Тень короля - Надежда Федотова

Нэрис, щурясь, кивнула. У нее отлегло от сердца – никакими пиратами тут и не пахло. «Монах? Ну точно – монах!.. Вон и крест на груди… И лицо такое благостное».

– Здравствуйте, святой отец, – с облегчением сказала она. – Наверное, это вас мне стоит поблагодарить за свое чудесное спасение?

– Благодарите Господа, дочь моя, – возвел очи горе монах. – Ибо это воистину чудо! Ваш корабль разлетелся в щепки у подножия Скеллига, и мы не смели надеяться, что кто-то выживет… Я брат Августин.

– А меня зовут Нэрис, – сказала она. – Нэрис Мак-Лайон. Брат Августин, вы сказали: Скеллиг?.. Скеллиг-Майкл?

– Он самый, – кивнул старец. – Как вы себя чувствуете, дочь моя? Ваша рука…

– О, ничего страшного! – снова улыбнулась Нэрис. – Кость цела, просто сильный ушиб и царапина. Если у вас найдется чистая тряпица и что-нибудь, чем можно обработать рану…

– Разумеется. Я как раз затем сюда и шел. Уж простите, что так запоздал, да только спутникам вашим куда как сильнее досталось – пришлось повозиться!..

– Спутникам? – распахнула глаза леди. – Они живы?!

– Слава богу, – кивнул он. – Живы оба. И один даже в сознании… Хотя, да простит меня Господь, лучше бы он пребывал в беспамятстве. Невозможный ругатель!.. Такого наслушались, пока плечо ему зашивали…

– Чарли, – сразу поняла она. И добавила, удивляясь сама себе: – Простите его, брат Августин, я уверена, он не со зла. Просто не умеет по-другому! Характер такой… наверное.

– Это я понял, – тяжело вздохнул монах. – Да и наживую зашивали ведь, от боли еще не так заругаешься. А приглушить ее у нас нечем. Спиртного не держим, а настойку подходящую братья с собой забрали…

Он запнулся на полуфразе и быстро добавил:

– Да что же это я тут жалуюсь?.. Вам ведь тоже несладко. Пойдемте, я перевяжу ваш локоть. Как бы зараза какая в рану не попала!

– Не беспокойтесь, – поспешно сказала девушка. – Я все сделаю сама, мне не привыкать. С нами и так столько хлопот. Это бинты?

Брат Августин кивнул и протянул девушке аккуратно завернутые в чистую холстину длинные тряпичные полосы. Потом вынул из-за пазухи маленький мешочек, в котором что-то звякнуло, и пояснил:

– Здесь серебряная вода и целебная мазь для скорейшего заживления. Немного, но должно хватить. Вы уверены, что справитесь сами? Я мог бы попросить кого-нибудь из послушников…

– Нет-нет, – замотала головой Нэрис. – Мне и так уже неловко… Я наложу себе повязку, брат Августин, можете быть спокойны.

Она помялась и все-таки спросила:

– А второй мой спутник? Что с ним? Что-нибудь серьезное?

– Жить будет, – отозвался монах. И печально сдвинул брови: – Но лицо ему восстановить, увы, не в наших силах!..

– Лицо?..

– Когда корабль разбился, вас выбросило на камни, – пояснил брат Августин. – Вы, дочь моя, упали удачнее всех – на этого богохульника с рваным ухом. Он, в свою очередь, отделался синяками, вывихнутым коленом и порванным плечом. А что касается третьего… Мы ведь нашли его только с четверть часа назад! С другой стороны острова, под обломками, отнесло волной, наверное. Крепкий мужчина, ведь, считай, всю ночь в холоде да одежде мокрой пролежал… И живой! А что до ран его – видно, сильно головой ударился, сознание потерял да и проехался лицом по самым камням. Нос сломал, кожу содрал чуть не до мяса… Ох, господи, да что ж я вам такие страсти рассказываю?!

– Все в порядке, брат Августин, – медленно сказала Нэрис. – Вы меня не напугали… Бедный капитан Хант! Если бы не он, мы б ведь точно все утонули… И ему же больше всех досталось. Скажите, брат, а я могу его увидеть?

– Можете, – ответил старец. И добавил, подумав: – Но не советую. Не лучшее зрелище для женских глаз.

– С вашего позволения, я все-таки рискну.

– Что ж, дело ваше… Он вон в той келье, крайней слева, – вытянул руку монах. – Не ошибетесь, их всего шесть.

Она проследила за его жестом и кивнула:

– Благодарю вас.

– Не за что, дочь моя, – улыбнулся монах все той же кроткой улыбкой. – Если вам что понадобится – пошлите за мной кого-нибудь из послушников… Кстати, платье ваше забрали паломницы – обещали выстирать, высушить и принести. Денек пригожий, думаю, к вечеру управятся.

– Хорошо, спасибо. – Нэрис снова кивнула и, проводив взглядом его сгорбленную спину, шагнула за порог. Все равно внутри слишком темно, а свечу зажечь нечем… Девушка обогнула стену кельи и остановилась, прижав к груди узелок с бинтами. Она стояла на узкой, кое-где поросшей жалкими кустиками травы площадке. Справа и слева – приземистые монашеские кельи, до странности похожие на пчелиные ульи. Вниз, извиваясь змеей, уходят широкие неровные ступени: от площадки почти до самых прибрежных камней. Над головой – причудливо загнутые скалистые зубцы утеса, засиженные птицами. А вокруг море. Синее-синее, гладкое, ровное… Такое спокойное в солнечный погожий день!

Нэрис не смогла удержать в груди восторженный вздох – вид был поистине божественный! Она много слышала об утесе Скеллиг-Майкл, но никогда не видела его даже издалека. «Не было бы счастья, да несчастье помогло, – подумалось ей, – как же тут красиво! И тихо. И так… умиротворяюще, что ли!.. Сразу чувствуется, не простое место. Святое. Я, конечно, не праведница, но… Как же на душе легко сразу стало!» Она улыбнулась своим мыслям и присела на невысокий каменный поребрик, который опоясывал площадку. Развернула холстину. Бинты были вылинявшие, кое-где истрепавшиеся, но безукоризненно чистые. «А больше мне ничего и не надо!» – сама себе сказала девушка, деловито закатывая рукав своей хламиды. Какое же кусачее это рубище. Шерстяное, грубое. Под него бы рубашку… Она сердито тряхнула головой: «Нашла о чем печалиться! Спасибо скажи, что в мокром не оставили, да займись уже делом!.. И без того сколько времени с открытой раной провалялась. Монах прав, как бы не загноилась».

– Так, где тут у нас лекарства?.. – себе под нос пробормотала Нэрис, развязывая тесемки на мешочке. – Ага, вот они… Интересно будет посмотреть, чем лечатся святые аскеты знаменитого Скеллига. Так. Серебряная вода, понятно. Брат Августин говорил… А это, стало быть, мазь?

Она аккуратно вынула маленькую склянку с широким горлом, тщательно замотанную сверху куском кожи. Под кожей обнаружилась чистая тряпица. Ну да, как еще от порчи снадобье предохранишь, пробка слишком мала будет… Девушка подняла склянку повыше и посмотрела ее содержимое на свет. Непрозрачное, почти черное. Или это из-за стекла мутного?

– Ну-ка, ну-ка, – сказала Нэрис, снимая с горлышка тряпицу. – Хм. И вправду черное, кажется. Любопытно, что они туда кладут?