Записки грибника #2 - Алексей Федосов

Корноухий после ночного отдыха был в веселом настроении и попытался надуть брюхо, когда я стал подтягивать подпругу. Пообещал пустить его на колбасу. Он повернул голову, посмотрел на меня большим фиолетовым глазом, фыркнул и улыбнулся, приподнял верхнюю губу, обнажая крепкие, большие зубы.

Панкрат, со свойственной молодым людям прямотой, посоветовал дать пинка мерину, а не слово молвить скотине. Подъехал ближе и хотел уже стукнуть, как корноухий развернулся с грацией змеи и укусил его за ляжку чуть выше коленки. Потом повернулся обратно, дал мне затянуть ремень и застегнуть его как положено.

Когда я закончил, он положил голову мне на плечо и слушал выговор:- Ну, вот зачем ты его тяпнул? А вдруг он заразный? У тебя теперь живот болеть будет — с этими словами достал из кармана кусок хлеба, присыпанный крупной серой солью:

— на вот, полечись и больше не смей кусать всякую гадость.

От моих слов стрельцы расхохотались, громче всех веселился сам потерпевший.

Полтора десятка возов и подвод, набитых воинским хламом (некоторые панцири похожи на дуршлаг и годны только на переплавку, но Илья настоял на том, чтоб забрать и этот утиль), медленно, со скоростью беременной улитки, ползут по узкой лесной дороге. Заросли орешника тут настолько густые, что в некоторых местах ветви на верхушках переплелись между собой, образуя своеобразный туннель. Несмотря на утро, здесь царит полумрак, мелкие пичуги порхают с ветки на ветку, перелетают через дорогу, одна — особо бесстрашная или совсем безбашенная уселась на затянутый рогожей воз, поскакала по нему, клюнула веревку и упорхнула.

Как-то вокруг благостно и покойно, словно нет войны. Даже ребята притихли — не слышно обычного балагурства, безмятежно покачиваются в седлах в такт лошадиных шагов.

Расслабился и я…

Порох как взрывчатка не устраивает меня никоим образом: боится влаги, слеживается, прессованные шашки горят, но не взрываются, фугасные свойства нормальные, а вот бризантные хуже некуда, боится открытого огня. Список можно продолжать, порох это вынужденная мера, а при уровне моих знаний — сплошной детский сад. (только ресурсы зря трачу)

А для стрельцов — совсем наоборот, минная война для них — это новинка сопоставимая… даже не знаю с чем. Завалить один махом больше сотни поляков и потерять так мало народу, это подвиг сравни чему-то героическому, и они никак не могли взять в толк — с чего я рычу как собака.

Да с того, что потери должны были быть в два раза меньше, я надеялся обойтись вообще без убитых.

На нашей стороне были два фактора — неожиданность и мощь первого удара, да скорострельность ружей. Увы — увы, если первое сработало «на все сто», то отсутствие навыков владения и необученность тактике привела к потерям. (Поздно посыпать голову пеплом) По результатам расспросов выяснил — все погибшие были убиты на открытом месте в момент перезарядки, стояли в полный рост, а дистанция боя в лесу составляла метров двадцать, а временами еще меньше.

Вернемся к пороху. Мой самодельный пироксилин или нечто ему подобное, исправно сгорает, выталкивая пулю, и одновременно выжигает изнутри ствол. Знания химии у меня несколько в другой плоскости, я знаю, чего не хватает, но не знаю из чего и как их добыть, вот такой парадокс.

Могу наладить производство тринитротолуола, только где взять толуол? Могу сделать пикриновую кислоту она же мелинит, она же шимоза, проблема та же — фенол. Добывать из шелка? Это даже не смешно. Динамит… Возможно, если бы не одно «но», эта взрывчатка не была принята на вооружение по причине — при замерзании она опасна больше саперам, чем врагу. Вот так.

Изготавливать прессованный пироксилин — прямой путь отправиться к праотцам, не настолько чисты мои химикаты, да и не знаю технологии.

Но отказываться от идеи использования динамита не хочу. Для его производства требуется глицерин, побочный продукт мыловарения. Есть еще одно вещество — стеарин, а это — свечной материал. Исходное сырье — животный жир, из оборудования: печи для приготовления щелока, мыловаренные котлы, формы для разливки. Механизации минимум, все делается вручную.

Есть у меня на примете парочка работников, они в помощниках у завхоза ходят — Абрам и тезка мой Федор, кличут «Скорохватом». Один — весь правильный из себя, а второй все под себя гребет и тоже по-своему прав. Ну, зачем, скажите на милость, на задках огорода корыто старое валяется. Ежели трещину заделать и, вот здесь, ремушком перетянуть, так и скотине сойдет — корм наваливать.

А Клима над ними старшим поставлю, надо парню свое дело поднимать, вот с этого и начнет.

Котлы закажем, за деньги их сделают в лучшем виде и даже привезут. Основной забой скотины — осень, конец октября-начало ноября, сговорится с крестьянами на покупку сала…

В городе куча мясных лавок и у всех есть отходы: свиное идет на шпик, а вот бараний и говяжий жир нам сойдет и, даже если он будет не первой свежести — ничего страшного, мы все переработаем.

Единственное условие — отселить подальше, к болоту… Иначе местные и меня сварят… Живьем.

Считаем: сруб, котлы, кирпичи, известь, работа, закупка первой партии жира — рублей в пять все хозяйство обойдется. Зарплата с прибыли… О! Пока вспомнил — дистиллятор, это чтоб эфирные масла для ароматических присадок сами гнали.

Представил: банное мыло с запахом пива и соленой рыбы… Убью на месте.

Так, мысли словно блохи, опять ускакали не в те края.

Динамита известно более ста сортов и разновидностей и, даже с моими скудными ресурсами, вполне

по силам изготовить один из них: нитрированная древесина, селитра и сам нитроглицерин.

Мне попадался на глаза способ и довольно простой, чтоб повысить морозостойкость, по правде говоря, не намного. Можно попробовать… Ох, не люблю я эту дрянь, в силу личного любопытства(и на спор) схимичил на свою голову, точнее — на ногу… Уронил пузырек с десятью граммами готовой нитрогадости на каменный пол, так после этого, в течение года осколки выходили. Молодой был, дурной, энтузиазм так и пер во все щели…

Это мне так казалось — что народ расслаблен…

Глаза стрельцов цепко следят за каждой пролетающей птицей, а руки лежат на поясе, рядом с кобурой.

До опушки, где будем отстаиваться днем, добрались без приключений. Расставили возы, лошадям ослабили подпруги, накинули на морды торбы с овсом и над поляной стоял веселый хруст.

Стрельцы тоже решили не отставать и вот уже роются в мешках с едой.

— Илья, поставь часовых, прихватят ненароком нас здесь — гавкнуть не успеем. — Я собрался сходить в места не столь отдаленные и проходил мимо.

Ответный взгляд десятника был достаточно красноречив и без всяких слов говорил — Иди куда идешь…

Не дождавшись внятной ответной реакции, мысленно сплюнул. Злиться бесполезно, они считают, что одной ногой уже дома. По словам того же десятника, пройти надо всего полтора десятка верст.

Крыша над головой, нормальная пища, горячая баня, чистое исподнее — что еще надо солдату для счастливой жизни?

А вот и заветные кусты… Оглядываюсь, сверкать голой задницей на виду всего обоза — не есть гуд

Отошел еще на пару шагов, утоптал высокую траву, чтоб не мешалась, и потянулся за завязками на портах…

С громким треском ломаются сучья, вверх взлетает листва и лошадиная грудь сбивает меня с ног. Кубарем отлетаю в сторону, чудом не попав под копыта. Перед лицом вижу высверк стали и легкое, практически нежное, касание груди. Конь проноситься дальше, а я лежу на спине и жду боли. Охлопываю себя, смотрю на ладони — крови нет, но кафтан разрезан до самой кожи… Со стоянки слышны звуки выстрелов, крики и истошные вопли раненых и убиваемых людей, лязг клинков, конское ржание. Грохнул взрыв гранаты (Это кто же сподобился?) треск выстрелов усилился.

На опушке кружит круговерть. Чужие всадники, верхом, пытались достать саблями стрельцов, те отбивались всем, что попалось под руку, прятались под телеги. Над телегой вспыхнуло облачко порохового дыма и один из налетчиков рухнул вместе с конем. Десятник яростно рубится сразу с двумя нападающими. Стрелка достали, ткнув под лопатку, кафтан окрашивается кровью и тело валится под копыта коней.

Выстрелом в спину убиваю соперника Ильи, второй на миг растерялся и пропустил удар в голову.

Рядом грохочет взрыв, осколки со свистом проносятся мимо. Я кричу вместе со всеми и стреляю, стреляю, стреляю… Сумасшедшая лошадь со сдвинутым на бок седлом проносится мимо, едва задев, но этого хватило и меня сбивает с ног. Теряю один из пистолетов, второй разряжен, в суете, не глядя, тяну из патронташа патрон, загоняю в ствол и навскидку стреляю. Картечь (мать твою!) с глухим визгом бьет в конский бок. Мерин встает на дыбы, всадник, бросив саблю, отчаянно пытается удержаться, но конь опрокидывается навзничь. Даже отсюда расслышал хруст ребер.