Когда падают листья... - Наталия Андреева

— Все. Хватит, — девушка встала и указала на Ждана, — ты сейчас же прекращаешь глупить; ты, — пальчик переметнулся на шатренца, дрогнул, но истинное смущение девушки только этим и выразилось, — ты перестаешь геройствовать, — теперь настала очередь Яромира мрачнеть: он совсем забыл об одном не совсем приятном факте его быстрой поправки.

— А как же я? — невозмутимо поинтересовался Дар со своего насеста.

Веля вздохнула:

— Ложись спать, Дарен.

— И где бы мы были без твоих советов-приказов? — желчно осведомился Ждан, но, впрочем, так тихо, чтобы девушка ненароком не услышала.

Зато услышал Дар. И тут же в сотый раз подумал о том, что все беды в этом мире все-таки из-за баб.

И уже потом, когда Ждан с Велимирой заснули, разговор между друзьями продолжился. Яр кивнул на спящих:

— Они тебе друзья?

Дарен пожал плечами:

— Вряд ли. Мальчишка сбежал из Пограничья, а годом раньше я случайно оказался между ним и теми, кто хотел набить ему морду. Девушка… — он на пылинку запнулся, — я толком не знаю, зачем она с упрямством козы идет за мной. Чаровники — народ темный. Вот как-то так…

— Понятно, — шатренец улыбнулся, отчего снова дернуло сильно израненное лицо, — а мне она понравилась.

— Я заметил.

Взгляд Яромира стал каким-то прозрачным и отчужденным.

— Она похожа на… А, впрочем, неважно.

— Еще успеет нагрешить, — ответил Дарен (к слову ничуть не обиженный тем, что друг не закончил своего объяснения), и, поглядев на спящую Велимиру, добавил: — не морочь ей голову, Яр. Маленькая слишком.

— О чем ты? — всерьез изумился друг, — ее же невозможно любить… как женщину. Да и не думал ли ты, что во мне вдруг ожили сказки о любви с первого взгляда?

Честно говоря, Дарен так и подумал, но сейчас на прямой вопрос промолчал. Яромир усмехнулся:

— Она просто теплый огонечек свечи, который надо сберечь. И я это сделаю.

Дар фыркнул:

— Смотри, не перетрудись. И с белобрысым в драку не ввязывайся.

— Он, что, так хорош? — с сомнением предположил шатренец, покосившись на Ждана.

— Да нет. Это я в твоих силах не сомневаюсь: прибьешь случайно, что я потом с трупом буду делать?

Яр снова усмехнулся, но лишь для того, чтобы войник ничего не заметил: он, кажется, уже догадался, что его лечение стоит девушке не только бессонных ночей… Но не рассказывать же Дарену о том, что слабый ребенок все это время испытывает его боль и делит ее с ним, и только потому сам Яр сейчас не катается по траве, сцепив зубы? Шатренец чувствовал себя предателем, но рассказать сейчас все — значило еще больше предать девушку, невольно доверившую свой самый страшный секрет незнакомцу, да и Дара подставить.

— А что ты думаешь о том, чтобы рассказать мне, как ты… хм, оказался в такой заднице?

Дар немного помолчал, а потом поинтересовался:

— Тебе так хочется это услышать?

— Было бы неплохо. А то мало ли…

— Боишься связываться? — невесело усмехнулся Дарен.

— Хочу знать, каких твоих "друзей" надо привечать, а каких крошить в капусту, — серьезно ответил Яромир.

Дар помолчал, потом поставил на огонь кружку с земляничными листьями и угрюмо сказал:

— Не осталось у меня друзей, Яр. Ты да Сагин. А остальные… Нет их.

— Все? — нахмурился друг.

— Да нет, почему. Просто оказалось, что им есть, чем дорожить, а мне — нет: когда решался вопрос, отправлять меня в ссылку или нет, то никто и слова не сказал.

— Слабовольные предатели!

— Не скажи. У них есть семьи, до которых очень легко добраться. Кому рисковать-то хочется?

— Если бы я был там…

— То что? Твое слово ничего не значило бы. Если и кралль, которому я зад прикрыл во время того похода, ты помнишь, какого, если и кралль не заступился, то ты-то что…

— А ты совершил такое тягостное преступление?

— Убил человека.

— Кого?

— Сына старосты в деревне…

— И тебя за ЭТО — в Здронн?! — от изумления Яромир даже сел, отчего рану на спине дернуло, и тот болезненно поморщился.

— Аккуратней, Яр. Ты и так сказочным образом вылечился, так не бывает. Я вообще не понимаю, как этой девчонке удалось сделать то, что она с тобой сделала.

— А это совсем ненормально? — встревожился тот.

— Не знаю, — пожал плечами Дар, — просто я никогда с таким чародейством не сталкивался. Даже та женщина, которая меня по частям собирала в Приграничье, две недели со мной носилась. Может быть, дело в уровне силы?

— Веля не обучена, она мне сама сказала. Да и нет этих уровней, как ты выразился…. Тут что-то другое.

— Может быть, желание? — предположил войник.

— А с чего ей так сильно желать вылечить незнакомого ей человека?

— А кто их, загадочную бабскую душу, знает? — отшутился Дарен, а потом все-таки добавил, уже серьезно: — сдается мне, она просто что-то увидела на Пути.

— На чьем?

— А вот этого, брат, я даже предположить не могу. И, если честно, знать не желаю.

— Почему? — удивился Яр.

— Однажды она уже кое-что увидела. Давай спать.

— Давай, — согласился друг, — только сначала ты мне все-таки расскажешь, как в Здронне очутился.

— Не по собственному желанию — точно. Ты же знаешь о моих странностях, из-за которых я попал в наш отряд смертничков?

— Знаю, — помрачнел Яромир: он не хотел напоминать другу об этом.

— А это в продолжение той истории. Глупо вообще все получилось…

Когда Дарен остался один у костра, в лесу вдруг раздались шаги. Войник прислушался и аккуратно вынул меч.

— Кто здесь?

Шаги приближались, но Дар почему-то не мог определить их направление, пока прямо за ним не раздался голос:

— Опусти меч, мальчик.

Дарен молниеносно повернулся и… наткнулся взглядом на седого старика.

— Кто вы?

— Я? Странник.

— Как ваше имя? — войник заметил, что тот невооружен, и опустил меч.

— Боюсь, тебе оно ничего не скажет. Присядем?

Дарен подивился наглости этого старика, но кивнул.

— Я пришел дать тебе совет, мальчик.

— Вы считаете, я в нем нуждаюсь?

— Еще как, — старик улыбнулся и без спроса отпил из даровой кружки, — ты уж не серчай на меня, стар я стал. Уже почти триста лет по земле хожу, а на Дорого выбрести не могу… Ну да это к делу не относится.

Он немного помолчал, Дар не стал его торопить.

— Ты знай, вот что. Путник из тебя будет никудышный, а Странник — и того хуже. И все амулетик твой, — он кивнул на грудь войника, и тот снова насторожился, — не, ты не пужайся, мне он ни к чему, а вот другие могут и позариться.

— На что вы намекаете? — нахмурился Дарен.