Шпион, выйди вон - Ле Карре Джон

Ответ. В общем, вы правы ( с м е х ) .

Да, он являлся членом «Народного клуба» точно так же, как и членом драмкружка своего колледжа, филателистического общества, общества любителей современного английского языка, студенческого союза и исторического общества, а также этического общества и семинара Рудольфа Штайнсра… Это был хороший способ послушать интересные лекции и пообщаться с людьми, особенно важно для него второе. Нет, он никогда не распространял леворадикальную литературу, хотя некоторое время и покупал «Совьет Уикли»

(Советский еженедельник, распространяемый в Великобритании, освещавший жизнь пародов СССР, его внутреннюю и внешнюю политику)… Нет, он никогда не платил взносы никакой политической партии ни в Оксфорде, ни позже; фактически, он даже ни разу не воспользовался правом голоса… Одной из причин, почему он вступил в такое количество клубов в университете, стало то, что после довольно беспорядочного образования, которое он получил за границей, у него практически не было школьных друзей среди англичан…

К этому моменту уже все следователи до единого на стороне Джима; все против конкурсной комиссии и ее бюрократического вмешательства.

Вопрос ( А л л е л а й н ) . Из чистого любопытства было бы интересно узнать: поскольку вы так много бывали за границей, где вы научились такому отменному правому драйву (Вид удара в крикете)? ( С м е х ) .

Ответ. О, у меня был дядя, а у дяди была своя площадка в пригороде Парижа. Он просто помешался на крикете. У него имелись и тренировочные секи, и все нужное снаряжение. Когда я приезжал туда на каникулы, он целыми днями заставлял меня принимать его подачи.

<Пометка следователя: граф Анри де Сент-Ивонн, скончался в 1941. Личное дело AF64-7.> Конец собеседования. Представитель конкурсной комиссии желал бы пригласить Хейдона в качестве свидетеля, но Хейдон сейчас за границей, и вызвать его невозможно. Заключение переносится на неопределенный срок…

Смайли уже почти засыпал, читая последний документ в этой папке, который случайно попал сюда спустя долгое время после того, как Джим получил официальный допуск от конкурсной комиссии. Это была вырезка из оксфордской газеты с рецензией на персональную выставку Хейдона в июне 1938-го" вышедшая под заголовком " Р е а л и з м и л и с ю р р е а л и з м ? В з г л я д и з О к с ф о р д а " . Раздолбав выставку в пух и прах, критик закончил следующим победным аккордом: «Мы понимаем, что достопочтенный Джеймс Придо специально выкроил время, оторвавшись от своего крикета, с тем чтобы помочь развесить холсты. Лучше было бы ему, на наш взгляд, остаться на Банбери-роуд. Однако, поскольку его роль Доббина от искусства стала единственным искренним явлением, знаменующим это событие, пожалуй, нам не стоит глумиться над всем этим так громко…»

Смайли задремал, но его мысли продолжали блуждать в этом замкнутом клубке сомнений, подозрений и бесспорных фактов. Он думал об Энн и, измученный, продолжал хранить для нее тепло в своей душе, страстно желая защитить ее хрупкость ценою своих собственных страданий. Совсем как влюбленный юноша, он вслух прошептал ее имя и представил, как над ним в полутьме склоняется ее прекрасное лицо, а тем временем миссис Поуп Грэм орала через замочную скважину, что в такое время никого впускать не собирается. Он думал о Tappe и об Ирине и беспредметно размышлял о любви и верности; он думал о Джиме Придо и о том, что принесет ему завтрашний день.

Он вполне осознавал, насколько скромный смысл заключен в грядущей победе. Он проделал долгий путь, избороздил не один океан, а завтра, если все будет хорошо, он наконец сможет увидеть землю: какой-нибудь маленький мирный пустынный островок. Такой, что даже Карла о нем никогда не слышал. Только для него и для Энн.

Он уснул.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 30

В том мире, где обитал Джим Придо, этот четверг начался так же, как и любой другой день, за исключением того, что где-то под утро у него открылась рана на лопатке. Он подозревал, что это все из-за вчерашних соревнований по бегу между пансионами школы. Он проснулся от боли и оттого, что в том месте, где выделялся гной, спина намокла, и стало холодно. В прошлый раз, когда произошло нечто подобное, он примчался в Тонтонскую больницу, но медсестры только взглянули на него и тут же отправили в отделение неотложной помощи, чтобы он дождался доктора такого-то и сделал рентген; после чего Придо тайком забрал свою одежду и ушел. Хватит с него больниц и всяких там докторишск. Английских или каких других – все равно. Он вспомнил, как его учили, что об открывшихся ранах могут сообщить и это наведет на след.

Он был не в состоянии дотянуться до раны, чтобы обработать ее, но после того случал нарезал треугольники из марли и к каждому углу пришил завязки.

Взяв один и повесив его на сушилку для одежды, чтобы был под рукой, и приготовив дезинфицирующий раствор, Джим нагрел воды, высыпал туда полпачки соли и устроил себе импровизированный душ, согнувшись так, чтобы струя попадала прямо на больное место. Затем он намочил марлю в растворе, закинул ее себе за спину, завязал спереди веревочки и лег на койку лицом вниз, поставив рядом бутылку с водкой.

Боль улеглась, и его одолела дремота, но он знал, что стоит сейчас ей поддаться, и он проспит весь день. Поэтому он поставил водку на окно и сел за стол проверять тетради 5-го "В" с упражнениями по французскому, пока в Яму не соскользнул рассвет и грачи не начали галдеть в зарослях вязов.

Иногда он думал, что эта рана служит ему напоминанием о том, с чем он не в состоянии справиться. Придо прикладывал нечеловеческие усилия, чтобы загнать эти мысли вглубь и наконец забыть об этом, но даже его усилий иной раз бывало недостаточно.

Он проверял тетради не торопясь, потому что это занятие ему нравилось и служило хорошей тренировкой для мозгов. Где-то около половины седъмого-семи он закончил, надел какие-то старые фланелевые штаны и спортивную куртку и потихоньку отправился в церковь, которая никогда не запиралась на замок. В центральном проходе часовни, в которую редко кто-нибудь заходил и которая представляла собой небольшой фамильный монумент, посвященный погибшим в двух войнах, Джим на минуту опустился на колени. На кресте маленького алтаря был вырезан барельеф, изображающий саперов в Вердене. Стоя на коленях, Джим осторожно пошарил под скамьей, пока кончики его пальцев не нащупали полоску, состоящую из кусочков липкого пластыря. Следуя за ними, Придо почувствовал холодную металлическую поверхность. На этом его общение с Богом закончилось, и он отправился по направлению к Комб-Лейну, на верхушку холма, где он побегал немного трусцой, чтобы вспотеть: тепло делало с ним настоящие чудеса, а привычный ритм бега немного притуплял тревогу. После бессонной ночи и утренней водки у него слегка кружилась голова, и, когда он увидел пасущихся в ложбинке пони, которые уставились на него своими глупыми мордами, он заорал им на сомерсетском диалекте: «Пошли вон, дурни вы чертовы, ну чего вытаращились на меня своими глупыми гляделками?» – и побрел назад по тропинке, чтобы успеть до начала занятий выпить кофе и переменить повязку.

Первым уроком после молитвы был французский у пятого "В", и там Джим едва не вышел из себя: он пообещал Клементсу, сыну владельца магазина тканей, какое-то глупое наказание, а в конце урока простил его. Затем в учительской он проделал еще одну привычную процедуру, подобную той, что и в церкви: так же быстро, не задумываясь, но на этот раз нигде не шаря и никуда не выходя. Это изобретение – почтовая проверка – было довольно примитивным, но срабатывало исправно. Он ни разу не слышал, чтобы кто-то из «профи» этим пользовался, впрочем «профи» обычно редко рассказывают о своих секретах.

"Рассуди сам, – сказал бы он в таком случае, – если противник следит за тобой, он уж точно постарается просмотреть твою почту, потому как письма – самое доступное в этом деле; еще легче это сделать, если противник действует в своей стране и может наладить сотрудничество с почтовой службой. Итак, что ты в этом случае делаешь? Каждую неделю, в одно и то же время, из одного и того же почтового ящика ты отправляешь одинаковые письма: один конверт самому себе, а другой – какому-нибудь безобидному человеку на тот же адрес.