Фридрих Барбаросса - Фердинанд Опль

Спустя три года Веронская лига обрела конгениального, и при этом гораздо более широкого по составу и боеспособного преемника — Ломбардскую лигу. При этом, наряду со многими другими факторами, сказались неуступчивость императора, которую он проявил в отношении жалоб, изложенных должностными лицами имперского управления в момент выступления монарха в его четвертый итальянский поход осенью 1166 года, а также контакты, установленные с Веронским союзом в 1065–1066 годах Кремоной, до сих пор неизменно верной Империи. В начале марта 1167 года Ломбардская лига выступила на политическую арену. Милан был отстроен заново, сам император в конце лета того же года вынужден был отступить перед военной силой объединенных коммун, попав в крайне затруднительное положение вследствие катастрофы, вызванной вспышкой малярии в районе Рима. Его отступление из Италии весной следующего года должно расцениваться как самое настоящее «бегство». Как следствие рухнула система ломбардского имперского управления. Силы Лиги определяли ход политических событий в Верхней Италии.

Уже с момента основания союзной крепости Алессандрия весной 1168 года коммуны с еще большей интенсивностью возобновили тесные связи с папой Александром III. В результате император осознал, что оказался перед лицом чрезвычайно опасного альянса враждебных ему сил. Алессандрия стала главной целью военного наступления во время пятого итальянского похода Штауфена, начатого в 1174 году. Провал полугодовой осады города Танаро привел весной 1175 года к первым переговорам с Лигой и заключению мира в Монтебелло. Оказанное на императора давление, в последующем также со стороны Александра III, с целью разрешить конфликт, но, вероятно, также и проблематичность действительно долгосрочного урегулирования спорных вопросов, позволили вновь разгореться военному противоборству. В этой ситуации проявилось, впрочем, большое политическое мастерство Барбароссы. Он завязал переговоры с Тортоной[636] и, вероятно, также с Кремоной и сумел соглашениями с этими городами ослабить доселе единый фронт Ломбардской лиги. Поражение при Леньяно, когда Штауфен вместе с только что прошедшими через Альпы германскими запасными частями был разбит северо-западнее Милана в конце мая 1176 года, не было, правда, тем решающим успехом, каким пытались изобразить его в своей пропаганде в первую очередь миланцы. Однако оно должно было наглядно продемонстрировать Барбароссе бесперспективность дальнейшей военной конфронтации. Затем, с возобновлением переговоров с папой Александром III, Штауфену удалось прорвать фронт своих противников. Одновременно с заключением мира с папством в Венеции летом 1177 года было достигнуто также шестилетние перемирие с Ломбардской лигой. Тем самым была устранена многолетняя конфронтация Империи с верхнеитальянскими коммунами. Правда, мир, которого император издавна добивался для Империи, еще не установился окончательно, но стрелки в будущее были решительно переведены. Успех Барбароссы выразился прежде всего в том, что примирение с Александром III окончательно разрушило столь опасный альянс враждебных ему сил. Триумфально прошла начавшаяся сразу после пребывания императора в Венеции поездка по Средней Италии, где Штауфен крепко связал с Империей бывшие вельфские области герцогства Сполето и маркграфства Тоскана. Пизу и Геную, два приморских города, многолетнюю взаимную вражду которых решение третейского суда императора смогло умерить уже в 1175 году, Фридрих лично посетил еще в начале 1178 года.

Хотя отношения с городами поначалу еще не могли быть урегулированы в форме длительного мира, можно, все-таки, без всякого сомнения настаивать на том, что и со стороны коммун ввиду совершенно изменившегося политического положения не предполагалось продолжения военной конфронтации. В последующие годы именно церковь усиленно выступила против притеснений со стороны городской власти в Италии[637]. Мы неоднократно узнаем о разногласиях и напряженности в отношениях. Так, в Лоди попытка принудить монастырь Сан-Пьетро в Старом Лоди (Lodi Vecchio) к строительству домов в Новом Лоди (Lodi Nuovo) даже привела к вмешательству папы, который отлучил от церкви подеста и его советников. Правда, император в эти годы сосредоточил свое главное внимание на интересах германской области Империи — центральной темой было смещение Генриха Льва. Однако ряд дипломов для духовных адресатов в верхнеитальянских городах подтверждает то, что он в то же время искал контакты с традиционными церковными авторитетами этого региона. Даже если нередко и достигалась помощь Империи против мероприятий городских властей в контадо, где монастыри, соборные капитулы и подобные им церковные институты имели в своем распоряжении значительные собственные земли, при этом становится очевидным, как Штауфен в результате мог создавать новые точки опоры для своей политической активности. В конечном счете и здесь тоже принцип «divide et impera»[638] превращался в максиму, определяющую его действия.

Замечательным ходом императорской политики было тогда примирение с Алессандрией еще в канун окончательного достижения мира с городами Лиги. В начале марта 1183 года была оговорена амнистия этого города, который отныне должен был носить название Чезария (Cesaria)[639]. В результате были решающим образом улучшены позиции Империи на переговорах с ломбардцами, начавшихся несколькими неделями позже. В Пьяченце эти переговоры уже в конце апреля привели к успеху. 20 июня 1183 года в Констанце был заключен окончательный мир[640]. С этим pax Constantiensis, равно уклоняющимся от оценки любой из двух сторон в категориях победы или поражения[641], для каждой из сторон был достигнут приемлемый компромисс. Отныне мир коммун являлся устойчивой составной частью имперской структуры. Города получили постановление о суверенитете Империи (связанном с регалиями), ставшее предметом столь долгой борьбы, и согласились в принципе с необходимостью инвеституры консулов. Император обеспечил себе не только разовую денежную компенсацию в размере 16 000 фунтов (равных 9840 маркам) в императорской монете, но и ежегодный ценз в 2000 марок[642], касающийся всех регалий, а также апелляционную юрисдикцию относительно конфликтов, оцениваемых суммой более 25 фунтов в императорской монете. Таким образом, признание коммун не только дало Империи прочную финансовую базу: несомненно, неизмеримо выше следует оценивать значительный политический выигрыш.

Фактически города, прежде занимавшие враждебную позицию, во время последнего итальянского похода Барбароссы (1184–1186 годы), в который он, что показательно, отправился без войска, представляли собой надежных союзников имперских властей. Теперь — в полную противоположность прежнему положению вещей — дело дошло до совместных действий с Миланом, в то время как отношения с Кремоной заметно ухудшились. 11 февраля 1185 года в Реджо было документально закреплено соглашение с «ломбардской метрополией». Уже в мае этого года во исполнение договоренностей 1160 года императором была вновь заложена разрушенная Крема. Внешней кульминацией в полном смысле превосходных теперь отношений Штауфена с Миланом была свадьба наследника престола с Констанцией Сицилийской в Сант-Амброджо 27 января 1186 года. Тесное взаимодействие с миланцами все более углубляло пропасть между Барбароссой и городом на По Кремоной. Весной 1186 года дело дошло до военной конфронтации между Штауфеном и городом, причем Кремона, хотя и не была непосредственно атакована, уже в июне 1186 года вынуждена была подчиниться.

Однако союз с Миланом, примирение с Ломбардской лигой предоставили императору важное поле деятельности также и ввиду его устремлений к более прочному включению в сферу своего господства бывших владений Матильды, обеспечили ему поддержку коммун и на этом направлении его политической активности. Для того случая, если бы он тогда, не в последнюю очередь в связи с этими своими интересами, вступил в новый конфликт с папством, прежняя опасность совместных действий городских сил с силами церкви отныне была преодолена. В центрально-итальянском регионе, который, параллельно с заключением матримониального союза с норманнской Сицилией, заново приобрел значение, перед Барбароссой также открылась возможность усиленно утверждать господство Империи. Если во время своего пребывания там летом 1185 года он и принял в отношении городов суровые меры, лишив их — за исключением Пизы и Пистойи — прав господства над городской округой, контадо, то эти мероприятия, несомненно, следует рассматривать в большей связи с обеспечением имперских прав для будущего господства его сына, короля Генриха VI. Таким образом Барбаросса давал своему наследнику возможность выступать с позиции силы. Доказательством тому являются его мероприятия в 1186 году, когда он сумел добиться урегулирования взаимоотношений, настойчиво подчеркивающего права Империи, с такими значительными городами, как Лукка, Кремона и Перуджа, — отчасти собственными военными мерами, отчасти опираясь на действия своего отца.