флэшбэк - flashback - Александр Лонс

С Элей они познакомились год назад, вполне случайно, на каком-то развеселом интернетовском блоге. Каким-то образом она прочитала очередное псевдолитературное творение Алекса, после чего с возмущением сообщила, что тот имеет наглость писать о вещах совершенно ему незнакомых и неизвестных. Он возразил, возник небольшой спор, перешедший в длинную переписку. Потом они обменялись «Аськами», но Алекс почему-то не решился взять у нее телефон, а просто оставил свой, сказав, что ему было бы приятно услышать ее голос вживую — голосовой интернет-связи у него тогда не было. И она позвонила, сообщив тем самым номер своего мобильника. Позже они долго перезванивались и переписывались, но вначале он вовсе не был уверен, что когда-нибудь увидится со своей виртуальной подругой в реале. А как-то позже, уже будучи по делам в Петербурге, он вдруг взял и позвонил ей. Они встретились.

С тех пор прошло полгода. Она была ему очень симпатична. Ему нравилась ее молодость, ее ловкое миниатюрное тело, которое так приятно ласкать, ему была по душе ее веселость, болтливость и легкий характер. Нравилось даже то, что он терпеть не мог в других женщинах. Что ее заинтересовало в Алексе, сказать было бы затруднительно.

Наконец Алекс задал тот вопрос, который всю ночь мучил его и вертелся в голове, но спросить было или некогда, или лень, или просто не хотелось.

— Слушай, ты же хранитель этого места? Хранительница, да? А те сенобайты[3] на набережной… что за публика? Что там было-то?

— Ну, да, хранительница, — как-то неохотно сказала Эля. — Ты же сам меня вызвал, когда тебя окружили городские демоны. А кто тебя научил? Насовсем от них избавиться я не могу, отогнать только, или вот старого друга спасти.

— Демоны значит… Ага, — тихо пробормотал Алекс с сомнением. Для чего демоны в нашем мире? Откуда? Если есть демоны, то они для чего-то нужны. — Это такие демоны? Демоны прошлого внезапно врываются в новую жизнь? А что они от меня хотели? — спросил он громко.

— Демоны — они демоны и есть, а то кто же еще? И почему это — прошлого? — удивилась она. — Вполне настоящего. Демоны вовсе не обязательно должны выглядеть как рогатые и накаченные культуристы-переростки. Кушать они хотели. Мням-мням. Им же надо чем-то питаться, а ты показался им вполне подходящей добычей. Не веришь? Тогда иди назад, сядь на ступеньки и посиди там еще. Убедишься. В обычном мире, знаешь ли, вполне рядом живут необычные, а подчас ужасные создания, но не всегда получается познакомится с ними. Или окунуться в их темный мир, это уж как повезет.

— Да, а мне вот везет: как попаду на Васильевский, так вечно со мной всякие истории случаются. То мосты разведут, а я не успеваю, то вот какие-то типы из темного мира пристают…

— Это уже не Васильевский, это — Голодай.

— Что? Голодай?

— Да, это — остров Голодай, или остров Декабристов. Мы на другой стороне Смоленки. В Восемнадцатом веке на острове, расположенном севернее Васильевского, некий английский доктор, Томас Холидей, купил участок земли и построил свою фабрику. Рядом поселились в бараках и землянках рабочие, согнанные для строительства города. Холидей, хоть и был врачом, не особо сильно заботился о состоянии здоровья своих сотрудников: труд на фабрике был крайне тяжелым, а платили настолько плохо, что рабочие голодали постоянно. По тем временам совершенно естественно, что остров получил имя хозяина столь крупных земельных владений — «Холидей». Но, видимо, рабочим недосуг было вникать в тонкости произношения английского языка, и они, с присущим нашему народу оптимизмом, стали именовать остров «Голодай». Сие название продержалось двести лет, пока власть не захватили большевики. По понятным причинам везучие питерские пролетарии не захотели жить на острове с таким приятным именем. Тут, как всегда в таких случаях, очень кстати, кем-то была подкинута гипотеза, что на этом острове захоронены тела пятерых повешенных декабристов. В двадцать шестом году, в год столетия казни, Голодай переименовали в «Остров Декабристов», и был установлен гранитный обелиск. Только нет там никаких декабристов, да и не было никогда… Все это знают, но и возвращать острову его историческое название тоже что-то не хочется никому. Вот.

— Откуда ты все это знаешь?

— Да не все я знаю… — отмахнулась Эля, — так, нахваталась кое-чего.

— Ты же хранительница… — снова зачарованно повторил Алекс.

— Да. И что теперь? — снова спросила она.

— Ничего… просто хотел узнать. Вот если бы они… эти демоны… меня все-таки съели, они что, сожрали бы мясо и оставили обглоданный скелет? Или разорвали бы на мелкие кусочки?

— Ага, щаз! Нужно им твое мясо! Они бы съели твое сознание, твою душу, и оставили бы полного идиота, пускающего слюни и писающего в штаны. Или просто труп, это уж как повезет!

Алекса всего передернуло.

— Но как?.. — продолжал он свои расспросы. — Ты же… ну, когда мы встречались в прошлый раз… у тебя, на Лиговке… ты же была обычной девушкой. И не здесь…

— Теперь мы тоже у меня. Я здесь живу, это — моя квартира, хоть я и не обычная девушка. Ты все еще не понял, да?

— А как?..

— Приняла эстафету, — тихо пояснила Эля. — Получила кое-что. Хочешь знать как? Водички мне сначала принеси… ага, спасибо. Просто все, до омерзения. Я тогда была совсем молодая и глупая, даром, что меньше года прошло: здесь у моего времени свои законы. Я была беззаботная и беспечная. Правда, это не мешало мне гулять вечера напролет на нашем проспекте. Был там у нас такой пятачок на пешеходке, несколько кафешек, в которых тусовались разные компании. Мое дело было только выбрать, куда присоединиться. В тот вечер притопала я рано, ни в одном кафе знакомых еще не было, и болталась из одного кабака в другой. Захожу в «Пиноккио» — это своего рода мозаика итальянской жизни — и тут выходит один мой знакомый. Даже не знакомый, просто были как-то в одной компании. Удивительно, но я совсем не помню, как он тогда был одет, но самое главное — пронзительно голубые глаза. Они у него менялись в зависимости от одежды — смешно, но если джемпер темный, то и глаза становились темнее. Выбежала сразу за ним, а его нет нигде. Эх, и расстроилась же я тогда, для меня ведь никогда не было проблемой самой подойти и познакомиться, если человек понравился. Только где его искать-то? Как в воду канул. Да и не узнала бы я его со спины, а одежду не запомнила. В памяти остались только глаза. Пошла бродить тогда по другим точкам, опять никого. Наконец нашла я его в одном баре с какой-то мымрой. Так он на меня даже смотреть не стал, а когда я подошла и заговорила, такое мне сказал… прямо в душу насрал. Что делать? Вечер, расстройство одно, хорошо помню тогдашние свои ощущения. Полный минор. Вот и забрела сюда, на набережную. Села вот также на ступеньке и сижу, на судьбу жалуюсь. Вдруг слышу, будто плачет кто-то, даже не слышу, а чувствую. Ну, не могу я это тебе объяснить, все равно ведь не поймешь. Ну и вот пошла я по этому голосу и вижу сидит на берегу такая старуха… нет, не старуха даже, а именно что старая женщина. Смотрит на воду, будто топиться собирается. Я испугалась, подошла к ней, прониклась, сочувствие проявила… Вот она и рассказала мне про себя, про то, как столетиями хранила Это Место, и как теперь тут город вырос, прежнего места не осталось, берег изменили, реку спрямили и в камень заделали. Разговорились мы. Ну, там еще много чего я тогда узнала. Про хранителей, про вызов хранителя, про все дела. Сначала я подумала — бредит бабка, с катушек съехала. Но она мне показала несколько приколов, я и поверила. Я ж свеженькая была, не обдолбанная и не укуренная, но крышу снесло с таким же успехом... Делать мне тогда было нечего, из универа меня уже отчислили, с другом своим я расплевалась, новое знакомство обломилось, и жизнь мне казалась пустой и ненужной. А тут — такие интересности! Хранительница потом меня обучила всему, передала, что надо, и ушла. Вот так я и стала новой хранительницей вместо нее, с тех пор и живу здесь. Этот дом, часть берега и кусок набережной в устье Смоленки — полгода уже как моя территория. Мое место. Уходить далеко не могу, зато тут я хозяйка и делаю что хочу. Я тогда выбрала самую маленькую квартирку в этом доме, чтоб поближе к набережной и к земле. Какой-то дядечка ее купил — весь крутой из себя, на «Мерсе» приезжал, важный такой. Ну, я его и попросила, уступи, мол, квартирку бедной девушке. Уступил, куда бы он делся — я же на своем месте. Все документы на меня оформил, еще и спасибо сказал. Такая вот, понимаешь, суровая правда истины.