. В мире существует масса традиционных методов повышения качества шкур, и для этого всегда используются жиры. Особенно хороши головной и костный мозг, а также медвежий жир — все они дают хорошую пропитку и усиливают водоотталкивающие свойства.

После замачивания необходимо пропитать кожу выбранной жировой смесью, при этом шкуру растягивают или непрерывно обрабатывают как-то еще. Именно на этом этапе для удержания используют рот, а также окуривают кожу для придания ей мягкости (что впоследствии обеспечивает размягчение после намокания)[151]. Окуривание также отлично повышает сохранность шкур, и среди охотников-собирателей Северного полушария для этой цели почти повсеместно используется дым от разваливающейся на куски гнилой древесины.

Могли ли неандертальцы использовать столь сложную технологию? Выделкой шкур занимались намного раньше, чем 300 000 лет назад, о чем свидетельствуют остатки коллагена и волос ниже «горизонта копий» в Шёнингене, а поверхность костяных инструментов там зашлифовалась в течение многих часов использования. Что касается памятников индустрии Кина, в Жонзаке среди следов износа на большом числе исследованных артефактов есть сглаженные поверхности, явно полученные в результате обработки свежих кож. Это говорит о том, что очистка шкуры у неандертальцев была важным этапом первичной обработки туши.

Однако на одном из инструментов были обнаружены характерные следы, свидетельствующие о том, что им работали с высушенной шкурой. Возможно, его использовали для подготовки шкуры, снятой в другом месте, или принесли в Жонзак уже бывшим в употреблении; впоследствии его определенно вновь подвергали ретуши.

Помимо указания на конкретные виды деятельности, которыми занимались в Жонзаке, это дает основания полагать, что шкуры северных оленей в охотничьих лагерях наряду с мясом, салом и костным мозгом составляли часть тех материалов на разных стадиях производства, которые было принято носить с места на место.

Зачем неандертальцам было нужно столько шкур? Один из возможных вариантов ответа, который едва ли когда-нибудь рассматривался: варка шкуры вместе с костями, сухожилиями и копытами — широко известный метод изготовления клея. Высвобождающийся коллаген дает вязкое вещество, которое со времен Средневековья использовалось благодаря не только своей прочности, но и пригодности для тонкой работы[152], поскольку оно самоклеящееся, сжимается при высыхании и восстанавливается при нагреве, как березовый деготь. Однако для этой цели подходят даже обрывки, и не нужно так тщательно обрабатывать шкуры, как это делали неандертальцы.

Так что очевидный ответ — одежда. Во многих реконструкциях неандертальцев изображали завернутыми в поношенные, рваные шкуры. Кроме того, утверждалось, что относительный дефицит мелких хищников с хорошим мехом говорит об использовании только свободно накинутых на плечи шкур. Однако температурное моделирование показывает, что если неандертальцы не обладали супертолстым слоем жира и густым, как у медведей, мехом, то жизненной необходимостью было иметь какую-то одежду. Чтобы добиться хорошей теплоизоляции, не обязательно подбивать одежду росомашьим мехом[153]; у неандертальцев был выбор из северных оленей, туров, медведей и других животных. Кроме того, для пошива не требуются и иглы с ушками: можно проколоть шкуры камнем, костью или даже деревянным шилом и ими же проталкивать нить, а не вытягивать ее.

А как же ноги? Об обуви с жесткой подошвой ничего не известно, а от более мягкой следов не остается. Изготовить обувь относительно просто: с задней конечности оленя снимается готовая «труба», которая натягивается на ногу; если сделать это со свежей кожей, то по мере высыхания она плотно обхватит стопу.

О том, что неандертальцы могли заниматься изготовлением одежды, говорят, помимо очевидной физиологической потребности, многочисленные свидетельства в пользу интенсивной обработки шкур с целью их размягчения и растягивания, особенно следы на зубах в результате зажимания и, возможно, пережевывания. Они хорошо совпадают с признаками износа зубов у охотников-собирателей, которые проделывают это со шкурами и сухожилиями, и, более того, почти идентичны износу на образцах ранних Homo sapiens. Представить себе эти популяции в парках из оленьего меха не так уж сложно, однако у неандертальцев, обитавших на открытых, а потому более холодных пространствах, износ выражен еще сильнее.

Итак, одежду они носили, особенно неандертальцы культуры Кина. Но о каком количестве шкур идет речь? На довольно простой комплект одежды для взрослого, состоящий из накидки для верхней части тела и штанов или юбки, уйдет как минимум пять больших шкур. На всю работу от начала и до конца понадобится от 20 до 80 часов на выделку в зависимости от вида животного и особенностей технологии. Это обмундирование каждые несколько лет требует замены; кроме того, еще нужна одежда для детей и одеяла для младенцев[154]. Помимо стертых зубов можно вспомнить утолщенные от огромных тяговых усилий руки неандертальцев — в основном из-за того, вероятно, что обработкой шкур занимались всю жизнь.

Если и этого мало, то к весьма распространенным кремневым изделиям с характерными следами использования добавляется недавно открытая группа костяных орудий сложной формы. Эти орудия изготавливались из ребер: неандертальцы обрезали кость, сужая ее и формируя скругленный кончик. Пока известно только пять образцов, найденных на двух стоянках: один в Пеш-де-лʼАзе, а четыре на расстоянии всего 35 км от него, в Абри-Пейрони. Залегали они в разных слоях: на одной стоянке — с бифасами, на другой — с дисковидными орудиями. Все эти предметы повреждены, однако об их первоначальной форме можно судить по почти