Четыре йоги - Свами Вивекананда

Мы повсюду наталкиваемся на противоречия: в нашем интеллекте, в нашем знании, во всех проявлениях жизни. Реформатор горит желанием исцелить общество от пороков, но прежде, чем успеет он исцелить одно, тысячи других зол возникают рядом. Это подобно старому дому, который вот-вот рухнет: его починили в одном месте, он стал обваливаться в другом. Индийские реформаторы негодуют по поводу обычая, запрещающего вдове вторичное замужество.[146] На Западе бедою общества считаются одинокие женщины. Помогите одиночкам, они страдают. Помогите вдовам, они страдают. Это как хронический ревматизм: отпустило шею, перешло на поясницу, а оттуда в ноги. Реформаторы требуют, чтобы образование, богатство и культура перестали быть привилегией немногих, стараются изо всех сил, чтобы доступ к ним открыть для всех. Возможно, кого-то они сделают счастливым, а может быть, доступ к культуре лишает человека физического счастья. Знание того, что есть счастье, дает и знание того, что есть несчастье. Так в какую сторону идти нам? Даже незначительный уровень благосостояния одних другим стоит стольких же бед, таков закон. Молодые могут этого не понимать, но человеку, который долго жил и знает жизнь, все ясно. И это майя. Такой порядок продолжается и продолжается, а выхода нет. Почему жизнь так устроена? Невозможно дать ответ, поскольку невозможно логически поставить вопрос. Для фактов не существует ни «как», ни «почему», факты — это просто факты, и ничего тут не поделаешь. Мы даже не в силах понять это, создать верный образ в уме, где уж нам решить проблему жизни.

Майя — это признание факта вселенной, ее устройства. Людей пугают эти факты, выраженные словами, но человек должен быть отважен. Бегство от реальности — не способ найти решение. Говорят, заяц, преследуемый собаками, прячет голову в лапы и считает, что спасен; стараясь быть оптимистами, мы ведем себя, как зайцы, но это не выход. Иные с этим спорят, но, как правило, спорят те, кто владеет благами жизни. Живя в Англии, трудно быть пессимистом. Здесь все, мне рассказывают, так прекрасно устроено, так прогрессивно. Но каждый видит устройство мира в зависимости от того, как устроен сам. Идут все те же старые разговоры: христианство является самой подлинной религией мира, поскольку христианские страны процветают! Однако это утверждение содержит в себе внутреннее противоречие, так как процветание христианских стран построено на истощении стран нехристианских, превращенных в жертвы чужого благоденствия. А если представить себе, что весь мир станет христианским и больше не будет нехристианских стран, за счет которых могут процветать другие, то христианские страны обнищают. Следовательно, утверждение обращается против себя. Животные живут за счет растений, человек — за счет животных, самое же ужасное, что у людей сильный живет за счет слабого. Это происходит повсюду. И это майя.

Какой же выход здесь может быть? Каждый объясняет проблему по-своему, и все сходятся на том, что в конечном счете все будет хорошо. Если принять на веру, что все будет хорошо, то хочется спросить: почему к хорошему нужно идти этим дьявольским путем? Почему нельзя достигнуть добра добром? Наши потомки будут жить счастливо. Почему же сейчас в мире столько страдания? Нет выхода. И это майя.

Нам часто говорят, что одно из свойств процесса эволюции — это исключение зла, а поскольку эволюция продолжается, то зла становится все меньше и в конце концов в мире останется только добро. Это очень приятно слышать, это успокаивает совесть тех, кто располагает достаточными благами, чтобы не вести жестокую повседневную борьбу за выживание, чтобы не попасть под колеса так называемой эволюции. Это очень милая и утешительная теория для счастливчиков. Если страдает быдло, их это не касается: кому нужно быдло, пусть себе вымирает. Прекрасно, но линия рассуждения порочна от начала до конца. Прежде всего делается допущение, что добро и зло, существующие в мире, являются абсолютными реальностями. Затем делается еще худшее допущение: добро увеличивается количественно, зло количественно уменьшается. Таким образом, поскольку количество зла уменьшается в процессе того, что называется эволюцией, то должно наступить время, когда зло полностью исчезнет, а то, что останется, будет чистым добром. Легко сказать, но есть ли доказательства количественного уменьшения зла? Возьмем для примера человека, который живет в лесу, не знает, как развить свой интеллект, не может прочесть книгу, никогда не слышал о существовании письменности. Если он серьезно поранит себя, он скоро поправится, мы же можем умереть от царапины. Машины производят дешевую продукцию, обеспечивают прогресс и эволюцию, но при этом миллионы надрываются, чтобы сделать богатым одного. Один богатеет, но тем временем тысячи нищают, а массы людей превращаются в рабов. Лесной обитатель живет своими ощущениями, он чувствует себя несчастным, если ему не хватает пищи, если что-то случается с его телом. И счастье его, и несчастье определяются органами его чувств. По мере того как человек прогрессирует, горизонты его счастья расширяются, но пропорционально расширяются и горизонты его несчастья. Пока он жил в лесу, он не знал, что такое ревность, он не знал, что такое судиться, платить налоги, подвергаться общественному осуждению, день и ночь подчиняться самому жесткому диктату, какой только способна изобрести дьявольская хитрость человека. Он не знал, что человек может быть в тысячу раз коварней любого животного, тщеславиться своим знанием и превосходством. Покидая мир простых чувствований, мы развиваем в себе дополнительные способности наслаждаться, которые означают и новые возможности страдать. Наша нервная система развивается, и мы испытываем больше боли. Бесхитростный человек обращает мало внимания на обиды, если его побить, он понимает что к чему. Джентльмену же не вынести и одного обидного слова, так тонка его нервная организация. Он научился разнообразить свои удовольствия, и вместе с этим возросла его способность страдать. Этот довод не в пользу сторонников теории эволюции. Возрастает способность быть счастливым, и возрастает способность страдать. Я иногда думаю, что если наша способность наслаждаться возрастает в арифметической прогрессии, то способность страдать растет в прогрессии геометрической. Говоря о прогрессирующем человечестве, мы знаем, что прогресс открывает перед нами все больше возможностей и мучиться, и радоваться. И это майя.

Таким образом, майя — это не теория, объясняющая мир, а простое утверждение факта: противоречива сама основа нашего существования, следовательно, противоречиво все, что происходит с нами: где есть добро, там непременно есть и зло, а где есть зло, там должно найтись и добро; за всякой жизнью смерть следует, как тень, за каждой улыбкой следуют слезы, и наоборот. И это непреложно. Мы можем мечтать найти такое место, где будет существовать одно добро, без зла, где будет только смех, где неизвестны слезы. Но это невозможно в силу самой природы вещей.

Мы видим, что философия веданты не оптимистична и не пессимистична, она приемлет все, как оно есть. Согласно этой философии, в мире смешаны добро и зло, радость и страдание, так что если прибавится одно, то неизбежно прибавится и другое. Невозможен ни мир совершенного добра, ни мир совершенного зла, это терминологическое противоречие. Великая тайна, раскрытая этой философией, заключается в том, что между добром и злом нет четкой разделительной линии, они не отделены друг от друга. В этом мире нет ничего, что можно было бы назвать абсолютным добром, как нет ничего, что можно счесть абсолютным злом. Явление, которое сегодня кажется хорошим, может завтра показаться плохим. Что делает несчастным одного, может послужить для счастья другого. Огонь, который вызывает озноб у ребенка, может послужить для приготовления пищи голодному. Одни и те же нервные волокна передают нам ощущения удовольствия и боли. Следовательно, уничтожить зло можно, только уничтожив и добро, иного пути нет. Если мы хотим остановить смерть, нам придется остановить и жизнь. Жизнь без смерти и радость без страдания — противоречия, одно не существует без другого, поскольку оба есть разные проявления того же. То, что мне казалось добром вчера, сегодня я добром больше не считаю. Мне стоит лишь оглянуться на прожитые годы и вспомнить, какими идеями я руководствовался в разные времена, чтобы убедиться в этом. Было время, когда мне хотелось научиться управлять упряжкой сильных коней, потом я думал, что, если только я сумею готовить сладости, я буду счастлив, еще позднее начал думать, что полное удовлетворение получу от жены, детей и уймы денег. Сегодня мне смешны все эти полудетские мечтания.

Философы веданты учат: непременно наступает час, когда, оглядывая прошлое, мы находим смешным страх утратить индивидуальность. Каждому из нас хотелось бы никогда не расставаться со своим телом, но наступает час, когда это желание нас смешит.