Светлая грусть - Ольга Эдуардовна Байбулова

длилось недолго – наш одноклассник Мишаня вышел из соседнего подъезда погулять. И была у него такая дурная привычка, смотреть, нет ли кого из друзей в окне – будто все сидят и его ждут.

Я сестре постаралась как можно тише на него указать:

-Олеська, – говорю, – он сейчас как тебя увидит, весь двор смотреть сбежится.

И как сглазила – не успела договорить, Мишка уже нам кричал:

-Ой, а чего это вы тут?

У Олеськи глаза еще больше распахнулись, щеки краской налились… Я наивно понадеялась, она, наконец, домой сиганет. И что думаешь? Вместо этого сестра отвязала с пояса колготки и опрометью бросилась на чердак – наверх-то ей не страшно ползти было – разбила молоточком стеклянную дверцу, и скрылась внутри.

Мишка чего-то внизу кричал, но мы были как раз в том возрасте, когда девочка может гордо сказать мальчишке «не лезь» и продолжить заниматься своими делами. А дело мне предстояло непростое – в одиночку открыть наш заветный люк. Причем я прекрасно понимала: спилить замок не смогу – долго, тяжело и теперь наверняка заметят… соответственно, получим за это по первое число.

Я походила по квартире из угла в угол, потом в папины инструменты зачем-то залезла. Как оказалось, не зря – увидела там плоскогубцы – и вспомнила, что слесари-то с замком не возились, а петли сбили – решила вытащить гвозди, которыми их обратно приколотили. Силища для этого нужна была неземная – я цепляла каждый гвоздик инструментом – и прыгала вниз – лестница-то невысокая – моего веса хватало, чтоб через какое-то время вместе с гвоздем приземлиться на пол. Когда добралась до Олеськи, хотелось треснуть ее молотком, который она в руках сжимала. Но не стала – за это тоже могло влететь.

В итоге, прибили им обратно гвозди, отвязали колготки с балкона, а через полчаса папа с работы пришел. Мишка в школе пытался спросить, что это было на крыше, но мы сделали удивленный вид – вроде, ему показалось. А кот сам вскоре очутился у подъезда – где пропадал, не признался.

Но страху мы натерпелись! Причем, странно ведь – Олеська-то хоть упасть боялась, а я даже и не думала про это – все переживала, что папа заругает… Да, дети уверены, будто они и все вокруг бессмертны и всегда будут рядом!

-Что же расшифровка не до конца? – строго спросил Стас, когда Анюта пришла утвердить интервью.

–А дальше не про то все было, как говорится, не для печати, – она смотрела в пол – в ее втором интервью тоже не обошлось без прокола:

-И что с тобой было, когда в жизни все оказалось не так? – продолжалась запись, последний кусок которой Анюта не догадалась подрезать.

-В смысле?

-Ее ведь в итоге не стало…

-Зачем тебе? – голос Алисы дрогнул.

-Интересно…

-Я не хочу про это говорить!

-Но это так книге драматизма добавит – если детскую забаву запараллелить с настоящей трагедией…

-У тебя кто-нибудь родной умирал? – совсем ледяным тоном перебила Алиса.

-Да нет…

-И бабушки-деды живы?

-Ну, папиных родителей я не знала, а мамины – до сих пор.

-Счастливая… иди.

-Значит, про аварию не поговорим?

-Иди, говорю. А на досуге подумай, каково это, когда ты с человеком вот так, как мы с тобой, сидишь и болтаешь, а через несколько дней узнаешь, что это никогда не повторится. Сначала представь, меня не станет. А потом, мамы или папы.

Стас слышал, как Аня всхлипнула, и был уверен, что вздрогнула. Он также представил Алису, не сводящую своих красивых и, похоже, горящих гневом, глаз с собеседницы:

-А как проникнешься этими ничуть не приятными ощущениями, представь, что совершенно чужой человек приходит и просит в подробностях рассказать о вот этих чувствах, которые ты стараешься спрятать в самый дальний угол души, потому что помнишь, как здорово было до этой потери и понимаешь: вернуть ничего не удастся. Ни-ког-да!

-Простите, – пролепетала Аня. – Я не думала…

-Да, ты не думала, – небрежно кинула Алиса. – Если и дальше не будешь думать, никаких интервью тебе давать не стану.

-И чего ты ко всем пристаешь с этой аварией? – попрекнул ее Стас. Он разозлился, что Аня обидела Алису – человека, которого ему особенно хотелось по-рыцарски защищать от всех жизненных невзгод, а нападать кроме как на неудачливую журналистку, было не на кого:

–У тебя начала книги нет, а ты людей финалом глушишь!

–Она так мило со мной говорить начала, я думала, ей не жалко. Приветливая, веселая…

–Мы же с тобой договорились – драма в конце, выясняй пока подробности про то, что было до, – терпение мужчины было на пределе – он хотел знать больше, а воодушевленная его идеей девушка работала медленно и бездарно. Стас боялся показать Анюте заинтересованность в ее творении: если она почует слабину – перестанет слушаться и сделает проект их общим делом. А коли друзья увидят, что Стас серьезно замешан в работе над книгой – правды ему не узнать. Поэтому в который раз мужчина глубоко вздохнул и спрятал все свое негодование под маской строгого, но справедливого человека, благородно помогающего молодому и бестолковому товарищу идти к заветной цели. «Она должна понимать, что все это в первую очередь нужно ей, а не мне», – внутренне уговаривал себя Стас, давая Ане новые советы о том, как себя вести с его друзьями.

–И кусок этот добавь к расшифровке – там есть красивые фразы, которые могут пригодиться в книге.

На том и распрощались.

С Иваном Соболевым было проще – он не отличался эмоциональностью и придирчивостью к внешнему виду собеседников. Поэтому Анины рэпперские штаны его ничуть не смутили. Она же в его кабинете чувствовала себя необычно – для офисного помещения здесь было на удивление пустынно: даже белые глянцевые шкафы – без ручек, а на прозрачном столе хозяина абсолютный минимализм – мобильник и планшет. Свет лился из длиннющих энергосберегающих ламп. Внутренний телефон неуютно примостился в углу на полу – похоже, его, как пережиток прошлого, здесь недолюбливали. Казалось, нажатием одной кнопки Иван может трансформировать реальность своего кабинета во что угодно.

–Ого, у вас уже новый! – вслух Аня впечатлилась лишь Ванькиным мобильником.

–Ага, перепрошить все руки не доходят.

–А зачем же новый, если все равно начинку меняете?

–Затем, чтоб коллеги говорили: «Вау, у вас новый!» – вот как вы сейчас.

Аня заулыбалась – она не могла понять, шутил собеседник или говорил серьезно.

–Расскажите про Стаса