Селфи на фоне дракона - Кристина Юраш

— Итак, что вы хотели бы сказать всей Империи? — спросил Джио. Я заметила, орки смотрят на него с откровенной неприязнью. Я бы даже сказала с плохо скрываемой ненавистью, но ответ у них был достаточно остроумен: «Приезжайте к нам в гости, оставляйте свои кости!»

— Спасибо вам, за то, что вы впервые приняли участие в конкурсе, — заявил Джио и тут же объявил Огра. Он упомянул, что огры впервые принимают участие на «Империовидении», но больше ничего добавить не смог, ибо биография оного исполнителя ограничивалась лишь словом «огр».

Народ притих и стал внимательно смотреть на то, как на сцену залез неповоротливый, огромный огр. Он молча стоял, глядя на публику. Зрители стали терять терпение и из зала стал раздаваться свист и оскорбления. Огр молчал-молчал, а потом запел… Я никогда в своей жизни не слышала такого голоса! У меня по коже побежали мурашки, а во рту все пересохло. Коля Басков, если бы слышал это, тут же ушел бы со сцены в грузчики, потому как такое пение мне трудно было даже описать. Я наслаждалась им, словно больше ничего на свете не существовало. Может быть, я редко посещаю театры или концерты, но это было просто божественно! У песни не было слов, исполнялась она без музыки, но ее мелодия и глубина меня просто поражала. Зал аплодировал стоя.

Все, мне здесь делать нечего. Даже огр поет лучше меня!

— Что бы вы хотели сказать Империи? Вас слышат везде, даже Ваши сородичи! — сказал пораженный Джио.

— При… вет… — прохрипел огр и молча, развернувшись стал спускаться вниз.

Зал успокоился, а у меня затряслись колени… Мне нужно уже вставать и ковылять к сцене, но я не могу пошевелиться… В горле пересохло, сердце бешено заколотилось и липкий пот побежал по спине. Я нашла в себе силы подняться с места и медленно направиться в сторону зала. Сейчас Джио объявляет мой номер…

Глава 25

Победила «Дружба»

Следуя указателям, я подошла к двери, которая вела в зрительный зал. Над дверью висела табличка:

«Внимание! Антимагическая зона! Использование заклинаний, амулетов, зелий, талисманов опасно для жизни».

На ватных ногах, даже не слушая, что там про меня мелет Джио я дошла до ступеней. Хор уже выстроился и готов был петь.

— Встречайте! Леди Баба! — закричал Джио, призывая зал к аплодисментам.

Я стала медленно подниматься по ступенькам, словно на Голгофу, стараясь не думать о плохом. Пять минут позора и все закончится. Но успокоиться не получилось. Я вспомнила о том, что у меня в декольте лежит записка. «Я всегда буду твоим другом… Что бы не случилось…» У меня почему-то перехватило дыхание. Как, оказывается, все просто…

«Главное, не падать духом!» — заявила совесть, но я не последовала ее совету и упала брюхом. Прямо на ступеньках. Джио подлетел ко мне, помогая встать. Правая туфля улетела куда-то вниз, а левая так и осталась на ноге. Чуть не взвыв от боли, проклиная хрустальные башмаки, я плюнула на все и взобралась на сцену, где тут же сняла последнюю туфельку и босиком пошла на свое место.

— Не подведи… — прошептал Джио, — Ты должна попытаться выиграть…

Что-то слово «попытаться» мне не понравилось. Раньше все мне говорили, что у меня очень много шансов, что мол, ничего особенного делать не надо, но сейчас, увидев номера других исполнителей, я пожалела о том, что прогуливала репетиции. На меня уставились тысячи глаз, я мельком глянула на ложу Императора, а потом подошла к пони, но вместо того, чтобы начать петь мой язык, заплетаясь от страха начал молоть какую-то чушь.

— Спасибо Вам большое, что дали мне, простой женщине, подняться на эту сцену! — тихо произнесла я, понимая, что никто до меня в такие пространные вступления не вдавался, — Моя песня посвящается всем женщинам, которые мечтают найти свое счастье… Я дам вам подсказку… Знаете, счастье — это не тот человек, который всегда далек.

Зал слушал меня очень внимательно, а я, словно видела и слышала себя со стороны, откровенно недоумевая, как я могу говорить такие откровенные вещи со сцены.

— Это — не идеал, который тебе показали, как красивую картинку, — горько усмехнулась я, глядя в сторону Императорской ложи.

Я на секунду замолчала, закрыла глаза, а потом тихо произнесла:

— Счастье — это то, что мы поначалу не замечаем, то, к чему привыкаем. Счастье — это те, кто тебя понимает… Счастье — этот те, кто рядом в трудную минуту…

Вздохнув несколько раз глубоко, я начала петь. Перед моими глазами проплыл тот момент, когда мы все вместе, а точнее я с группой поддержки сочиняла этот шлягер.

— Выйду ночью в поле с понем! — пропела я, слушая, как подпевает хор. Шнырь радостно заржал. По сравнению с другими участниками мой номер выглядел бедненько, но чистенько… Никаких спецэффектов, никаких танцев на раздевание… Зато есть глухая икота, которая больше напоминала всхлипы.

— По следам за принцем пойдем! Ык! Только мы с конем по полю идем… Свадьба будет, если принца найдем… Ык! — распелась я, почувствовал себя уверенней. И тут, набрав, как следует, воздуха в грудь, изображая крик женской души, я выдала:

— Сяду я верхом на коня! Отнеси ты к принцу меня! Ык! Если он — мужЫК! больше не сбежит… Привяжу его и больше не сбежит… — в этот куплет я вложила всю горечь одинокой женской доли. В зале раздался крик, очевидно, такой же одинокой женщины: «Цепями!» и «Покрепче!» Мне вспомнилось, как мы меряли ошейник, когда репетировали в первый раз.

Я положила руку на грудь, словно у меня разрывается сердце.

— Я ему в глаза посмотрю! — почему — то я сделала странный жест, который обычно не употребляю, который в американских фильмах называется «я слежу за тобой, говнюк!», — И тарелку супа налью! Ну-ка ешь, милок, в супе есть белок! Без белка, вообще, какой от принца прок? Ык!

Почему-то я вспомнила, как мы с Андоримэлем ходили в эльфийский ресторан. Я рада была бы сходить туда еще раз, даже если придется ловить по тарелке резинового колобка.

— Ночью в поле звезд — благодать! Ык! Принца что-то нам не видать! — я приложила руку козырьком и стала всматриваться в зал. Интересно, он переживает за меня?

— Схоронился он, вон за тем кустом… — всплеснула я руками, — После супа он страдает животом!

Я сделала небольшую паузу, чтобы люди прочувствовали мою трагедию.

— Не дано мужчин мне понять! От любви, зачем убегать? — почему-то мои глаза поползли в сторону Императорской ложи, — Я со всей душой, доброй и большой… Накормлю его котлетой и лапшой…

И тут я почувствовала неведомый доселе прилив сил. Странное чувство воодушевления заставило меня сделать шаг вперед.

— Будем вместе жить — поживать. И детишек славных рожать! — орала я, чувствуя, что Ленин на броневичке по сравнению со мной сейчас, просто отдыхает, — Поднимать страну! Сеять целину! Точно в срок платить налоги в казну!

Закончила я первым куплетом, повторив его рефреном, но правда прозвучал он настолько грустно, что в зале раздался плач. Я никогда не слышала, чтобы зал рыдал… Женщины, которые только что готовы были бросить мужей ради Спаси Хайло, обнимали своих супругов и плакали. Мужчины, которые готовы были тут же развестись ради очаровательных эльфиек, утешали своих жен. И всюду раздавались всхлипы и плач… Я постояла еще минуту и уже собралась уходить, как зал встал.

— Спасибо… — раздался тихий женский голос откуда-то слева. Кто-то трубно высморкался.

Зал разразился аплодисментами. Джио пытался их перекричать, но они не умолкали. Я стояла, чувствуя, что по моим щекам текут слезы. Теперь я точно похожа на Джокера. Главное — не улыбаться…

— Что ты хотела бы сказать всей Империи? — спросил Джио.

— Сначала мне хотелось сказать что-то патриотическое, что-то слащавое, что-то провокационное, весело пошутить… … — все-таки улыбнулась я, — Но сейчас я скажу просто. Цените то, что у Вас есть. Не гонитесь за тем, чего у Вас нет и, возможно, никогда не будет. Цените себя, свою семью, своих друзей, свою страну, свою Империю. Спасибо.

Я медленно стала спускаться со сцены, чувствуя, что мое лицо горит, а все взгляды уставились на меня.

— Объявляется антракт! — заявил Джио, — Через несколько минут мы узнаем, кто из наших участников выходит в финал!

Ко мне стали подходить какие-то люди, жать мне руку, женщины почему-то обнимали меня и благодарили. Но я чувствовала себя какой-то опустошенной. Я дошла до своей гримерки, рядом с которой были сложены горы цветов. Создавалось впечатление, что это — не дверь, а памятник. Я осторожно отодвинула их босой ногой и вошла.

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный… К нему не зарастёт народная тропа!» — продекламировала совесть. Главное, чтобы паломничество не началось. Интересно, а что люди делают в антракте, если туалет не работает? Ладно, лучше не буду об этом думать…

Какое-то странное оцепенение царило в моей душе. Я не хочу покидать этот мир, потому, что здесь у меня появились настоящие друзья. Пусть немного, но они есть. Их трудно назвать людьми в прямом смысле слова, но они куда лучше, чем многие люди, которых я знала и знаю. Машка никогда бы не спасла мне жизнь. Она мне даже денег до зарплаты не занимала, аргументируя, что все уже потратила. А на следующий день звонила и радостно рассказывала о том, как только что купила новую «шикарную, но пипец какую дорогую» сумочку, и это в тот момент, когда я потрошила карманы в поисках денег на проезд. Я была для нее жилеткой и «спасительницей», начиная от «Сима, а не могла бы ты посидеть с котом» или «Сима, помоги мне с компьютером». Но помогала ли она мне хоть раз? Я не помню… Честно, не помню… Глупо, да? То, что я всегда считала дружбой, называется совсем другим словом.