Греховные радости - Пенни Винченци

— Мамочка? Это Шарлотта. Здесь просто великолепно. Бабушка очень, очень приятный человек. У меня очень симпатичная комната, с видом на озеро, и громаднейшая кровать. Послушай, ты не будешь возражать, если мы тут останемся еще на недельку? Дело в том, что бабушка устраивает в этот уик-энд, как она говорит, небольшое веселье и приглашает массу народа, будет много ребят моего возраста, и это все должно быть очень интересно. Ты ведь не возражаешь, правда? Папа передает тебе привет. Нет, сейчас его нет дома, он ловит рыбу. Оказывается, он очень здорово умеет это делать.

— Вирджиния? Как твои дела? Ты там себя не очень одиноко чувствуешь? Ну и хорошо. Да, кажется, им здесь понравилось. И с мамой у них установились прекрасные отношения. Она говорит, что ей надо было пригласить их уже давным-давно. Что? Нет, мне кажется, она еще не готова с тобой познакомиться. Не торопи ее, все придет в свое время. Да, послушай, прости меня, ради бога, я совершенно забыл: в тот день, когда ты должна была вернуться, звонила некая миссис Уард. Она сказала, что это не срочно, но она хотела бы обсудить с тобой вопрос о коврах. Согласишься ты или нет с какой-то ее идеей. Извини, пожалуйста, что я тебе не передал. Но она, наверное, уже сама тебе позвонила. Что, не звонила? Ну, тогда позвони сама. Прости, мне очень жаль, что так вышло. Да, у меня все в порядке. Ну конечно, беспокоюсь. Страшно беспокоюсь. Очень жаль, что твой отец не хочет помочь. Что? Извини, Вирджиния, но мне это не кажется помощью. Да, я понимаю, что повлиять на него ты никак не можешь. Ты мне постоянно об этом говоришь. Боюсь, что я себя во всем этом деле чувствую очень одиноким. Послушай, мне надо идти. До свидания, Вирджиния. До встречи.

Никогда еще он не разговаривал с ней так холодно и отчужденно.

Когда Вирджиния позвонила Сюзанне Уард, та тоже разговаривала с ней очень холодно.

— Извините, Вирджиния, но я не могла дожидаться. По-моему, я совершенно ясно дала понять тому, с кем тогда говорила, что мое дело не терпит отлагательства.

Вот сука высокомерная, подумала Вирджиния. Ясно же, что ничего она не «дала понять», Александр всегда крайне аккуратно и точно, до малейших подробностей, передавал все, что ему говорили.

— Так вот, мне пришлось действовать самой, я купила ковры и теперь, все тщательно взвесив, вижу, что они не совсем в тон той окраске стен, которую вы предложили. Поэтому я решила перекрасить их немного поярче, но теперь меня не устраивает и ткань, которую вы выбрали для штор. Весьма сожалею, но таковы дела. Я же вас предупреждала с самого начала, что чрезвычайно тороплюсь и хочу, чтобы все было сделано быстро.

— Мне очень жаль, что так получилось, — ответила Вирджиния с большим смирением в голосе, чем, по-видимому, этого требовали обстоятельства.

Она положила трубку и отправилась на прогулку. Гуляла долго, но удовольствия почти не получала: Александр увез с собой даже собак.

Потом она пообедала, попозже выпила чаю; и то и другое — в полном одиночестве. Именно в такие моменты ее обычно сильнее всего тянуло выпить. Вирджиния поехала в расположенную неподалеку деревушку и купила там шоколадные конфеты и французские сигареты. Когда она впадала в мрачное расположение, ей бывало нужно и то и другое.

Она решила поговорить с Катрионой Данбар. Катриона уже на протяжении нескольких месяцев не раз подступалась к ней с предложением войти в состав подготовительного комитета благотворительного бала в пользу инвалидов; Александр тоже настоятельно советовал ей сделать это, однако она тогда сказала ему, что у нее нет времени. «Время у тебя бы нашлось, если бы ты почаще тут бывала». Но сейчас вдруг даже такая перспектива показалась Вирджинии привлекательной. По крайней мере, это дало бы ей повод съездить повидаться с Катрионой, возможно даже пообедать с ней вместе.

— А, Вирджиния. Привет. — Голос Катрионы был суховат и сдержан.

— Привет, Катриона. Как дела?

— Спасибо, Вирджиния, все просто превосходно.

— Э-э… Катриона, я звоню насчет этого бала в пользу инвалидов.

— Да… А что?

Голос ее звучал очень холодно. Неужели же я ее тогда так допекла своими отказами, подумала Вирджиния.

— Знаешь, Катриона, если еще не слишком поздно, я бы очень хотела…

— Вирджиния, я страшно сожалею, но уже поздно. Мы ведь не можем ждать до бесконечности: бал же назначен на сентябрь. К нам в комитет вошла Дженнифер Комптон Смит.

— А-а-а. Ну что ж, я понимаю. Если я чем-нибудь могу быть полезной…

— Да, большое спасибо, Вирджиния. Очень мило с твоей стороны. Послушай, извини, я спешу, мы с Мартином идем сейчас на бега.

— А я не могла бы… — «…пойти вместе с вами?» — чуть было не произнесла Вирджиния, которой вдруг страшно захотелось оказаться хоть в каком-нибудь обществе; немного странное и дурацкое желание, конечно; но она вовремя сдержалась и оборвала фразу на полуслове. Не так уж плохо она себя чувствует и в одиночестве, и к тому же Катриона явно настроена отнюдь не дружелюбно. Видимо, в свое время Вирджиния не поняла, что ответ насчет этого проклятого комитета надо дать к определенному сроку, и к тому же она была уверена, что обещала Катрионе ответить сразу после Пасхи. О господи, женщины, которые забивают свою жизнь всяческой чепухой, положительно несносны!

— Извини, Вирджиния. Я должна бежать.

— Счастливо, Катриона.

Вирджиния медленно опустила на место телефонную трубку. Глупая стерва! Устраивает сцены неизвестно из-за чего. Ну и пожалуйста, пусть там у них всем занимается эта Дженнифер Комптон Смит! Слава богу, у нее самой есть пока еще собственная работа. Она решила съездить на денек в Лондон, походить по магазинам, кое с кем повидаться. На одном из коктейлей, как раз перед последней поездкой в Нью-Йорк, они с Александром познакомились с женщиной по имени Энн Лайгон, владелицей компании недвижимости, которая пригласила Вирджинию отделать в одном из ее новых зданий в Сити показательную квартиру. Это была очень многообещающая работа, которая обеспечила бы ей еще большую известность, и Вирджиния отнеслась к приглашению с энтузиазмом. Она сделала предварительные наброски, причем в совершенно новом для себя ключе, в самом современном, подчеркнуто техницистском стиле, в черно-белых тонах, с массой плексигласа и нержавеющей стали; Энн Лайгон понравились эти эскизы, и она дала добро на их осуществление; вот ей-то и решила позвонить сейчас Вирджиния.

— Энн? Это Вирджиния Кейтерхэм. Послушайте, я сегодня в Лондоне, и у меня появились кое-какие новые идеи; мне бы очень хотелось заглянуть к вам и посоветоваться. Вам это было бы не слишком неудобно?