Сердце полуночи - Дж. Кинг

ГЛАВА 14

– Уверяю вас, бард Люкас, – донесся скрипучий голос старухи-цыганки. – Я ни за что бы не согласилась выйти из своей кибитки и гадать для первого встречного-поперечного. Только ваша репутация способна была победить мое недоверие.

Геркон Люкас сидел на украшенном резными цветами подоконнике в комнате гостиницы. Сложив на коленях изящные руки, он зорко всматривался в темное пространство за окном. Время от времени его взгляд устремлялся на диск полной луны, которая медленно поднималась над горизонтом, отчасти загороженным крышами домов, однако все внимание его было приковано к пустынной улице перед усадьбой Мейстерзингера.

Цыганка с подозрением смерила Люкаса взглядом, затем достала из-за пазухи шелковый мешочек и опорожнила его на полированный столик из зеленого мрамора. Из мешочка посыпались высохшие мелкие кости, мелодично бренчащие по камню. Рассеянно тронув их своей скрюченной птичьей лапой, цыганка как бы между прочим спросила:

– Что-то иное занимает вас больше, чем чтение прошлого, не так ли?

Люкас медленно выпрямился. Потянувшись, он повернул к сморщенной цыганке ничего не выражающее лицо, и в его глазах вспыхнул странный огонь.

– Прошу прощения, дражайшая Мароза. Боюсь, в последнее время мои мысли находятся в беспорядке. Я очень высоко ценю вашу готовность начать чтение прошлого именно здесь. В конце концов, меня интересуют события, происшедшие в этой самой комнате. Гадание в любом другом месте не дало бы нам искомого результата.

Помутневшие от старческой катаракты глаза цыганки холодно оглядели его, однако голос ее прозвучал вполне любезно.

– Эта комната может быть старше любого из нас, мастер Люкас. Она могла бы многое порассказать нам. Что вы хотите узнать у этих стен, а?

Люкас в последний раз бросил взгляд

Сквозь неровное стекло и, поднявшись с подоконника, подошел к цыганке. Задумчиво поглаживая свою козлиную бородку, он сказал:

– Я хочу знать, кто останавливался в этой комнате, что делал, что привело его сюда и куда он потом отправился…

Мадам Мароза собрала кости в сухой кулачок и осведомилась деловито:

– Должна ли я искать кого-то конкретно?

Люкас опустился на стул рядом со столиком, и на лице его возникла хитрая улыбка.

– Ваше племя знает меня достаточно хорошо, мадам. Вам. должно быть, известно, что я – отнюдь не глупец. Нет, я не скажу вам, кто меня интересует. Вы будете говорить мне, кого видите, а я, если укажете правильно, остановлю вас.

– Я тоже не глупа, – возразила скрюченная ведьма, протягивая к нему руку ладонью вверх. – Десять золотых… и вперед.

Люкас сунул руку в карман своего роскошного жилета и достал пригоршню монет. Не считая, он вложил золото в дрожащую от жадности руку старухи.

– Здесь – двадцать золотых, дражайшая. Начинайте же скорее.

Опуская теплые монеты в кошелек на поясе, старуха сказала:

– Здесь двадцать один золотой, но кто же считает мелочь в таком важном деле, не так ли?

– Пусть этот добавочный золотой понудит твои уста к правде, – поторопил ее Люкас.

Хитрый огонек в глазах цыганки погас. Она обратилась к столу, и лицо ее стало серьезным. Тщательно перемешав кости в сухих ладонях, она сказала:

– Хоть я бросаю кости и читаю по костям, однако я способна услышать голос этой комнаты, этих старых стен. Кости лишь очистят его и передадут мне.

– Начинай.

Старуха прикрыла свои морщинистые, словно пергаментные веки и принялась негромко мычать себе под нос. Неожиданно она разжала кулак, и кости посыпались на зеленую мраморную столешницу. Глаза цыганки тотчас открылись, и она стала пристально вглядываться в кучку сухих костей. Люкас тоже посмотрел на них, но ничего не увидел. Обглоданные кости в беспорядке рассыпались по полированному камню.

Цыганка поджала губы.

– Прошлой ночью здесь останавливался какой-то странный человек. У него были голова и тело взрослого мужчины, а руки и ноги – как у ребенка. Он приехал из Даркона…

– Гномы меня не интересуют, – проворчал Люкас. – Ни гномы и никакие другие персонажи цирковых представлений. Кто останавливался здесь за ночь до того?

Мароза враждебно покосилась на барда и собрала со стола кости. Снова закрыв глаза, она подняла лицо к потолку и выпустила кости из рук Открыв глаза, она прочла по ним во второй раз.

– Позапрошлой ночью… тайные любовники делили эту кровать. Вся комната… озарена радугой их страсти. Я…

– Кто был здесь за ночь до того?

Сердито вздохнув, Мароза подняла кости в третий раз и швырнула их на столик. Взглянув на то, как они пали, она отшатнулась, словно от удара кулаком. Люкас впился глазами в ее лицо. Щеки цыганки побелели, а на лбу выступили крупные капли пота. Схватившись за край стола, она вцепилась в мрамор, чтобы не упасть.

Люкас с голодным видом наклонился вперед, опершись кулаками на стол.

– Что же ты видишь, гадалка? Кто был здесь три ночи назад?

– Чу… чудовище, – с трудом промолвила цыганка.

– Чудовище? – эхом вторил ей Люкас.

– Чудовище в облике человека, – прошептала она, и голова ее затряслась от страха. Глаза заходили ходуном и остановились, уставившись сквозь стены комнаты куда-то в пространство. – Он был… как бы одет в человеческую кожу… но внутри – истинный монстр. Высокий, и очень худой. Он нес что-то тяжелое, очень холодное.

– Что же это было, мадам Мароза?

– Это были… были… – заговорила она, и губы ее неслышно шевелились. Внезапно тело ее напряглось. – Он нес мальчика и собаку. Оба были мертвы! – выпалила она вдруг.

– Что он с ними сделал?

– Положил их… вот сюда, на подоконник, – ответила цыганка и показала рукой куда. – Потом он… он…

– Потом он стал изменять свой облик, не так ли, мадам Мароза? – осведомился Люкас почти ласково. – Он превратился из высокого, худого менестреля в поджарого волка. Или я не прав?

Потрясенная цыганка уставилась на него не в силах вымолвить ни слова. В ее выпученных глазах Люкас увидел свое собственное отражение.

– И эта тварь, – продолжал наседать Люкас, в бешенстве подвигаясь вперед, – эта тварь принялась пожирать трупы, не правда ли?

Женщина не ответила, и он задал еще один вопрос:

– И эта тварь выглядела совсем как я, так?

С проворством, никак не вяжущимся с ее распухшими суставами, старуха схватила со стола пригоршню костей и швырнула их в лицо Люкасу, одновременно отшатываясь назад. Сильные, как тиски, пальцы сомкнулись на ее горле, и цыганка отчаянно забилась, пытаясь освободиться.

Жирный щелчок раздался в комнате.

Цыганка обмякла и упала лицом вперед. Люкас выпустил ее шею и глубоко вздохнул. Затем он подошел к окну, волоча за собой безжизненное тело старухи. Отодвинув занавеску, он выглянул наружу. Чудовищная улыбка исказила его черты.