Глаза Сатаны - Константин Волошин

благодаря Ивася за заступничество. Тот смутился, поостыл. Оглядевшись по сторонам, определил, что дом действительно богат, а испанка сняла с себя золотой крестик с изумрудами, протянула Ивасю со словами:

— Пусть вам благоволит Христос и Дева Мария, сеньор! Возьмите в знак благодарности, прошу вас!

Ивась понял женщину, в недоумении глядел в её светло-карие глаза. Смущение охватило его всего, а она ещё сняла с пальца один перстень, другой и ещё сказала взволнованным голосам:

— Сеньор, всё равно это отберут, так пусть будет у вас! Вы проявили сострадание к страждущему, раненому, отвели руку убийцы! Возьмите, пожалуйста!

— Сеньора, это я обязан всё сдать в общую кучу, — пролепетал, сбиваясь, Ивась. — Лучше спрячьте себе.

— Джон, что ты тут делаешь? — пробегая крикнул Том. — Бери вещи и гони к причалу! Брось ты эту бабу!

Сеньора всё же успела сунуть два перстня в руку Ивася. Тот показал их Тому, спросил растерянно:

— Это куда, Том? Возьми, а то ещё потеряю. Давай узел!

Ивась поспешил выйти из дома, мельком увидел, что женщина проводила его глазами и удалилась за негритянкой, отведшей испанца в другую комнату.

Юноша испытывал двойственные чувства. Ему было стыдно за свой поступок, и в то же время благодарность женщины, её стойкость в этой трагической обстановке, изумила Ивася. Всё это не выходило у него из головы весь день.

Город переживал трагедию. Вопли и плач не смолкали. Две церкви города горели, из них выносили ценные предметы под вопли верующих и стенания священников. Все они были изрядно избиты, но продолжали молить пиратов не осквернять святыни.

Вечером на борту судна долговязый матрос не забыл обвинить Ивася в предательстве.

— Братва, этот сопляк посмел мне запретить прикончить испанца! Позор!

Мак-Ивен с любопытством посмотрел на долговязого, потом на Ивася, втянувшего голову в плечи. Усмехнулся угрюмо, спросил:

— Это верно, Джон?

Ивась обречённо кивнул головой. Ответить он не осмелился.

— С чего это ты так сделал, Джон?

Ивась долго молчал. Толпа с любопытством взирала на этот суд, ожидая, что предложит капитан. А тот повторил вопрос более жёстко, прикрикнул.

— Да уж больно понравился мне этот испанец, капитан! Храбро бился! Никто больше не осмелился, а он бился! Жалко стало такого храброго…

— Видали, братцы?! Вот какой у нас имеется благородный малый, — капитан усмехнулся, и в этой усмешке уже не было угрозы. — А ты, Длинный, чего ж не врезал этому утёнку по шее? Наука б была ему!

Длинный встрепенулся, а из толпы матросов кто-то выкрикнул:

— Кишка тонка у нашего Длинного! Испробовал бы он схватиться с мальцом!

Хохот покрыл эти слова. Улыбнулся даже капитан. Оглядел толпу.

— Кто был рядом? Выходии скажи слово!

Том сделал шаг вперёд. В лице ещё на остыла улыбка.

— Ну я был, капитан. Всё так и было. Я сам не стал наказывать Джона.

— Дружки с ним? — Мак-Ивен строго посмотрел на боцмана.

— Не то, что дружки, капитан, но тут другое. Парень уж очень близко принял храбрость и решительность этого испанца. Я и подумал, что беды не будет от того, что бы спасти храбреца.

— Он Пата почти прикончил! — вставил слово Длинный.

— Пат сам виноват, Длинный! — раздался ещё один голос. — Мог бы и пистолетом сразиться, а он его забыл прихватить! А Том показал, как легко было справиться даже с таким храбрецом!

— Джон, да у тебя защитники имеются! — улыбнулся капитан. — Но это не дело, когда матрос играет в благородного рыцаря! Придётся тебя лишить твоей доли. Вы согласны, братья? — Повернулся Мак-Ивен к матросам.

Крики одобрения пронеслись над головами, а первый голос закричал:

— Не горюй, Джон! Мы сбросимся для тебя! А твоя доля пусть пополнит казну капитана! Он у нас бедный!

Мак-Ивен чуть не подпрыгнул от ярости. А матросы разразились хохотом, довольные столь смелым выпадом товарища.

Мак-Ивен отыскал глазами обидчика, пристально пригляделся к нему, но от угроз отказался. Парень был слишком популярен на судне. Но все обратили внимание на этот мстительный взгляд и обеспокоились.

Омелько подошёл к этому матросы, сказал, подбирая слова:

— Спасибо, друг! Мы молчали, боялись перечить. Ты смело сказал.

— Давно надо было это сказать, Ом! — бросил Хоун, как звали матроса. — Мы всё прощаем да стесняемся, словно сеньорита. И пусть знает, что он тут не Бог! Мы тоже имеем какие-то права. Не посмотрим, что он владелец судна!

— Он может мстить, Ай, — подошёл Том к говорившим. — Остерегись его.

— В гробу я его видел, нашего капитана! Гребёт под себя, словно он один здесь! Ты как-то намекал, Том, что кто-то мыслит похоже. Так я с этими, можешь не сомневаться!

— Да что я? — испугался Том. — Я ничего такого…

— Брось ты вилять! Я уже приметил тебя… и не одного тебя, Том. Можешь на меня рассчитывать. А Джон достойно поступил. Молодец! Люблю смелых и честных людей!

Солт, услышав обо всём, что говорил Хоун, обрадовался.

— У этого матроса два друга есть. Один вроде к нам клонится, а другой в нейтралах ходит, как и Айво. Теперь наши силы возросли значительно. Можно готовить выступление. Подождём малость, и выберем момент.

Том утвердительно качал головой, соглашаясь с помощником.

— Я вот и ключ запасной выточил от склада оружия, — и показал своё изделие. — Неделю втихаря точил. Попробуешь, как подходит?

— Обязательно, Том! Это ты хорошо сделал. Кому только доверить его? Тебе нельзя. В случае неудачи, нас первых обыщут. Ладно, придумаем потом. Я должен ещё его испробовать.

Ивась горевал, оставшись без доли. И всё же он боялся, что кара может быть куда серьёзнее. А с десяток матросов всё же скинулись и передали юноше один фунт стерлингов. Это было малой толикой от того, что капитан выделил матросам, но важно было участие.

В Пуэрто-де-Кагуайя флотилия задерживаться не стала. Ширли торопился побыстрее оказаться в гавани столицы острова Сантьяго-де-ла-Вега. Он постоянно повторял, что опасается преждевременного оповещения города об их нападениях.

— Мы не подумали о блокировании города, и кто-то обязательно уже скачет в Сантьяго предупредить губернатора. Потому выступаем после полуночи. У меня лоцман есть и можно не опасаться мелей.

Это он говорил на последнем совете после возвращения людей на корабли.

— Можно меня послать вперёд, Энтони, — предложил Мак-Ивен. — Моё судно на полдня может опередить флотилию и обеспечить успех дела.

Ширли вопросительно посмотрел на капитанов. Один из них рубанул по столу кулаком, отодвинул кружку с ромом, прорычал грубо:

— Пусть идёт со всеми, раздери меня акула! Захотел собрать сливки? А у нас что останется?

— Погоди брызгать слюной, Грегори! — Мак-Ивен примирительно улыбнулся. — Форт ведь может и ощетиниться, узнай они