Таинственный герцог - Джо Беверли

— Даже если я знаю, что она будет несчастной?

— С мужчиной, которого любит? Это, несомненно, взаимная любовь, иначе ты бы даже не задумывался над этим. Она научится быть герцогиней. Если ты в нее влюбился, то она, должно быть, необыкновенная.

— Оставь это, Робин. Ты лучше всех остальных знаешь, что любовь не всегда на веки. В нее окунаешься и выныриваешь. Через несколько недель я забуду ее имя, тем более что назревают серьезные события.

— А как ее имя?

— Белла. — Проклятие. Торн не собирался этого говорить. — Пожалуйста, приготовьте комнату для лорда Хантерсдауна, — обратился он к вошедшей экономке, а Робину сказал: — Уходи. Если мне предстоит впустую провести вечер, придется поработать еще усерднее.

Робин ушел и в своей комнате немедленно сел писать письмо Кристиану в Девон.

«Кого мы знаем по имени Белла? Торн сражен, но считает ее неподходящей. Нужно действовать. Недавно он ездил в Дувр. Приходит кто-нибудь на ум?»

Робин подписался, сложил лист, запечатал и отослал.

Вечером Белла вернулась в дом леди Фаулер. Некоторые женщины пили чай в гостиной, а нескольких она нашла в подвале, где они помогали печатать бюллетень. Оливия посмотрела на Беллу, но не нашла предлога удалить ее.

Беллу заинтересовала сама машина, которая выглядела совсем простой. Наборщик положил все буквы в своего рода ящик в середине деревянной рамы. Пышная Бетси Аберкромби плотным тряпичным тампоном нанесла на буквы чернила. Эллен Спенсер, выглядевшая, как всегда, встревоженной, положила лист бумаги в раму, а Оливия дважды надавила на рычаг, чтобы прижать к бумаге большую Плоскую поверхность. Потом она подняла пресс, а Эллен вытащила бумагу с уже напечатанным текстом.

Мгновение — и лист готов.

— Замечательно! — не кривя душой, воскликнула Белла и подошла ближе.

— Ничего не трогайте, Беллона. — Оливия встала у нее на пути. — Вы не знаете, что делать.

Однако Белла успела бросить быстрый взгляд и, даже несмотря на то что лист лежал вверх ногами, увидела слова «Тирания» и «Угнетение», заметные благодаря заглавным буквам.

Она снова повернулась к прессу, чтобы еще раз понаблюдать за процессом, а немного погодя сказала:

— Вижу, я здесь не нужна. Пройду наверх, в гостиную.

Затем доложили еще об одном госте — герцоге Бриджуотере, и все раскланялись.

Его появление заинтриговало Торна. Бриджуотер был одним из молодых герцогов. Несколько лет назад он весело проводил время в свете, но после разочарования в любви вернулся в свои северные поместья и серьезно занялся каналами. За это все считали его эксцентричным до безумия, особенно когда он был вынужден экономить и копить — за что прослыл Бедным герцогом, — чтобы финансировать свою работу. Однако теперь, когда новые водные пути доставляли на рынки его уголь по низкой цене и начинали радикально преобразовывать транспорт, люди смотрели на Бриджуотера уже по-другому.

Он все еще оставался не располагающим к себе человеком, худым, бледным и всегда производящим впечатление больного. И держался он застенчиво, но Торн знал, что Бриджуотер никогда не был неуверенным в себе и прекрасно разбирался в тех вещах, которые его интересовали.

Они сидели за столом, который обслуживался одним, по-видимому, исключительно надежным лакеем, и говорили о политике, об управлении государством и о машиностроении. Быть может, Бриджуотер приглашен исключительно из этих соображений?

Все четверо были знающими и умными, и если не разбирались в каком-то вопросе, то не чувствовали необходимости изображать обратное. Что касается политической жизни, то они все знали, какая сложная машина парламент, и понимали, насколько существенны влияние, деньги, торговля и международные связи. Они все, по-видимому, одинаково смотрели на то, что важно и что не важно.

Однако бесспорным лидером здесь являлся Ротгар.

— В истории существуют главные моменты, — заговорил он, когда они перешли к бренди и лакей ушел. — Переселение европейцев в Восточное Средиземноморье во время Крестовых походов. Возрождение. Реформация. Я уверен, мы находимся на пороге еще одной такой эпохи. Хотя последствия этих кардинальных событий в конечном счете оказались полезными и необходимыми, ни одно из них не было безоговорочно приятно для тех, кто их переживал.

Станок, безусловно, нужно вывести из строя, но листы уже печатались, и Белла пожалела, что не проявила упорства раньше и не сломала его — теперь ей придется испортить еще и листы.

Глава 26

Высаживаясь вслед за Робином из экипажа во дворе Маллорен-Хауса, Торн понимал, что чувство подозрительности выводит его из равновесия, но поверить в полную добропорядочность целей Ротгара он не мог.

Войдя вместе с Робином в дом, Торн, будучи не в духе, насторожился. Их проводили в комнату скромных размеров, которая каким-то странным образом напомнила Торну гостиную в гостинице Апстона. Тем же самым было общее ощущение уюта, хотя стены были кремовыми, а не абсолютно белыми, картины — более изысканными, а огонь весело горел в очаге мраморного камина; но огонь одинаково согревает и короля, и крестьянина.

Перед камином стояли два кресла и небольшой диван, а в другом конце комнаты — скромный стол, сервированный на четверых.

На четверых?

Радуясь, что догадался одеться правильно — в таком же свободном стиле, Торн поприветствовал хозяина, и завязался непринужденный разговор — о скаковых лошадях и художниках, об изобретениях и механизмах. Торн подумал, не было ли увлечение Ротгара придумано для того, чтобы продемонстрировать его отношения с королем, но оно оказалось несомненно подлинным.

Ротгар проявлял неподдельный интерес к хронометру мистера Харрисона — и Торн тоже, но в связи с использованием его для навигации. Маловероятно, что он когда-то уйдет на шхуне далеко от береговой линии, но иметь возможность пересекать океаны — это великолепно. Торн обнаружил, что обсуждение по-настоящему доставляет ему удовольствие, и решил не отказывать себе в этом.

— И Возрождение? — спросил Торн.

— Оно было наиболее милостивым, но изменения уничтожаются. Так и должно быть. Многие считают, что больше нет необходимости в традиционном образе жизни. И так бывает всегда. Вспомните вращающееся колесо.

Торн постарался не показать, что прозевал связь вращающихся колес с темой их дискуссии.

— Прядильная машина, — догадался Робин. — Скоро отпадет надобность в кустарях-прядильщиках.

— А затем, как вы понимаете, отпадет надобность и в надомных ткачах, — добавил Бриджуотер. — Я против. Ведь будет уничтожен весь уклад жизни.