Великий последний шанс (сборник) - Михаил Веллер

Не нищета блаженного угодна Богу протестантов — а достаток работника! Не молитва в храме (ибо в душе каждого живет Бог в каждый миг) богоугодна — а дело по заповедям Его, трудиться же и кормить семью и окружающих Он заповедал.

Быть трудолюбивым, честным и добродетельным — просто надо, надо — и все, это хорошо и правильно уже само по себе. Прямиком от эллинской рационалистической философии идет этот германский христианский комплекс.

Лютер, Мюнцер и Кальвин создали новую Европу. А мы тут при чем?.. Вечно на барина пахали. «Не обгребешь — не проживешь!»

Языковая группа. Ну, тоже индоевропейский. Но не романо-германская! А язык — это поле мышления и мировоззрения, как-никак!

Климат и территория. Много, холодно, темно. Просторно, бесхозно. Проще свалить вдаль, чем что переделать.

Идентификация. Она должна быть взаимной. Вам известно мнение Европы — она считает Россию Европой? Нет? Театр: Россия: «Я — ты!!» Европа: «Ты — не я!!!» Россия: «Пусти!» Европа: «Рано!» Россия: «Я уже улучшилась!» Европа: «Я проверю!».

Когда мы станем Европой?

Эпиграф! немедленно эпиграф! так и хочется залудить! — из древней, из бессмертной и пронзительной русской классики:

«Доколе же будем мучиться так, протопоп? — До самыя смерти, Марковна.»

Печальный эпиграф. Но есть и веселый! Кино такое было, и там фраза дивная:

«Пустите Дуньку в Европу!»

«Но более всех счастлив был Пятница, потому что с нами отправлялся в Европу его престарелый отец». Это уже из второй серии, но не кина, а суперхита мировой литературы. А вот в японском, знаете, кино отцов престарелых в Европу не отправляли, а скидывали в пропасть, и вся недолга, дешево и сердито. А?

«В очередь, в очередь, сучьи дети!» (Булгаков — европеец?)

1. А что мы понимаем под той Европой, в которую рвемся, как острил некогда советский юмористический журнал «Крокодайл», «всеми фибрами своего чемодана»? Прорыв танковых армий к Бискайскому заливу? Уже нет. Мы имеем в виду самый высокий и комфортный в мире уровень свободы, демократии, законности и, конечно же, материального благосостояния, а также социальных гарантий. Мы имеем в виду жизнь без унижений и лишений, а напротив — жизнь, исполненную достоинства, удовольствий и благ, принимаемую гордо.

2. Этот монумент будущему изобилию и счастью так высок и значим в нашем сладко грезящем сознании, что как-то оказывается затенена задне-боковая его часть, насчет того, что Европа — это трудолюбие, законопослушание, честность, трезвость, гражданственность, гуманизм. Ну, не абсолютные, конечно, все народы с грешком и уродцами, но — более-менее… куда более, чем у нас… Сука, падла, незадача, запрещенный приемчик: есть мнение, что эти их качества первичны, а вышеперечисленные блага — вторичны и из них не то вытекли, не то еще как образовались. И начинать вхождение в Европу надо именно с этих качеств. (Я чувствую несостоятельность и хамство подобных выкладок…)

3. Есть мнение, что Парень Наверху — Джентльмен. То есть благородный и справедливый. И если бы в Его намерения входило сделать Россию Европой, так он это уже бы сделал. Не издеваясь предварительно долгими веками над несчастным народом и истерзанной страной. Не надо путать Саваофа с Де Садом. На основании истории государства российского можно сделать заключение, что в намерения Господа нашего не входило сделать Россию Европой. Он все может. Значит — не хочет. А уж если и не может — ну, тогда вообще дергаться нечего.

С теологической точки зрения — обстановка неблагоприятная. Перечить Его воле — не рекомендуется, смысл вряд ли будет. Подменять же своей волей нехватку Его безграничных возможностей — самонадеянно и богохульно.

Смириться и молиться! И перестать рваться в Европу, как кошка в погреб со сметаной, не для нее предназначенной. Пош-шла мышей ловить! Мья-асо — это белки и витамины, и в доме чисто.

4. Если Россия, тысячу лет соседствуя с Европой, за тысячу лет не стала Европой, но неизменно и всегда находились обстоятельства и случайности непреодолимой силы — то какие у нас, собственно, основания полагать, что в течение ближайших лет двадцати все изменится, и Россия на наших глазах Европой станет?

Тысяча лет свидетельствует: что дело-то не в случайностях — а характер народный, суть страны, логика истории, — они и отбирают, какие случайности пустить в ход и развить, а на какие внимания не обратить и отбросить.

Вот так у нас устроены ноги, глаза и руки, что мы неизменно идем по тропинке, которая вроде и рядом с Европой, а вроде и не Европа та тропинка.

5. Вот кончился апартеид в ЮАР. И первое место по убийствам на душу населения стал занимать в мире Йоханнесбург. Потому что южноафриканская цивилизация была следствием и продуктом труда буров, а труд африканцев они только использовали — по своему уму и в своих целях.

Европа есть следствие и продукт труда европейцев. Россия есть следствие и продукт труда русских. Если вы хотите стереть грань между Россией и Европой — вам надо просто стирать грань между русскими и европейцами.

6. Материальный уровень и гражданские свободы. Градостроительство и ментальность. Религия и трудовая этика. Генетический код и психический тип. История народа и ее трактовка. Цивилизация и культура. Армия и школа. Отношения между полами и отношения между поколениями. Уважение к начальникам и уважение к подчиненным. Вот все это вместе — и есть цивилизация в широком смысле слова. Изобилие и свобода — самые ощущаемые и значимые для человека аспекты этой цивилизации.

Так вы чо хотите? Мужчины, вы определитесь! И бабы пусть тоже. Вы чо хотите — цивилизацию оставить свою — а чтоб при этом всего хорошего было как в Европе? А ну-ка угадайте, какую часть тела предложит вам осмотреть в ответ циничная Фортуна?

7. Хотите быть Европой — делайтесь европейцами. Хотите быть русскими — благоустраивайте именно Россию. Но:

а). Не воображайте, что она будет так же хороша, как Европа.

б). Не воображайте, что то, что получается у европейцев, «получается у всех цивилизованных стран». Это глупо и необразованно так говорить. Ни в Азии, ни в Африке, ни в Латинской Америке так не получается. А Сев. Америка и Австралия — колонии европейской цивилизации. А Россия — нет.

8. А не хотите устранить территориальное отличие? А то такая огромная страна не может быть маленькой, уютной, компактной и удобной для жизни Европой. Вот если отделить всю Сибирь восточнее Урала, степи там заволжские огромные выжженные, и вообще оставить России кусок поудобнее размером, скажем, с Францию и Германию вместе взятые — чтоб не обидно было, чтоб все равно Россия была самая большая европейская держава — скажем, аж миллион квадратных километров вместо нынешних аж семнадцати миллионов — это же не Европа, а супергигант какой-то, мастодонт, мамонт! Ну хоть так: Петрозаводск — Вологда — Казань — Астрахань — Ростов. Огромная страна получается! Больше любых трех вместе взятых западноевропейских! Не хотите? Ну, как хотите.

Тогда получите бездорожье, длиннейшие транспортные артерии, дороговизну перевозок, потери электроэнергии при передаче, ослабление управляемости и самоуправство на местах.

9. А вот у нас полезных ископаемых слишком много. Нефть, газ, никель, медь, алюминий, железо. Золото, алмазы. А леса сколько! Это ведет к засилью сырьевой экономики — ведь выгоднее вырыть да и продать быстро, чем там мудрить и корячиться. А в результате отсталость. Давайте все свои богатства зальем на хрен цементом! Или продадим кому навсегда! И тогда придется учиться работать, и научимся, и будем как Европа. Нет? А то нас запасы развращают…

10. А у нас еще религия не европейская. У них Папа Римский был против коммунизма на своей родине Польше, а у нас патриарх писал заявление принять его в КГБ. У них протестантизм перетряхнул всю жизнь, упростил обряды и стал труд пропагандировать и равенство — а у нас вечно церковь под государство гнулась, а кто не гнулся — того ломали и выкидывали. Их церковники нам — руку сотрудничества, а наши им — пошли вы подальше и не приезжайте. А в порядке ябедничества — ну, кто еще не знает, что наша церковь в ревущие девяностые только что табаком и алкоголем торговала в особо крупных размерах? И весь народ знает и помнит, что и президент, и мэры все, и прочие — недавно при советской власти были коммунисты и религию запрещали, называли ложью, клеймили позором, — и вдруг дружно — атеисты по рождению и воспитанию! все комсомольцы, пионеры! — пошли в церковь с благостными лицами, как на партсобрание. Как-то это… фальшиво… неубедительно… лицемерно, я бы сказал. А ежели народ сознательно себя противопоставляет верою другой группе народов, и его религиозная конфессия имеет свои отличия психологические и ментальные — ну, дак как тогда?.. А лютеранство не хочете? Не хочете.