Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже эпох. 1980–1990-е - Дарья Журкова

эпохи девяностых, в их творчестве «нет игры и демонстративного постмодернизма вроде „ну мы-то с вами знаем“; вместо этого – живая жизнь и завидная буквальность: „да, мы такие и есть“».

Большую роль в этом эффекте достоверности образа братка из девяностых играет органика самих исполнителей. В частности, один из участников группы «Грибы» и по совместительству ее продюсер Юрий Бардаш в интервью Юрию Дудю480 с лихвой раскрылся в этом амплуа. Он оказался героем с богатым и непростым жизненным опытом, который вырос в провинциальном украинском городке и является токарем четвертого разряда по образованию. Принципиальный, и в жизни, и в работе руководствующийся понятиями пацанской чести, открытый и уверенный в своей позиции. В его лексиконе преобладают жаргонизмы («движ», «мэн», «дядя», «тип», «Вася», «тело»), а все, на что не хватает слов, чтобы описать, сводится к фразе: «Ну ты понял?» При этом успех песни «Между нами тает лед» Бардаш склонен приписывать идее мира, которая заложена в заглавной фразе, и направлена на преодоление конфликта между Россией и Украиной. Но, на мой взгляд, симпатии в отношении современных «реальных пацанов» связаны с тем, что их «четкость» постепенно начинает размываться, и в их образе все сильнее начинают проступать сентиментальные интонации.

Неслучайно «Тает лед» – это песня о любви, пусть коряво сформулированной и озвученной, условно говоря, с помощью двух нот. Важен сам факт подключения психологических переживаний за другого человека, то есть размыкания самодостаточности «я»-универсума. Схожий образ «тонкокожего» (ностальгирующего) пацана возникает в еще одном хите конца 2010-х – песне «Малиновый свет» Леши Свика. Вновь на эстраде появляется типаж «плачущего мачо», но теперь обремененного непростым прошлым. В случае с песнями Леши Свика этот эффект во многом достигается с помощью тембра голоса исполнителя, в котором претензии на пацанскую крутизну удивительным образом сочетаются с сентиментальностью и плаксивостью.

В паре с пацаном из девяностых свое второе рождение переживает и женский типаж из той эпохи – это образ девицы с расхристанными чувствами. Такая героиня тоже не блещет ни происхождением, ни интеллектом, всецело отдаваясь власти эмоций. Причем при всех претензиях на независимость и эмансипированность ее мышление развивается всецело в парадигме взаимоотношений с мужчиной.

В 1990‐е годы главной певицей, выступавшей в подобном амплуа, была Маша Распутина, которая, в свою очередь, стала опрощенной, «бульварной» копией героинь Аллы Пугачевой позднесоветского периода. Подобные героини находили свою самореализацию исключительно в любви, погружаясь в нее с головой и ожидая того же от объекта своих страстей. Пародийный, гораздо более приземленный и меркантильный образ подобной героини сделал славу группе «Комбинация». В отличие от героинь Распутиной и Пугачевой эта заправская, предельно свойская девица стремилась с помощью мужчины не только устроить свое женское счастье, но и обрести материальное благополучие.

В 2000‐х годах продолжением такого пародийного образа стала Верка Сердючка (Андрей Данилко) – недалекая, неказистая, но эмоционально и внешне яркая дама, мечтающая «выйти замуж за принца»481 и одновременно понимающая тщетность своих надежд.

В 2010‐е годы своеобразной реинкарнацией Маши Распутиной, но в более гламурном и облагороженном варианте стала Светлана Лобода. В ее творчестве звучит все тот же мотив замыкания универсума на взаимоотношениях с мужчиной и маниакальной не материальной, но психологической зависимости от него. Героиня Лободы живет чувствами наотмашь, ее сложно представить вне сферы любовных отношений. Значительную роль в этом играет, во-первых, образ певицы, которая всеми средствами стремится соответствовать мужским представлениям о сексуальной привлекательности. Во-вторых, крайне характерна музыкальная организация ее песен – с очень плотной фактурой, многочисленными подголосками, диссонантными гармониями, динамически насыщенными кульминациями, с напряженными мелодическими ходами, которые озвучиваются тембром зрелой, опытной женщины, как будто постоянно находящейся на грани нервного срыва. Большинство «фирменных» хитов Лободы становятся своеобразными эмоциональными «боевиками», в которых личная драма достигает масштабов вселенской катастрофы («К черту любовь», «Случайная», «Твои глаза»).

Светлана Лобода, оттолкнувшись от образа Маши Распутиной, вывела его на новый – более композитный, гламурный и во всех отношениях более притягательный – уровень. Однако столь апокалиптические переживания представляются слишком затратными и сложными для убедительного воспроизведения, поэтому многие представители современной поп-музыки предпочитают не развивать, а пародировать героинь из девяностых. Именно в таком ключе работают неоднократно уже упоминавшиеся песни, вышедшие в 2019 году: Оли Поляковой «Королева ночи», Ольги Бузовой «Лайкер» и Иды Галич «Предприниматель».

Все они с оглядкой на хиты группы «Комбинация» реактуализируют на современной сцене типаж утрированно недалекой девицы, эмоционально взрывной, с «площадным» языком, не забывающей о материальной подоплеке любовных переживаний и предъявляющей своему визави счет «за любовь». Использование музыкальных формул и визуальных символов из девяностых, о чем тоже упоминалось выше, многократно усиливает их внешнюю неотличимость от героинь прошлого. Но виртуозно копируя «оболочку», современные авторы вкладывают в нее совсем иное содержание. И дело даже не в зашкаливающей степени пародийности этих образов, так как в свое время группа «Комбинация» тоже сознательно утрировала комические черты своих героинь, играя на грани китча. Только героини песен группы «Комбинация» существовали всецело в парадигме отношений с мужчиной – именно он, какой никакой («зато родной, зато весь мой»482), был залогом осуществления всех устремлений и мечтаний женщины. Без него она по определению не могла обрести покой и счастье в личной жизни, а другой жизни, подразумевалось, у нее и не было.

Современные же героини песен из квазидевяностых, наоборот, прибегают к хлестким выражениям, повседневным приметам и материальным предметам, чтобы расквитаться со своим визави. Они не налаживают, а активно разрывают отношения, не церемонясь ни в выражениях («Ты теперь свободный. / Больше ты не модный, давай»483), ни в способах («Я взломала пароли, прочитала твои переписки»484). Мужчина превращается в мальчика для битья, с помощью которого героини самоутверждаются в своей показной независимости («Я королева ночи сегодня буду, / А это значит: точно тебя забуду»485; «Я тебя не ревную, просто предупреждаю: / Не беси меня, милый, – я с тобой не играю!»486).

Песня Иды Галич «Предприниматель» и музыкально, и тематически вообще мимикрирует под знаменитого «Бухгалтера» группы «Комбинация». Очень похожий незатейливый, но прилипчивый мотив в припеве; тот же типаж невзрачного, но вроде как милого сердцу героя; та же детальная прорисовка бытовых подробностей. Но если в «Бухгалтере», несмотря на всю иронию, сквозила искренняя симпатия в отношении конторского служащего («Не иностранец и не сын миллионера, / Бухгалтер он простой, да ну и пусть!»), то в «Предпринимателе» за внешней лояльностью слов скрывается язвительная критика, бытовая удрученность и полное неверие в деловые качества своего партнера («Предприниматель, предприниматель, / Мы будем вместе с тобой обязательно,