Преторианец - Саймон Скэрроу

– Погляди-ка, как их вооружили! – заметил Макрон. – Наверняка опустошили все запасы в храме Марса, чтобы им всего хватило. Чего там только нет – греческое оружие, кельтское, нумидийское… кое-что, наверное, хранилось аж со времён гражданских войн!

Как только заключённых вооружили, они перешли на корабль и свободно разошлись по палубе, ожидая прибытия командиров. Оба флота отличались друг от друга цветом вымпелов, развевающихся на верхушках мачт. Предстоящий бой должен был повторить знаменитую морскую битву при Саламине, когда греческие корабли атаковали превосходящий по мощи персидский флот и одержали победу. Корабли, имитирующие персидский флот, несли синие вымпелы, а те, что играли роль греческого флота, имели вымпелы алого цвета. Команды из заключённых загружались по очереди на все корабли, и наконец, через два часа после полудня, прибыли адмиралы, командующие обоими флотами, капитаны и прочие командиры и собрались перед смотровой площадкой. По большей части это были профессиональные гладиаторы, выбранные для командования и поддержания дисциплины; это было необходимо для управления огромной массой едва подготовленных уголовников и рабов, которых принудили участвовать в этом спектакле. Осматривая их, Катон обратил внимание на то, что все эти люди в отличной форме, а у некоторых видны шрамы от прошлых боёв. Тигеллин вызвал ещё четыре секции из центурий резерва и поставил их цепочкой между этими бойцами и смотровой площадкой.

Гладиаторы и преторианцы в молчании стояли лицом друг к другу, пока на смотровой площадке не появился Нарцисс. Он подошёл к балюстраде ограды, посмотрел на поднятые к нему лица командиров, которые поведут тысячи бойцов в смертельную схватку на водах озера.

Императорский советник помолчал, потом обратился к собравшимся командирам с речью, короткой и достаточно резкой:

– Через пару минут здесь будет император, он ответит на ваше приветствие, после чего начнётся представление, навмахия. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы здесь собрались избранные люди, самые лучшие, такие, кто мог бы сделать честь спектаклю, для участия в котором вы имели счастье быть выбраны. Но вы не из таких. Вы всего лишь тот сброд, который сумели собрать за короткое время, что было в нашем распоряжении. Чуть получше тех подонков, что сейчас торчат на кораблях, которыми вы будете командовать. При всём при этом я требую, чтобы представление прошло самым лучшим образом. Того же от вас ждут и они. – Он указал на противоположный берег. – Так постарайтесь же! Обеспечьте, чтобы и вы, и ваши люди сражались как подобает. А те, кто останется в живых, получат награду.

Пока императорский советник держал речь, Катон заметил, что некоторые гладиаторы и прочие бойцы пребывают в некотором замешательстве, а некоторые даже обмениваются злобными репликами.

– Молчать! – заорал Нарцисс. – Стоять смирно! Проявите уважение, император идёт!

Он повернулся и кивнул трубачам, стоявшим по обе стороны от входа на смотровую площадку. Те поднесли к губам свои инструменты и выдали сигнал – несколько резких нот. Едва умолкли эти звуки, на освещённую солнцем площадку ступил Клавдий. Его взъерошенные волосы украшал сверкающий золотой венок. На нём была великолепно изукрашенная тога, впечатление от которой, правда, несколько портили потёки соуса, запятнавшие её спереди. В руке он держал золотой кубок. Император неспешно подошёл к балюстраде. Нарцисс поклонился ему и отступил в сторону.

– Гладиаторы! – провозгласил он. – Приветствуйте своего императора!

Возникла небольшая пауза, после чего люди не в склад, не в лад забормотали слова приветствия, которые едва можно было расслышать и различить. Клавдий, уже хорошо выпивший, не мог не засмеяться. Когда приветствия смолкли, он покачал головой:

– П-п-плохо, ребята. Но вы же м-м-можете и п-п-получше выступить, не п-п-правда ли? – Император поднял руку. – Ну-ка, на счёт три! Готовы? Один, д-д-два, три!

– Славься, цезарь! – заорали бойцы хором. – Идущие на смерть приветствуют тебя!

Клавдий снова покачал головой, заметив, что некоторые из бойцов не присоединились к общему хору. Он поднял кубок и маловразумительно добавил:

– Или не идущие, это уж как п-п-получится… Я держу с-с-своё слово…

Гладиаторы начали переглядываться, стараясь понять, что им только что сказал император. А Клавдий обернулся к Нарциссу и буркнул:

– Г-гони их на корабли и начинайте б-б-бой, хватит в-в-время зря т-т-терять.

– Как прикажешь, государь.

Император развернулся и нетвёрдой походкой двинулся в глубь павильона, расплёскивая вино из кубка. Как только он отошёл, Нарцисс приблизился к балюстраде.

– Все на корабли! – скомандовал он. – К бою!

Катон внимательно наблюдал за бойцами. Часть из них что-то оживлённо обсуждала, остальные толпились вокруг, криками поддерживая спорщиков.

– Что-то там не так, – заметил он.

– Что они орут? – спросил Макрон. – Никак не расслышать…

Катон уловил несколько слов, но этого было недостаточно, чтобы понять, в чём дело. Он покачал головой. Сверху, с площадки раздался голос Нарцисса, громкий и пронзительный от злости:

– Марш на корабли, иначе, клянусь, все до единого будете распяты, даже те, кто останется в живых после битвы!

Бойцы разошлись в стороны, а вперёд выступил один из гладиаторов. Он встал, заткнув большие пальцы рук за пояс, и дерзко, вызывающе посмотрел вверх на императорского советника.

– Никуда мы не пойдём. Мы все слышали, что сказал император. И ты тоже. Он совершенно ясно выразился. Мы прощены и теперь свободны. Никакой битвы не будет.

Макрон обернулся к Катону с удивлённым выражением на лице, а тот лишь непонимающе замотал головой.

– Что ты сказал? – в полном изумлении переспросил Нарцисс.

– Никакой навмахии не будет. Так сказал император.

– Ты спятил, что ли? Что ты несёшь?!

Гладиатор нахмурился.

– Мы отлично поняли слова императора. Он сказал, что нам не надо идти на смерть. И дал слово. Мы всё слышали, это были его собственные слова. А слово императора – закон! У нас тут в загонах вчера ходили слухи, что спектакль будет отменён. Кажется, так оно и случилось.

– Ничего подобного он не подразумевал, идиот! Марш на корабли!

Гладиатор обернулся к своим ближайшим сторонникам, они обменялись несколькими приглушёнными фразами, после чего он снова повернулся лицом к Нарциссу и скрестил руки на груди.

– Мы прощены и теперь свободны. Так сказал император. Мы требуем, чтобы нас немедленно отпустили отсюда.

– Вы требуете?! – Нарцисс чуть не подавился. – Да как ты смеешь, раб?! – Императорский советник перегнулся через балюстраду и заорал Тигеллину: – Центурион! Убей этого урода! И всех остальных, кто не желает выполнять приказы!

Возникла пауза, воздух словно дрожал от напряжения – гладиаторы и прочие бойцы потянулись к рукоятям своих мечей. Центурион Тигеллин выступил вперёд из шеренги своих солдат и посмотрел на Нарцисса:

– Да, мой господин?

Нарцисс яростно ткнул в него пальцем:

– Делай, что тебе приказано! Или тебя ждёт такая же участь! Выполняй!

Тигеллин отступил назад в шеренгу, поднял щит и выхватил меч из ножен. Нервно перевёл дыхание и выкрикнул приказ:

– Шестая центурия! Пилум… к бою!

Раздался грохот калиг – гвардейцы одновременно выставили одну ногу вперёд и опустили наконечники своих пилумов, направив их на гладиаторов. Катон осмотрел людей, стоящих напротив него, и прикинул, что их, должно быть, по крайней мере, человек восемьдесят. Силы примерно равны, даже если ситуация выйдет из-под контроля. Стоящий рядом с ним Макрон сосредоточил внимание на главаре и проворчал:

– А я-то надеялся, что больше никогда не буду драться с рабами. И уж во всяком случае, с гладиаторами.

– Ставлю сестерций против денария, что этих ребят тренировали в гладиаторской школе в Риме, – тихо сказал Катон.

Макрон глянул в его сторону. Гладиаторская школа при Большом цирке славилась по всей империи высоким качеством подготовки бойцов, которые в ней обучались. Макрон со свистом вдохнул:

– Значит, нам здорово не повезло.

Центурион Тигеллин, должно быть, разделял его озабоченность. Он велел одному из своих людей бежать к трибуну Бурру и просить у него подкреплений. Гвардеец бросился выполнять приказ, а Тигеллин поднял щит и повернулся лицом к гладиаторам:

– Шестая центурия, вперёд! Шагом… марш!

Шеренга преторианцев качнулась вперёд. Их парадные доспехи сияли на солнце, из-под них выглядывали безупречно белые туники. Прошло уже немало времени с тех пор, как Катон с Макроном сражались в шеренге рядовых, а не командовали боем, и Катон сосредоточился на том, чтобы держать шаг, не вырываясь вперёд. А главарь гладиаторов между тем протянул вперёд и вверх руку, обращаясь к Нарциссу:

– Вели преторианцам остановиться! Иначе прольётся их кровь! И император тебя будет считать в этом повинным, вольноотпущенник! – В его голосе звучало злобное презрение.