Жаклин - Китти Келли

В январе она отказалась лететь в Вашингтон, чтобы посетить церемонию инаугурации и приведения к присяге президента Джонсона.

В феврале она вылетела в Мексику.

В марте она отправилась с детьми и сестрой во Флориду. Она появилась в белой норке и бриллиантах в «Метрополитен Опера», чтобы послушать Марко Каллас в «Тоске». В этом же месяце Джонсоны пригласили ее в Вашингтон на праздник сада роз, устроенный в ее честь. Она вновь отказалась от приглашения, послав вместо себя мать.

На табличке, прикрепленной к столбу возле беседки, было написано следующее: «Этот сад посвящается Жаклин Кеннеди. Все те, кто работал с ней в Белом доме, выражают ей свою любовь и привязанность.

23 апреля 1965 года».

Джейнет Очинклосс трудом сдерживала слезы во время церемонии.

«Я знаю, что вы поймете, какие чувства я испытываю по отношению к этому событию, посвященному моей дочери, — говорила она. — Президент Кеннеди любил сады, и он занимался этим садом вместе с Джекки. Я знаю, что она счастлива оттого, что этот сад посвящен ей. Люди, которым не безразлична Жаклин, поступили как нельзя лучше, оставив память по тем годам, что они провели вместе с ней в Белом доме».

Она, естественно, не упомянула о том, что ее дочь впала в ярость, получив приглашение Леди Берд, и начала кричать, что скорее поедет в Даллас, чем объявится в Вашингтоне до тех пор, пока в Белом доме находится Линдон Джонсон.

В мае Джекки вылетела в Лондон на торжество в честь ее мужа, которое устраивала королева Елизавета.

В июне она посетила открытие Музыкального театра Леонарда Бернстайна.

В июле она отметила свой тридцать шестой день рождения вместе с семьей Кеннеди в Хианнис Порт.

В августе отдыхала и загорала на пляже в Ньюпорте и посетила бывшего посла Кеннеди в Новой Зеландии.

В сентябре она вылетела в Бостон вместе с Розой Кеннеди, чтобы принять участие в бале «Золотая труба». Затем она вернулась в Нью-Йорк, чтобы присутствовать на торжественном обеде, который давали в ее честь мистер и миссис Энгельгарды.

В октябре Жаклин сама устроила вечеринку в честь Джона Кеннета Гэлбрайта, бывшего посла Кеннеди в Индии. Предпочтя белый цвет, Джекки появилась в горностаевом жакете без рукавов и длинном шелковом платье. В таком наряде она приветствовала своих гостей. Она сняла на весь вечер ресторан «Знак Голубя» в Нью-Йорке. Сторонники Нового курса слетелись туда, как ручные голуби: Роберт Макнамара, Роберт Кеннеди, Стивен Смит, Мариэтта Три, Ли Радзивилл, Тедди Кеннеди, Трумен Капоте, Банни Меллон, Пьер Сэлинджер, миссис Дэвид Брюс, Ричард Гудвин, Артур Шлезингер, Теодор Соренсон, Росуэлл Гилпатрик, Макджордж Банди, Уильям Болтон, Дуглас Диллон, Пэт Кеннеди Лоуфорд.

Почти все гости были в той или иной степени связаны с администрацией Кеннеди. Они помнили весь блеск Белого дома, вечеринки в «Гикори Хилл», где людей одетыми бросали в бассейн. Это были плейбои. Они прибывали на кадиллаках. Они все поклонялись памяти Джона Фитцджеральда Кеннеди. Они смеялись над Линдоном Джонсоном и подшучивали над его госсекретарем, Дином Раском. Они танцевали под музыку Джо Пайро. Они произносили тосты в честь своей королевы, одетой в белое. Они наслаждались французской кухней. Один из гостей, Аристотель Онассис, пробыл в ресторане всего несколько минут. Остальные ели, пили и танцевали до трех часов утра.

В октябре Джекки также охотилась на лис, в Нью-Джерси, где у нее был охотничий домик.

В ноябре она сопровождала мастера и миссис Франклин Д. Рузвельтов на открытие выставки, посвященной Элеоноре Рузвельт. Она нанесла частный визит принцессе Маргарите и лорду Сноудону в доме Джона Хей Уитни. Затем наступила вторая годовщина убийства Кеннеди. Она провела этот день в одиночестве в своей нью-йоркской квартире, отказавшись читать газеты и смотреть телевизор. На следующий день она вылетела в Хаммерсмит, чтобы провести День Благодарения вместе с матерью и отчимом, а также отметить дни рождения своих детей.

В декабре она обедала вместе с Аланом Джей Лернером, поэтом, написавшим текст «Камелота» — любимой песни ее мужа. Она заказала белое шелковое платье у мадмуазель Гре в Париже, провела Рождество в Нью-Йорке, а на следующий день вылетела с детьми в Сан-Вэлли, чтобы покататься на лыжах с семьей Тедди Кеннеди.

Позднее она тайком посетила Вашингтон и в семь часов утра стояла под проливным дождем на Арлингтонском кладбище. Там она плакала, когда кардинал Кушинг освящал новое место упокоения Джона Ф. Кеннеди, куда ночью перенесли его гроб. Теперь он покоился рядом со своими детьми — дочерью, родившейся мертвой в 1956 году, и сыном Патриком, который прожил лишь 39 часов.

Весь год она держалась поближе к семейству Кеннеди, стараясь обрести покой в их кругу, где хорошо помнили Джона. Затем она начала путешествовать, делать покупки, заполнять свои дни роскошными обедами, посещать выставки лошадей и светские приемы. Она летала в Швейцарию кататься на лыжах вместе с семьей Гэлбрайтов. В Нью-Йорке она ходила на дискотеку с Майком Николсом. Ее вновь объявили самой известной и обожаемой женщиной в мире. Она обедала с Кенни О'Доннел и Виви Стокс Греспи в ресторане «Колония» и посетила клуб «Эль Марокко» в компании Артура Шлезингера-младшего. Она летала в Испанию, чтобы посетить бои быков в Севилье и обедала с Ее Величеством княгиней Грейс и князем Ренье в Монако. Она с негодованием отвергла слухи о том, будто собирается выйти замуж за испанского дипломата Антонио Гарригуэса, шестидесятидвухлетнего холостяка, имевшего восемь детей.

По всему миру появлялись фотоснимки, на которых Джекки изображалась в андалузском дорожном костюме, танцующей фламенко, машущей рукой восторженной толпе поклонников. Она улыбалась ослепительной улыбкой и галантно кланялась. Казалось, она веселится вовсю. На самом деле она умирала от скуки. В Севилье она сказала Хоуэлу Гранту: «Я еще относительно молодая женщина, но не проходит и дня, чтобы я не вспоминала о дорогом Джеке… Меня угнетает то, что каждый день кто-то присылает мне его фотографии. Слава Богу, что вы пришли посидеть со мной. Мне было так скучно. Эти испанцы просто сводят меня с ума».

Затем она возвращается в Нью-Йорк, летит на Гаваи вместе с детьми и проводит там шесть недель, опять — в Нью-Йорк, потом в Ньюпорт на свадьбу своей сводной сестры, Джейнет Дженнингс Очинклосс. Там Джекки вызывает к себе такой интерес прессы, что на свадьбу прибывает множество репортеров и фотографов. Невеста растрогана до слез. Взволнованные толпы заполняют церковь св. Мартина. Люди кричат: «Джекки, Джекки, Джекки», — толкая друг друга, чтобы хоть краем глаза увидеть тридцатисемилетнюю вдову Джона Ф. Кеннеди. Джекки, которую держал под руку Стас Радзивилл, улыбалась ослепительной улыбкой.