Ключ от Кеплиан - Андрэ Нортон

Элири повернулась, чтобы рассказать друзьям о том, что сейчас испытала. Позади не было ничего — только густой, свивающийся кольцами туман. Никакого признака Джеррани и Маурин. Элири выругалась.

Она позволила заморочить себе голову! Может быть, где-то свернула, а они нет? Или что-то, крадучись, подползло по стенам и утащило их? В таком месте можно всего ожидать. Первый импульс был — повернуть обратно, но возникло ощущение, что это было бы ошибкой. Может быть, идея в том и состояла — заставить её ринуться назад, позабыв о том, зачем она здесь оказалась? Элири стиснула зубы. Она поклялась — и продолжит путь. Одна, если не получится иначе, молясь o том, чтобы снова встретиться с друзьями. Сжимая в руке кинжал, она решительно зашагала дальше, в том направлении, откуда по-прежнему слышался слабый призыв.

Туман углубился, потемнел, из него одна за другой начали возникать призрачные фигуры. В первый момент Элири замедлила шаг, но выручила характерная для неё психическая устойчивость. Эти люди были мертвы или находились в другом мире. Они никак не могли оказаться здесь. Это — всего лишь пугала, созданные специально для того, чтобы заставить её повернуть обратно. Но ничего у них не получится.

Перед ней стоял согбенный Кинан с горькой улыбкой на лице.

— Я любил тебя как дочь. Я доверял тебе, а ты оставила меня умирать в одиночестве.

Обвинение против воли ужалило её. Она долго и трудно раздумывала, прежде чем решилась покинуть Карстен. Может, и в самом деле ей просто захотелось избавиться от старика? Элири вскинула голову. Нет! Никаких подспудных побудительных мотивов у неё тогда не было и нечего их выдумывать. Кинан сам согласился, сам, по доброй воле; он хотел, чтобы она шла своим путём.

Она посмотрела в лицо призрачной фигуре.

— Мне больно, что пришлось покинуть тебя. Больно, что ты умер в одиночестве. Но не надо взваливать на меня одну эту ношу; ты сам сделал свой выбор.

— Потому что видел, что не смогу удержать тебя. Элири покачала головой.

— Потому что ты любил меня. Любовь не затворяет дверей, не стремится удержать любимых в заточении. Я не призывала тебя сюда. Моя любовь и добрые пожелания всегда с тобой, но теперь уходи.

Слезы ручьём бежали по её щекам, но девушка решительно зашагала вперёд. Фигура растаяла в тумане и исчезла. Впереди сформировалась другая. Элири вздрогнула, когда поняла, кто это: её дядя. А рядом с ним… Ну, конечно, тётя. Кинана она любила и поэтому говорила мягко даже с его призраком. Эти двое вызывали в её душе только ненависть. Она продолжала идти вперёд, не сворачивая. Пусть попробуют остановить её, если смогут. Когда она встретилась с ними грудь с грудью, её пробрал холодный озноб. Они вцепились в её запястья и зашипели свои оскорбления, которые запомнились ей навсегда. Как же они презирали её!

Но теперь Элири уже не была ребёнком. И понимала, что это просто новая хитрость — Зло упорно старалось сбить её с правильного пути. Но никакие от — — 3 голоски изжившей себя боли не остановят её. Хватка призрачных рук должна ослабеть, такова её воля!

— Я ничем вам не обязана, — спокойно сказала она, выставив перед собой кинжал как преграду. — Вы ничего не сделали для меня, и я вам ничего не должна. Я не призывала вас сюда и хочу, чтобы вы ушли. Освободитесь от меня, как я всегда была свободна от вас.

Говоря это, Элири не кривила душой. Они всегда боялись её силы, ненавидели за дух, который невозможно сломить. Она была сильнее их с самого начала. Против воли в душе девушки вспыхнула жалость. Этого они вынести не смогли — призрачные фигуры истончились и исчезли. Против страха или ненависти они устояли бы, но против жалости были беззащитны.

Потом возникла фигура, появления которой она ожидала с замиранием сердца. Фар Трейвелер с перьями орла в косе. Его вид привёл Элири в ужас. Гниющая плоть еле держалась на коричневых костях, зловонное дыхание вырывалось между оскаленных зубов. Позади него возникла ещё одна фигура: женщина из социальной службы, с перекошенным от злости лицом. Именно она заговорила первой:

— Теперь я нашла тебя, и ты пойдёшь со мной, девочка. Закон запрещает детям жить в одиночестве.

Элири отпрянула, не сумев сдержать злости, и тут же почувствовала, как кинжал дёрнулся в её руке. Сила предостерегала: эмоции могут служить оружием, но одновременно таят в себе опасность. Девушка изо всех сил постаралась успокоиться.

— Я больше не ребёнок и прожила здесь уже пять лет. Ваш закон не распространяется на меня и не властен в этом мире. — Когда женщина схватила её за руку, Элири обуял давно забытый страх. — Закон против вас, — повторила она. — Упорствуя, вы сами нарушаете закон. — Фигура нервно передёрнула плечами, с недоверием глядя на Элири. Девушка собрала все своё мужество и швырнула ей в лицо. — Вы всегда придерживались буквы закона, неужели сейчас пойдёте против него? — С видом недоумения и гнева женщина покачала головой. Она была социальным работником; её деятельность всегда опиралась на закон. — Тогда уходите, или закон обернётся против вас, и вам не сдобровать.

Фигура сморщилась, задрожала и превратилась всего лишь в ещё один сгусток тумана.

Остался один, последний вызов. Слезы хлынули из глаз Элири, когда она обняла прадеда. Какое ей дело до зловония, до того, как он выглядел? Это был её защитник, её учитель, её кровь.

— Элири, Элири, так я назвал тебя. И в самом деле, странными путями ты ходишь. Но больше не нужно бороться. Пойдём со мной, и ты отдохнёшь. Стань снова дочерью моей дочери.

— Я дала слово.

— Кому? Какое право он имел связывать тебя обещанием? Пойдём со мной. — Голос был полон нежности.

— Я дала слово. Разве может воин нарушить свою клятву? Разве этому ты меня учил? Кинан обхватил её рукой за плечи, а Элири не сводила взгляда с любимого лица, ещё раз ожившего для неё. Потом он заговорил снова, на этот раз более настойчиво:

— Я скучаю по тебе, дитя моего сердца. Неужели ты покинешь меня? Неужели в духовном мире я буду жить один, без тебя? Оставь тех, кто тебе не родня, и пойдём со мной.

Чары едва не сработали, так сильно она любила его. Но вот эта последняя фраза… Элири осторожно выскользнула из любимых рук.

— Они — родня мне, и мой долг им помочь. Я дала клятву воина тому, кто доверился мне. Здесь мои друзья. Разве могу я покинуть их, предоставив сражаться в — одиночку? Разве могу обречь на смерть того, кто одной со мной крови?

— Ты осталась одна, твои друзья сбежали. — Его лицо исказилось от гнева. — Дурочка, упрямая дурочка, ты всегда была такой. — Теперь он сделал вид, что боится за неё. — Не ходи этим путём. Пойдём со мной, и ты окажешься в безопасности.