Жертвы Северной войны - Варвара Мадоши

— На такую ораву?.. — вопросом на вопрос ответил Бьерксен. — Порядочно… Ладно, на паром я вас тут посажу, положим, и там адресок скажу, к кому обращаться… там сделают… а что дальше будете делать?

— А дальше разберемся, — сказал Альфонс Элрик. — Помогите нам добраться до Дании, это все, о чем мы вас просим.

— Я к тому… — Бьерксен поморщился. — Говорите, херр Хайдерих пропал?.. Не слишком хорошо. Душевный был мужик, что да, то да… — он подумал какое-то время. — Это я к тому, — наконец твердо произнес он, — что я могу доставить двоих из вас в Англию, если захотите. Мой кореш завтра туда плывет. Но — не женщин. Если отправите мальчика с кем-то из вас двоих, — он посмотрел на Эдварда и Альфонса, — можно устроить.

Уэнди Хайдерих нервно расхаживала по комнате взад-вперед. Комната ей категорически не нравилась… и вообще весь мир ей не нравился. Вся вселенная. Ей казалось, что небо над крышами Копенгагена уж слишком выцветшее. Совсем не то небо, которое нужно для душевного равновесия. Особенно, когда кого-то ждешь… Говорят, ждать и догонять — самые страшные пытки, но можете попробовать и убедиться: что ждать и убегать — ничуть не лучше.

Она ждала уже третий час. Не раздеваясь, только расстегнув легкое пальто, ходила по комнате, по вставшим горбом доскам, взад и вперед… доски скрипели, за окном, на соседней крыше противно взвизгивал от ветра флюгер: моряк с подзорной трубой. Золотые пятна солнца издевательски медленно ползли со стен на пол.

На кровати лежала ее шляпа и пара элегантных фисташковых перчаток. Без всякой видимой причины Уэнди необыкновенно разозлилась на эти перчатки. Нет, ну чего ей стоило купить обыкновенные, белые! Или и вовсе коричневые. У Мари, например, коричневые. Перед тем, как уходить, она одобрительно повертела их в руках, потом натянула и кивнула: «Сойдет, — сказала девушка. — Если бы были белые, не подошли бы». Пришелец из другого мира посмотрел на нее с любопытством: «А что, у вас цвет перчаток что-то означает?..» «Да нет… — ответила Мари, — но Кит как-то мне рассказывал, что в той среде белые перчатки — признак проститутки высшего уровня… а я-то хочу, чтобы меня приняли за скупщицу краденого или что-то в этом роде. Правда, может, он просто сочинял, но лучше перестраховаться». Потом Мари кинула виноватый взгляд на Уэнди. «Уэнди, прости… мои разговоры тебя не шокируют?» И Уэнди только оставалось покачать головой…

Уэнди прекрасно помнила, при каких обстоятельствах Эдвард и Мари познакомились семь лет назад, но все-таки этот неожиданный экскурс в прошлое подруги шокировал ее гораздо больше, чем она собиралась показать. Уэнди знала, что Мари никогда не принадлежала к городскому дну, скорее наоборот — ее отец был весьма уважаемым врачом с солидной практикой — однако каким-то образом она все время обрастала совершенно неподобающими знакомствами. А все ее первый… ну, Уэнди предпочитала думать о нем, как о «муже» — хотя никаким замужеством там и не пахло.

В любом случае, эти разговорчики заставили Уэнди только сильнее беспокоиться за Мари. И за ее спутника, конечно, тоже… Хотя… соблазнительная мысль… «Если с двойником что-то случится здесь, может быть, Альфонс вернется?..» Уэнди села на кровать и вздохнула, как вздыхала уже далеко не в первый раз за последние двое суток. С тем же успехом все могло оказаться строго наоборот: стоит двойнику погибнуть здесь, и ее муж уже никогда больше не окажется дома. Честно говоря, если бы не это соображение, Уэнди давно бы уже попробовала броситься на мистера Элрика с ножом. Вовсе не потому, что он ей был так уж несимпатичен — нет, он был вполне милым молодым человеком, к тому же, так похожим на ее Ала! — а просто чтобы сделать хоть что-то.

Беспокойство за Теда тоже присутствовало, но Уэнди в глубине души полагала, что с таким невозможным мальчишкой, как ее сын, вообще не может ничего случиться… особенно потому, что он с Эдвардом. На Эдварда всецело можно полагаться. Уэнди знала, что это нелогично — несчастья находили и ребят, гораздо более приспособленных к преодолению превратностей судьбы, чем ее вспыльчивый «названый братец», — однако ничего не могла с собой поделать. Если бы она начала переживать, тревога за сына оказалась бы так сильна, что дело вполне могло бы кончиться инфарктом — поэтому мудрое подсознание категорически отказывалось испытывать какие бы то ни было эмоции.

Наконец лестница заскрипела под чьими-то шагами. Уэнди, правда, вместо того, чтобы обрадоваться, буквально облилась холодным потом: ей показалось, что это не Элрик с Мари, а… «Они!» И непременно в черных мундирах со скрещенными костями.

В дверь постучали.

— Кто там? — спросила Уэнди спокойным тоном, не вставая с кровати. Спокойный тон дался ей с большим трудом.

— Это мы, дорогая! — сказал за дверью голос Мари. — Может, впустишь?

Уэнди, однако, потребовалось несколько секунд, чтобы подняться с кровати: она обнаружила, что ноги стали совсем как ватные.

Мари Виртиц и Альфонс Элрик действительно стояли за порогом, целые и невредимые. И никакие эсесовцы за ними не толпились. Молодые люди переступили порог, и Мари тут же уселась на кровать, бросив свою шляпку рядом с Уэндиной. Встряхнула короткими темными кудрями, зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Боже, как спать хочется!

Альфонс тем временем спокойно прикрыл дверь, аккуратно снял пальто и повесил его на вешалку. Уэнди машинально — в очередной раз! — отметила, какие у него плавные, выверенные движения. Именно они почему-то сильнее всего убеждали ее, что этот бородатый парень и в самом деле из иного мира. Хотя умом она понимала, что какие-нибудь опытные спортсмены или, скажем, борцы так и в самом деле могли двигаться.

— Ну что, получилось? — нетерпеливо спросила Уэнди у обоих сразу, не слишком представляя, к кому же из них надо обращаться.

— Получилось, — спокойно ответил Элрик. — В общем-то, риск был минимален — Мари прекрасно знакома с законами местного дна!

— Ну, язык-то я знаю, — пожала плечами Мари. — А законы этого рода везде одинаковы. Кстати, Альфонс кокетничает: он тоже прекрасно знает все дела, кто бы мог подумать! Так и задумаешься, чем же он занимался там, у себя, а? — Мари весело подмигнула.

— Был кем-то вроде полицейского, я уже объяснял, — чуть улыбнулся Альфонс. — Так что вполне понятно, откуда у меня сведения такого рода… Мари, тебе не кажется, что надо показать Уэнди нашу добычу?

— Ой, конечно! Извини, — Мари полезла в сумочку и вытащила оттуда три маленькие плоские книжечки. — Вот. Пришлось, конечно, доплатить за срочность, но выглядят вполне, вполне… Я к тому, что нас сначала попробовали отвести к какому-то шарлатану, но потом, когда Альфонс намекнул — я мол, прекрасно понимаю, что у вас на уме, — согласились познакомить с настоящим мастером. На, дорогая! Ты теперь Ундина Ниттерих. Только не надо делать такое лицо, как будто лимоны ешь: не мы тебе имечко придумывали. Специалист сказал, что так проще буквы исправлять. А вот этот подозрительный тип — твой муж Александр Ниттерих. А я ваша дальняя родственница и подруга Мария Визински… Правда, мило звучит?

— Мило, мило! — сердито согласилась Уэнди. — А билеты на корабль вы взяли?

— Еще не успели, — покачал головой Альфонс. — Очень долго проходили, и решили, что ты будешь волноваться, если мы еще и в порт пойдем.

— Кстати, а такие билеты берут в порту? — спросила Мари немного растерянно. — Я полагала, есть какие-то предварительные кассы…

— Есть кассы, можно и в порту брать, все точно как с поездами… — пожала плечами Уэнди. — Но знаете… В следующий раз я пойду с вами. Совершенно не нравится здесь одной сидеть. Я боюсь, что в любой момент могут постучать в дверь, и…

— Ну что ты, — заметил Альфонс, — вряд ли нас могли так быстро выследить. Мы же не какие-нибудь шпионы, и наград за наши головы не объявляли. Может быть, даже трюк с поддельными паспортами был излишним. Просто следует соблюдать некоторую осторожность, и все будет хорошо.

В этот момент в дверь постучали.

— Не открывай! — воскликнула Уэнди.

Альфонс только вскинул брови. Мари усмехнулась.

— А не слишком ли ты мнительна, дорогая?.. Нет, я, конечно, понимаю, что ты женщина домашняя, но не переигрываешь ли?..

— Я — домашняя?! — ахнула Уэнди. — Да я над Атлантикой летала в молодости! Так что даже не думай, что ты… — она вскочила с кровати, и одним движением распахнула дверь.

За дверью стояло трое мужчин в длинных, словно сшитых по одной мерке, невыразительных пальто.

— Фру Хайдерих? — спросил один из них по-шведски. Уэнди затравленно кивнула. Ее почти парализовало, однако она до последнего надеялась, что это какое-нибудь недоразумение — что это вежливая датская полиция, например…

Один из людей в пальто аккуратно взял ее под локоть и заставил шагнуть обратно в комнату. Остальные двое вошли за ним, сразу же заполнив собой всю эту маленькую комнатку под крышей.