Во власти соблазна - Патриция Грассо

– А мне наплевать.

Наступила полная тишина. Интересно, что он делает? Дверь хлопнула даже громче, чем выстрелила бы пушка.

Больше всего Фэнси хотелось упасть на кровать и рыдать до тех пор, пока не уснет, но она подавила это желание – вдруг муж вернется и увидит ее в момент слабости?

Сделав несколько глубоких вдохов и успокоившись, Фэнси решила, что будет делать то, что хочет. И к черту этого самовлюбленного индюка с его коварством!

«Уайтс», клуб для джентльменов на Сент-Джеймс-стрит, был бастионом лондонской элиты. Огромные диваны и кресла подсовывали свои подушки под состоятельные зады, даруя покой и предлагая убежище от общества взбалмошных дам.

Степан, ссутулившись в кожаном кресле, пил виски и краем уха прислушивался к разговору братьев. Мысли его весь день были о жене и мешали играть в гольф. Как это унизительно – выиграть чемпионат в один год и оказаться на самом последнем месте на следующий.

– Предлагаю чаще тренироваться, – уколол его Михаил.

– Не всем же побеждать. Кто-то же должен быть и последним, – пожал плечами Виктор.

– А ты знаешь, что лорд-мэр требует расследования, чтобы понять, как тебе удалось победить в прошлом году? – спросил Михаил.

Виктор глянул на Михаила, и оба расхохотались.

– Не расстраивайся, – «утешил» его Рудольф. – Я объяснил лорд-мэру, что твои мускулы ослабли, потому что ты всю прошлую неделю обхаживал свою ненаглядную.

Теперь хохотали уже трое братьев Казановых.

– У меня уже мозги кипят от вашей бестолковой болтовни, – проворчал Степан, вызвав очередной взрыв смеха.

– А почему ты сидишь здесь, если твоя супруга… – Тут Рудольф так захохотал, что на него обернулись все, кто был в комнате. – Ты что, уже успел поссориться с женой?

Виктор обернулся к Михаилу:

– Ну-ка проверь книгу пари.

Михаил встал, подошел к книге, нашел запись и добавил туда что-то такое, что теперь смеялись все вокруг.

Хотя Степан и казался спокойным, каждый его нерв и каждый мускул были готовы дать бой. Утреннее раздражение переросло в полуденное негодование, а затем и в дневной гнев. Насмешки братьев довели этот гнев до точки кипения.

– Ты выиграл, – сказал Михаил Рудольфу. – Заплачу завтра.

Виктор кинул на Степана в высшей степени разочарованный взгляд и тоже повернулся к Рудольфу:

– Я тоже.

Степан вскочил с кресла.

– Вы держали пари на то, когда мы с женой поссоримся? – Он по очереди посмотрел на братьев. – Меня от вас тошнит.

Не сказав больше ни слова, Степан направился к выходу и уже почти дошел до двери, когда брат его догнал.

– Да ладно, братишка. – Рудольф схватил его за правую руку. – Мы не собирались тебя обижать.

Степан резко повернулся, сжав левую руку в кулак, и ударил брата в лицо. Рудольф полетел на пол.

Все разговоры прекратились, все головы повернулись к этой необычной, интригующей сцене.

– Держу пари на сто фунтов, что у Казанова будет подбит глаз, – в мрачной тишине произнес чей-то голос.

– Готов поспорить, что младший – уже труп, – сказал еще кто-то.

– Казанов не убьет своего брата, – отозвался третий.

– Бьемся об заклад на пятьдесят фунтов? – уточнил второй.

Степан посмотрел на лежавшего на полу брата:

– Держись от меня подальше.

Потирая пострадавшую челюсть, Рудольф растерянно посмотрел на него:

– Разве ты левша?

– У меня обе руки рабочие.

Степан отослал карету и пошел на Гросвенор-сквер пешком. Ему нужно было остыть, прежде чем он увидит жену. Невозможно мириться, если ты пылаешь гневом.

Боунс открыл дверь.

– Добро пожаловать, ваша светлость.

Степан что-то буркнул и направился к лестнице.

– Ее светлость еще не вернулась, – сказал Боунс. Степан замер и обернулся.

– Гарри отвез ее к Инверари?

– Думаю, да, ваша светлость.

Степан пошел назад.

– Вели Гарри подать карету.

– Да, ваша светлость.

Через несколько минут Степан сел в карету. Конечно, глупо ехать два квартала до Парк-лейн, но он не хотел, чтобы Фэнси шла домой пешком после дня, проведенного на ногах. Беременность изматывала ее, и он не желал рисковать ее здоровьем и здоровьем будущего ребенка. Надо надеяться, что герцогиня уговорила ее подремать.

Тинкер открыл дверь.

– Добрый вечер, ваша светлость.

Степан кивнул дворецкому.

– Позови мою жену.

– Не думаю, что ее светлость здесь.

Перескакивая через две ступеньки, Степан ворвался в гостиную.

– Где моя жена?

Герцогиня Инверари встревоженно встала.

– Фэнси не пришла к ленчу. Я думала, что ее опять тошнит.

Герцог Инверари подошел к своей супруге.

– Ты предполагаешь нечестную игру?

– Я предполагаю Королевский оперный театр!

Войдя в фойе театра, Степан увидел директора Бишопа. Тот беспомощно пожал плечами. Из зрительного зала послышались аплодисменты и возгласы восторга.

– Она только что вышла на сцену, – сказал Бишоп. Степан поднялся в ложу Казановых и сея в задний ряд, подальше от глаз, наблюдая за каждым движением жены, слушая ее голос.

Фэнси пела как ангел. Мир должен слышать этот голос. Однако она не только обладательница дивного голоса, она еще и женщина, его жена, будущая мать.

Степан понимал, что Фэнси нуждалась в своем театре так же сильно, как он нуждался в ее любви. Но суровая реальность заключалась в том, что она не может быть всем для всех.

Фэнси выбрала судьбу жены и матери, когда в ту ночь пришла к нему в домик на дереве, и она это знает. Как бы она ни пыталась идти наперекор судьбе, это ничего не изменит.

А он не позволит ей забыть свой долг перед ребенком.

Глава 18

Фэнси сидела в гримерке в приподнятом настроении, но совершенно измученная. Пока не вышла на сцену, она и не предполагала, сколько сил отнимает у нее ребенок.

Больше всего ей хотелось прилечь. Хотелось оказаться дома, в постели. Как она жалела, что не послушалась мужа!

Дверь резко распахнулась, испугав ее. Фэнси повернулась и увидела надвигающегося на нее супруга.

– И кто из нас проныра? – спросил Степан.

Фэнси моментально ощетинилась. Не желая признавать его правоту, она тут же приняла вызов.

– Ты беременная женщина, княгиня, и не твое дело скакать по сцене, тебя осудит свет, – едко произнес Степан. Он низко наклонился над ней и, расставив руки, буквально пригвоздил к туалетному столику. Почти прикасаясь носом к носу жены, он спросил: – А если бы эта сука опять опрокинула тебя в оркестровую яму? Ты готова рисковать ребенком?

В висках у Фэнси резко запульсировало, боль тут же охватила голову. Она и так достаточно несчастна, без его вмешательства.