Фридрих Барбаросса - Фердинанд Опль

Впрочем, Барбаросса не проявил желания опрометчиво упустить из рук успех своего предприятия и после капитуляции Милана позволить его противникам нарастить их собственное могущество. Вскоре после этого он выступил с несомненно давно уже вынашивавшимся планом оформления отношений итальянского городского мира с Империей. При этом определенные области, прежде всего сельские, как, в частности, уже называвшаяся зона Сеприо, с самого начала интегрировались в систему непосредственного господства Империи. С привлечением представителей городов, а также при содействии представителей правовой школы Болоньи на рейхстаге в Ронкалье в ноябре 1158 года рядом законов и постановлений были принципиально заложены основы для будущего взаимодействия города и Империи в Италии. Главным пунктом этой программы регулярных действий было прежде всего определение регалий, суверенных прав императора, которым ясно описывался объем этих привилегий, издавна вымогавшихся и оспаривавшихся городами[632]. Среди трех изданных в Ронкалье законов[633] решающее значение, наряду с обозначением притязаний государя на пфальцы в городах и решением о выплате дани, обычной уже в античное время, имело в особенности подчеркивание принципиального происхождения всякой юрисдикции и должностной власти от Империи. Именно с этим было связано требование инвеституры городских должностных лиц, консулов.

Реализации этой политической программы были посвящены последующие годы. Уже вскоре проявилась связанная с этим напряженность. Только что улаженные конфликты вспыхивали вновь. Начиная с рубежа 1158 и 1159 годов в города направлялись императорские легаты, чтобы назначать там должностных лиц (potestates) и консулов. Образ действий, которого при этом придерживались, был по существу таков, что кандидаты, выдвигавшиеся в результате выборов в руководящий городской орган, только после испытания, устраиваемого представителями Империи, получали инвеституру и тем самым право исполнять свою должность. При этом, имея дело с городами, верными Империи более длительное время, такими как Павия, Кремона или Лоди, встречались с их готовностью подчиниться. Но в случае с городами «миланской группы» ограничение избирательного права, связанное с таким порядком, очень скоро наталкивалось на отказ его принять и приводило к новым столкновениям. Уже в конце января 1159 года произошел разрыв с Миланом. Пьяченца, которую лишь благодаря искусному использованию внутригородских разногласий в предыдущем году смогли склонить на сторону Империи, примкнула к миланцам приблизительно в апреле-мае этого года. Противоборство достигло своей кульминации с лета того же года, во время более чем полугодовой осады Кремы, с сопротивлением которой не сумел справиться уже Лотарь III в 1132 году. Император не мог позволить все более и более распоряжаться собой территориально-политическим интересам ломбардских городов, свое выступление против Кремы он самым тесным образом связывал с амбициями кремонцев. Даже если в своих действиях против города на реке Серио он мог прибегнуть к поддержке германских имперских князей, в то время особенно Генриха Льва и Вельфа VI, все же расквартирование войск по итальянским городам становилось все более важным для императорской политики.

Начало папской схизмы в сентябре 1159 года привнесло новое, до сих пор явно не встречавшееся измерение в борьбу Барбароссы с коммунами. Отныне к конфликту в политической борьбе за власть нередко добавлялся конфликт церковно-политический. Еще перед смертью Адриана IV враждебные Империи города Милан, Брешиа, Пьяченца и Крема вступили в контакты с курией и папой, которого уже давно чрезвычайно раздражало состояние отношений со штауфеновским императором, пообещав не заключать с монархом мира без согласия папы или его католического преемника. Консулы ряда городов, верных императору, таких, например, как Павия и Новара, были затем, в марте 1160 года, отлучены от церкви. Это произошло, когда после утверждения Виктора IV синодом в Павии раскол обострился самым решительным образом. При этом и внутри самих городов дело дошло до создания различных группировок. Епископы, поддерживавшие Александра, могли — как, например, в Пизе — выступать против позиции, занятой городом, и верный Империи епископ — например, Гарсидоний Мантуанский — мог при обратном положении вещей столкнуться со сходными проблемами. Подчас разделение на разные группировки существовало внутри самого городского клира.

Борьба против Милана продолжалась. Несмотря на триумф над Кремой в январе 1160 года, сказывались растущая нехватка поддержки со стороны германских имперских князей, но особенно — кризис схизмы со всеми его многообразными проявлениями, которые не сулили скорого завершения столкновений. Только опустошительное разорение миланской округи и блокада коммуникаций с Брешиа и Пьяченцей, а в результате отсечение борющегося города от решающих баз снабжения, поставили его на колени. В марте 1162 года миланцы были вынуждены безоговорочно подчиниться. Сам город был предан разрушению при определяющем участии в исполнении наказания ломбардских городов из числа его противников. Его жители были выселены в многочисленные мелкие местечки округи и тем самым претерпели судьбу, которую сами готовили горожанам Лоди. В этом кульминационном пункте своей городской политики в Италии Штауфен открыл новую фазу имперского господства на территории южнее Альп. Отныне ломбардский мир городов стал усиленно приобщаться к формированию непосредственного имперского управления Штауфенов. Наряду с должностными лицами Империи, которые управляли сельскими округами, отчасти немецкие подеста обнаруживаются и в самих городах. Тогда как еще в Ронкалье пытались оформить отношения с итальянскими городами согласно однозначной норме, теперь снова отходили от этого принципа единообразного обращения. Прежде всего, было оказано явное предпочтение городам, которые в борьбе против Милана приняли сторону императора, как, например, Кремона и Павия. Но в то же время другие, тоже верные Империи города меньшего политического значения, такие как Лоди, Новара или Бергамо, нередко ощущали проводимые ломбардской имперской администрацией мероприятия как ущерб их собственным интересам и даже как притеснение.

Триумф над Миланом позволил впоследствии центрально-итальянским областям все чаще оказываться в поле зрения императорской политики. Если назначение герцога Вельфа VI сеньором этих земель все отчетливее обнаруживало свою ошибочность из-за проалександровской позиции этого дяди императора, то завершение борьбы в Ломбардии отныне предоставляло возможность активно применить на деле сюзеренитет Империи над территорией южнее Апеннин. В отношениях со взаимно конкурирующими Генуей и Пизой благодаря умело проводимой долгие годы политике лавирования Штауфену удавалось не только отстоять, но и приумножить пользу для Империи, используя интерес обоих приморских городов к Сардинии.

Соответственно, он мог заручиться существенной поддержкой флота, прежде всего в связи со своими военными планами, направленными против Сицилии. Движителями императорской политики в этом направлении выступали в первую очередь имперские легаты, сначала Райнальд фон Дассель, затем Кристиан фон Бух. В особенности Райнальд постоянно ориентировал при этом свои мероприятия на контакты с городами этих областей, которым позволял оказывать содействие именно ввиду схизмы и сопротивления местных представителей духовенства, приверженных Александру III.

Осенью 1163 года, после того как потерпели неудачу несколько попыток прекратить церковный раскол, император вновь вернулся в Италию, покинутую им лишь в августе предыдущего года. Тогда он произвел личную проверку действенности имперского управления в Ломбардии, созданного после падения Милана. На это время, вне всякого сомнения, приходится максимальный размер налогов, взимавшихся Империей в Италии. Финансовая база штауфеновского господства была тогда обеспечена как нельзя лучше. Хотя размер налогового бремени едва ли превышал традиционный для консульских городских властей[634], вскоре вновь вспыхнули волнения, в значительной степени произраставшие из обстоятельства чужеземного господства над страной. Городские силы Верхней Италии объединились тогда, весной 1164 года, в первый после салической эпохи[635] союз, заключенный между Вероной, Виченцей, Падуей и Венецией, названный вскоре Lega Veronese (Веронская лига) и поддержанный, благодаря городу у лагуны, также византийским императором. Первые волнения обнаружили себя уже и в более узком ломбардском пространстве, и все же позиции Империи пока еще доминировали настолько, чтобы не позволить сопротивлению вылиться в реальные формы. Поход в область Вероны в июне 1164 года не принес государю ощутимого результата. Его контрмеры вынужденно ограничились выдачей привилегий Тревисто, Мантуе и Ферраре, чтобы таким образом хотя бы ослабить фронт противника.