Олег Табаков - Лидия Алексеевна Богова

смешного, самой светлой и удивительной радости и — горем, бедой. Все, что нужно воспроизвести на сцене, важно сначала откопать в себе. Вообще, те люди нашей профессии, которые сохраняют естественность до самого конца, и есть по-настоящему актеры. Вы много смотрите американских фильмов. Каких актеров знаете?

(Ребята называют имена американских актеров)

— Они удивительно жизнеподобны. А почему? Потому что про себя ведут разговор, что и есть самое интересное, ценное в нашей профессии. При встрече они загоняют тебя в какой-то угол, и вытягивают: как это ты делаешь? Однажды меня спросили, откуда у тебя столько бесстыдства? Негативное бесстыдство — это мужество заглянуть в себя и признаться: да, человек так устроен! Существуют разные школы театрального искусства. Например, во французской школе всегда ощущается отстраненность актера от своего персонажа. Актеры отдельно существуют от исполняемой роли, как выражаются, «дистанцируются». У них есть удивительные актеры, которые достигли серьезных успехов в этом методе. Но наша русская школа связана с постижением себя. Самые лучшие актеры делают характеры на основе самого себя, и не один раз, а регулярно. Когда приходите в театр и видите на сцене пять-шесть человек, вы невольно выбираете кого-то одного и начинаете следить именно за ним. Отвечайте себе на вопрос: почему именно этот актер держит ваше внимание?

Американцы имеют еще одно свойство. Я часто думаю, кто должен сегодня приехать в Москву, чтобы наши действующие профессионалы отложили киносъемки, халтуры, домашние дела и пришли бы в зал посмотреть и поучиться? Так вот американцы все время учатся, они обладают таким качеством — необходимостью учиться! Они живут с неистребимой верой, что независимо от возраста всегда можно чему-то научиться. Когда мы открыли в Америке театральную школу, к нам пришли учиться от 16 до 67! Я помню, как на втором занятии увидел в классе Дастина Хоффмана… Наша эмоциональная память хранит какие-то подлинные мгновения искусства. Я вот сейчас подумал: когда я хлопал при появлении какого-то артиста? Раневская, Николай Симонов, Татьяна Доронина, когда она работала в Товстоноговском театре. Это было настоящее! Когда тратишь себя по-настоящему, возникает материальное, физическое подтверждение этой траты: ты можешь за спектакль потерять вес, у тебя изменится пульс, давление. Все зависит от нашей траты…

Март 2011 года.

— Новая Москва в большинстве своем являет сочетание роскоши и дурного вкуса. Настоящая Россия сохранилась там, где не было войны. Нижний Новгород, Иркутск, Томск, в последнем прекрасная деревянная архитектура, русские мастера умели работать. Вот там русский дух, там Русью пахнет! Думаю, интересны места, связанные с Тарусой, Архангельском, Абрамцевым. Туда надо выехать. В Тарусе есть простор, позволяющий представить, как жили раньше. Там есть место, которое называется «Откос», это берег Волги, и разница его с высотой другого берега где-то около ста метров. Вообще Волга — особая река, бескрайняя огромность и красота, где много всего скопилось. Есть места, одушевляющие русскую культуру, их надо касаться. По этим местам можно было представить, какая была жизнь в стране в прошлом. Несколько лет назад возродили храм Христа Спасителя. Ничего сказать плохого не могу, может быть, там просто еще не намоленное место, но, думаю, не только в этом дело. На его месте стоял бассейн «Москва», я не был верующим человеком, но купаться там, где стоял храм, куда приходили разные люди с улицы, и грязные и не совсем трезвые, так и не смог. Мы русские люди, русские актеры и должны помнить, что есть вещи недопустимые. Когда я подхожу к дому на Арбате и читаю, что здесь бывал Пушкин, мое сердце сжимается, какое-то умиление охватывает. Если эта любовь зародится в вашей душе — возникнет нечто важное в вас.

Сегодня попробую договориться с Денисом Мацуевым, чтобы он с вами встретился. Он помимо классики прекрасно играет джаз. С джазом я поближе познакомился в Новом Орлеане, когда там был. Это явление незабываемое… Удивительно, когда люди могут не просто радовать тебя, но и удивлять. В свое время Алексей Дикий, собирая актеров для новой работы, спрашивал: «Чем будем удивлять?» Он был незабываемый исполнитель роли Сталина, его Сталин подчас вызывал жалость. «Удивлять» означает знать нечто, чего не знают другие, и выражать это в неожиданной форме. Казалось бы, сложного здесь ничего нет, но очень скоро вы почувствуете, как это сложно…

Я уже говорил о разных театральных школах. Два дня назад я пытался досмотреть «Женитьбу Фигаро» в исполнении артистов «Комеди Франсез». У нас не великой удачи спектакль, а там… С чем бы это сравнить? У Салтыкова-Щедрина есть произведение «Современная идиллия», где можно найти слова: «Жизнь здешняя подобна селянке, которую в Малоярославском трактире подают. Коли ешь ее с маху, ложка за ложкой, — ничего, словно, как и еда; а коли начнешь ворошить да разглядывать — стошнит!» Вот такое странное для зрителей зрелище. А на следующем уроке мне хотелось бы узнать, что вы читаете, знаете ли вы имена, кого читать следует обязательно. Сегодня слишком много такого, что наполнено «золотушной мыслью». Важно не пропустить новое, настоящее и подлинное.

Апрель 2011 года.

— Актерская профессия — солдатская, требующая исполнения и дисциплины. Холодно — надо играть, грустно — надо играть, умер кто-то из близких — надо играть. Мне даже в день похорон мамы пришлось играть в спектакле «Большевики». Работу я свою никогда не подводил из-за обстоятельств жизни. Человек должен быть счастлив от того, что он делает. Если бы мне не давали играть, я бы платил, чтобы выйти на сцену. Немного, рублей по триста, но платил бы. Хотя если выбирать, что ценнее — жизнь или работа, — то жизнь. Вовсе не желая быть диктатором, я за абсолютную диктатуру. Кстати, ровно 113 лет назад при организации МХТ в Москве было четыре с половиной театра, пользующихся интересом зрителей. Малый, МХТ, Таировкий и опера Зимина. Прошло 50 лет. Появился Ефремов и его первое десятилетие во МХАТе, Любимов, что-то у Гончарова возникало интересное. Прошло еще 50 лет, и опять интересом пользуется примерно такое же количество театров. Это я к тому, что не демократическое устройство свидетельствует о жизнеспособности театра, а представление, что театр — есть путь, и путь четко должен иметь перспективу. В динамике продвижения устанавливается подлинный диалог театра и зрителя.

Сентябрь 2011 года, после просмотра отрывков.

— Я вот о чем подумал. Над чем вы плачете сегодня? Видите, что делается в мире, где так много боли, страданий, тяжелого чувства? Сплошные революции. Причем все революции — всегда ложь. Количество пожираемых революцией своих детей несообразно ничему, и принцип «отнимем и раздадим» делает человека счастливым только на время поглощения пищи. Если вы не плачете ни над чем, не надо вам быть актерами.