История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II - Коллектив авторов

Профессором Б.А. Бахметьевым – будущим представителем Временного правительства в Вашингтоне – был предложен альтернативный проект более грандиозный и эффектный, но менее учитывающий интересы охраны окружающей среды. «Главное внимание им было обращено на полное использование силы падения, для чего весь подпор он сосредоточил не на четырёх плотинах, как в казённом проекте, а на двух». Этот проект поддерживали американские и французские инженеры, которые стремились быстро получить сверхприбыль для своих фирм. Но, несмотря на все усилия продвинуть проект Бахметьева, комиссии МПС и Государственной Думы отвергли его и приняли в июне 1914 г. проект инженеров Юргевича и Розова.

Начав в ноябре 1927 г. строительство ДнепроГЭСа, большевицкое правительство привлекло в качестве консультантов американских специалистов, и они взяли на вооружение проект Бахметьева. Об охране окружающей среды уже никто не думал, и было затоплено колоссальное количество плодородных земель и насильственно переселено множество людей.

К югу от Москвы была построена Каширская ГРЭС. Электроэнергия на ней вырабатывалась при сжигании бурых углей Подмосковного угольного бассейна, разработка которого началась еще в конце XIX в. На тульских черноземах в XVIII в. знаменитый энциклопедист и великий созидатель А.Т. Болотов добивался фантастичных, даже для настоящего времени урожаев зерновых – до 80 центнеров с гектара, и вероятно, что сельскохозяйственное развитие для этих мест было бы более гармонично, чем добыча угля. Но промышленный рост был предопределен для восточной части Тульской области всей предшествующей историей. Для Шатурской ГРЭС, возведенной к востоку от Москвы, была налажена добыча и сушка торфа из обширных мещерских болот. Последствия долговременной заготовки торфа хорошо видны сейчас на космических снимках и выглядят как темные пятна полей торфоразработки, в большинстве залитые водой – погибшая земля.

Из первых успехов ГОЭРЛО вылились людоедские стройки Беломорско-Балтийского канала и Канала им. Москвы. Беломорканал незначительно изменил окружающую природу, так как на нем нет ни больших плотин, ни крупных водохранилищ. А канал, соединивший Москву с полноводной Волгой, определил последующее разрастание этого гигантского города на век вперед. Нитка гидротехнических сооружений этого канала «перекроила» естественное распределение стока воды на значительной части Клинско-Дмитровской гряды. На водоразделе заполнились большие низменности, перекрытые плотинами – Учинское, Пестовское, Клязминское и Пироговское водохранилища. В непосредственной близости от города появилось Химкинское водохранилище. Кроме того, в долине самой Волги было сооружено Иваньковское водохранилище, обеспечивающее подпор воды в канал. Вода в нем залила пойму и низкие берега Волги, поглотив прибрежные села. Теперь в балансе плюсов и минусов канала, выводя за скобки ужасы ГУЛАГа, мы склонны положительно оценивать преимущества, привнесенные им в нашу жизнь. Между тем опосредованное его влияние на природу громадно, так как во многом благодаря именно волжской воде Москва стала в ХХ в. мегаполисом, оказывающим огромное негативное влияние на природу.

В конце 20-х – начале 30-х гг. дефицит иностранной валюты и перманентные репрессии обусловили разворачивание лесозаготовок. Прежде всего, на Севере Европейской части России. В этот период доход от продажи леса составлял едва ли не основную часть экспортных поступлений, да и разворачивающееся масштабное промышленное строительство требовало все большего количества древесины. В 1934 г. во второй пятилетке предлагалось удвоение объемов лесозаготовок – до 165 млн м3 в год, причем подчеркивались намерения перенести центр работы по лесозаготовкам на север, в лесные районы. Столь решительные намерения сдерживались только отсутствием техники и путей транспорта. Вся система лесозаготовок держалась на двуручной пиле и зимней конной вывозке. Как существенную новацию «ответственные товарищи» преподносили применение лучковой пилы, которая позволяла валить отдельные деревья даже в одиночку.

Документ

На I Всесоюзном съезде по охране природы один из руководителей Наркомлеса СССР произнес такую речь: «…До полного удовлетворения потребностей народного хозяйства в древесине необходимо решительно отказаться от дореволюционных методов ведения лесного хозяйства, лесоэксплуатации и связанной с ними кулацко-капиталистической, по существу вредительской идеологии, базирующейся на принципах постоянства и непрерывности лесопользования, которые до последнего времени господствовали в лесохозяйственной и лесоводческой науке (…). Основными принципами лесоэксплуатации во 2-й пятилетке должны являться сплошные лесосечные и концентрированные рубки». – Труды Первого Всесоюзного съезда по охране природы в СССР. М., 1935. С. 171.

Такие орудия труда позволяли рубить лес преимущественно вдоль рек, которые стали основным путем транспорта заготовленной древесины. С весенним паводком шел так называемый «молевой» сплав, когда заготовленные за зиму штабели древесины просто сталкивали в воду и ловили их в нижнем течении реки, где можно было собрать плоты, организовать погрузку на железную дорогу или корабль, либо сразу пустить в переработку. Молевой сплав древесины был разрешен практически везде и запрещался только по большим судоходным рекам. Некоторой разновидностью молевого был сплав древесины в пучках и кошелях, т. е. сплавлялись не отдельно плывущие бревна, а какие-то связанные меж собой партии древесины. По большим рекам и озерам сплав осуществлялся уже в плотах на судовой тяге.

Последствия такой практики лесоразработок были, конечно, печальны, так как вырубались самые продуктивные и биологически разнообразные леса, а сплав древесины нарушал естественный гидрологический режим рек и существенно ухудшал качество воды. Однако отсутствие техники не позволяло еще повсеместно применять сплошные лесосечные рубки, при которых на вырубке практически не остается деревьев. Ручной труд провоцировал выборочные рубки, когда от леса что-то еще оставалось, так как суточная норма выработки достигалась с меньшими затратами сил при выборке лучших стволов. Какое-либо искусственное восстановление лесов практически не предполагалось.

Формирование предельно прагматичного отношения большевиков к природе очень точно описывается изменением статуса соответствующих институтов власти. В 1930 г. существовавший до этого Государственный комитет по охране природы был низведен до состояния «Междуведомственного государственного комитета содействия развитию и охране природных богатств при Наркомпросе РСФСР». В 1933 г. этот, по существу ничего не значащий, «совещательный» орган был преобразован в Комитет по заповедникам при Президиуме ВЦИК (с 1938 г. – в ведении СНК РСФСР), а затем в Главное управление по заповедникам при СНК РСФСР (такие же управления были продублированы в других союзных республиках). Таким образом, к концу рассматриваемого периода в системе советских ценностей природе было отведено вполне конкретное место – заповедники. На остальной территории должен был господствовать человек – «до полного удовлетворения потребностей народного хозяйства».

В эти годы действительно были учреждены и начали действовать многие заповедники. Появление большинства из них было связано с идеей охраны «ценных» видов животных или растений. В Кавказском заповеднике (1924) должны были охранять кавказского зубра, в Воронежском (1927) – речного бобра, в Лапландском (1930) – северного оленя, в Кандалакшском (1932) – гагу, в Кроноцком (1934) – вулканические ландшафты, морских млекопитающих и птичьи «базары», в Сихотэ-Алинском (1935) – амурского тигра, в Хоперском (1935) – выхухоль. Но даже в этом списке можно проследить выраженные утилитарные мотивы: от речного бобра можно ожидать мех, от северного оленя – мясо и мех, от гаги – гагачий пух, от морских млекопитающих опять-таки мясо, жир, кожу и т. п.

3.2.16. Культурная революция и всеобщее одичание. Борьба с исторической памятью и совестью. Судьба национальных культурных ценностей в СССР

Одна из важнейших основ советской системы заключалась в том, что большевики постоянно манипулировали сознанием народных масс, умело переобъясняя в обстановке жесткого идеологического диктата текущую реальность. Низкий культурный уровень большинства населения, особенно после убийства и изгнания русского ведущего слоя, очень способствовал проведению большевицкой пропаганды. С завершением НЭПа вокруг России опустился непроницаемый железный занавес. Практически прекратилась частная переписка с заграницей. Ради самосохранения были прерваны все связи с родственниками, оказавшимися в эмиграции. Наличие «родственников за границей» стало черным пятном в биографии, которое лишало человека работы, а порой – и головы. Никакие зарубежные газеты и журналы в России в 1930-е гг. не были доступны. Только высокопоставленным партийным функционерам по специальному списку из рук в руки с фельдъегерской связью рассылался «бюллетень иностранной информации», в котором подбирались переводы из иностранных периодических изданий. При получении нового бюллетеня предшествующий возвращался курьеру. Потеря бюллетеня влекла арест даже весьма высокопоставленного лица. Простые же люди вовсе не ведали о том, что происходит за границей. Советская пропаганда убеждала их, что в мире капитала жизнь намного труднее, чем в СССР, а в советской энциклопедии, например, было написано, что «англичане живут в холодных и сырых лачугах, именуемых коттеджами».