Луна, луна, скройся! (СИ) - Лилит Михайловна Мазикина

красивей прославленного Будапешта и хоть и воспетой не раз, но слишком суровой, на мой взгляд, Праги. Он похож на иллюстрации в детских книжках со сказками: и просто, и изящно, и попросту — очаровательно.

Около одиннадцати утра народ начинает стекаться к площади перед герцогским дворцом. Мы тоже идём: я ещё ни разу в жизни не видела живого герцога. У многих людей в руках цветы: маки, тюльпаны, фиалки, лилии, ирисы, гиацинты, маргаритки самых разных сортов и цветов. Нет только роз. Оказывается, ими можно осыпать путь только членам королевских семей и Папе Римскому. Каждый цветок означает отношение подданного к своему герцогу. Жёлтые маки — пожелание успеха, красные тюльпаны — признание в любви, голубые фиалки — клятва верности, ирисы — доверие…

Герцог Август оказывается представительным мужчиной лет пятидесяти, сложенным атлетически, как и большинство наблюдаемых мной хорватов. Животик для его возраста совсем небольшой, к тому же тщательно утянутый белоснежным мундиром, спина — прямая, плечи — широкие: красавец мужчина. Герцог горделиво выезжает из дворцовых ворот верхом на поразительной яркости гнедом жеребце — белые скакуны, опять же, полагаются только королям, императорам и наследным принцам. И герцог, и жеребец украшены алыми и золочёными перьями: у герцога они прикреплены к странному головному убору, похожему на фуражку без козырька, а у жеребца — к ремням на голове. К сожалению, я не могу этого увидеть своими глазами — не сумела протиснуться сквозь толпу, но над площадью установлены огромные экраны, и на них по очереди выводится изображение с камер, нацеленных на герцога.

В жеребца и под его копыта полетели цветы. Герцог Август поднимает правую руку и шевелит ладонью, приветствуя подданных. В такой позе ему предстоит проехать по специально отведённым улицам до окраины города и дальше, в поместье, где состоится праздник для более узкого круга лиц.

Я выкрикиваю со всеми разные «С днём рождения!» и «Да здравствует герцог Август!», просто для развлечения, а когда толпа начинает частично расходиться, а частично продвигаться за герцогом, заявляю, что хочу позавтракать.

— Мы же всю ночь жрали, — хмуро замечает Кристо.

— Нет, мы перекусывали. И я ела меньше, чем ты, поэтому успела проголодаться. Смотри, какой-то ресторан… У нас ведь ещё есть деньги?

— Пока ещё есть.

Не успеваю я приступить к поеданию гуляша, как кто-то налетает на меня со спины и закрывает глаза руками.

— Господи Боже мой, спаси и помоги, и избавь от Лукавого, — доносится до меня голос Кристо.

— Ого! Никогда меня ещё крестным знамением не встречали! — это над ухом.

— Госька!!! — я хохочу, отнимая её ладони от глаз и оборачиваясь.

— Лилянка, скотина ты этакая! Я же боялась, что не дождусь уже! О чём ты думала — пропала и слова не сказала, а?! — Госька и сама хохочет, взлохмачивая мне волосы.

— Да оставь ты мне голову в покое, садись! Ты что здесь делаешь?!

Госька усаживается на соседний стул.

— Во-первых, у отца гощу. Во-вторых, тебя жду.

— С чего ты придумала меня здесь ждать?!

— Ловаш сказал.

— Батори?!

— Ты знаешь другого венгра с таким идиотским именем?

— И давно сказал?

— В конце июня ещё.

Я торжествующе смотрю на Кристо. В это время охотники уже были в Братиславе либо направлялись туда. Туда, а не в Загреб, хотя Батори каким-то образом понял, что мы здесь побываем! Хотя что значит «каким-то образом»? Ведь деньги нам меняла Эльза в Сегеде, а значит, Батори не мог не знать, что мы направимся не в Словакию, а в Королевство Югославию. Мне даже досадно, что я сразу, в Новом Саде, не сообразила вспомнить об этом и привести в качестве довода.

— Подожди, а откуда ты его знаешь?

— О, это целая история. Сначала ты пропала. Все на ушах стояли. Решили, что ты стала жертвой маньяка-собачника. Но твой труп всё не находился и не находился — правда, всё равно решили, что ты умерла. Не знаю, официально или пока нет… Но про тебя в любом случае много писали. Открыли сайт памяти. На помостике твоём пока никто не выступает — он до конца года оплачен — и там цветы кладут, твой портрет большой под стеклом кто-то поставил… И вот в разгар ещё активных поисков ко мне после гумлагеря подошёл мужик. Видный такой, ну, ты же знаешь Ловаша — мечта гламурной студентки. Кстати, он чем занимается? Часом, не мафиозо? А то я всё стеснялась спросить. Мало ли что, может, лучше не знать…

— Да нет, он, скорее, по политической линии.

— Тогда он, небось, женатый?

— Нет. Но у него вроде бы девушка есть.

— И серьёзно у них?

Я кошусь на Кристо:

— Мне кажется… не очень.

— Тогда у меня, по ходу, намечается роман.

— Гм… я не уверена, что это хорошая идея. Батори, он… очень необычный человек. Во-первых, он не завязывает длительных отношений…

— Так я, кажется, и не говорила об отношениях. Не та, знаешь ли, возрастная категория. А вот для романа — самый сок! А что во-вторых?

Я даже и не знаю, как иносказательно дать ей знать, что Батори — упырь, и мнусь.

— У тебя что, на него виды? — подсказывает Госька.

— Да нет, ты что. Ну, просто… ладно, неважно. Сами разберётесь как-нибудь.

Батори, насколько я его знаю, не станет встречаться с девушкой, если ей это может навредить. Тем более, он наверняка понимает, что за Гоську я его зарежу.

— Так он к тебе подошёл, и что?

— И предложил проводить. Я его, само собой, послала, но тут он мне сообщил, что вообще-то твой друг и ты велела передать, что жива, здорова, но скрываешься от мафии и волнуешься, что они попытаются тебя через меня искать. Попросила его за мной присмотреть. Я и верю, и не верю. Ну ладно, разрешила провожать. Только пешком, а то сядешь с ним в машину, ну… мало ли что. Ходил пешком, как миленький. Не стеснялся. И в лагерь, и из лагеря провожал. А потом… попросил разрешения пригласить нас с мамой в кино и ресторан. Меня впервые на свидание с мамой пригласили, — Госька даже мотает головой. — Слушай, а твой парень чего на меня так таращится?

— Ты ему одну знакомую напомнила, не обращай внимания. Это, кстати, мой кузен Кристо. Кристо, моя подруга Маргарета Якубович. Так что там со свиданием?

— Ну, в общем, в ресторане мама ему рассказала, что папаша мой в Загребе живёт. И Ловаш на следующий день, когда провожал, предложил мне оплатить поездку к отцу в обмен на услугу. Чтоб я, мол, подождала тебя