Ричард Длинные Руки – лорд-протектор - Гай Орловский

Белки быстро наливались кровью, внутри глазных яблок вспыхнуло грозное пламя. Я гладил, чесал за ушами, прижимал голову к своей груди. Пес не реагировал на ласковые успокаивающие слова, я слышал как в его груди растет грозный рык, но я тискал его, стараясь отвлечь от какого-то наваждения прошлого, чесал так, что шкура трещит, и рык стал медленно затихать.

Когда он убрал голову, глаза все еще оставались багровыми, но жуткий огонек исчез.

– Все, – сказал я поспешно, – насмотрелись, пора домой!

Зайчик подставил бок, я взобрался в седло. Бобик побежал за нами, но часто оглядывался и отставал, чему удивился даже все повидавший арбогастр.

После долгой бешеной скачки едва не врезались в стоящий на путях атомовоз, а потом Бобик слишком близко пробежал у стены с настроенными на него сенсорными датчиками, и там моментально распахнулись двери. Наконец впереди вспыхнул ослепительный свет и понесся навстречу, как огонь полыхающей кометы.

Мы выметнулись из Тоннеля, Зайчик заржал и опустил голову, щурясь от яркого солнечного света.

Я оглядел замерших в ожидании людей. Вперед протолкался мастер Маргулер, бригадиры и даже те камнерубы, чья смена сейчас должна спать.

– Я прошел Тоннель до самого конца, – сказал я четко. Уточнил: – Там, правда, все завалено. Как было и здесь. С одной стороны вам будет легче долбить, мимо не продолбите…

Мастер Маргулер сказал хмуро:

– Но вывозить камни придется сюда.

– Да, – ответил я. – В этом и проблема. Но, как я знаю, добавочные повозки уже заказаны.

– Понадобится много, – сказал кто-то. – Там везде можно в два ряда? Телеги разойдутся?

– Вполне, – заверил я. – Хотя в одном месте я там повозку оставил… ну, свою, особую. Когда Тоннель откроем, попробую запустить. Сейчас она загораживает, да. Придется останавливать телегу с камнями и перегружать на другую…

Он сразу же спросил:

– А как первую перетащим на ту сторону, если, как изволили сказать, та ваша повозка загораживает дорогу?

Я почесал в затылке.

– Да, не подумал.

Один из рабочих предложил:

– А по частям? Разберем телегу, а на той стороне соберем. Лишь бы волов провести…

– По одному пройдут, – сказал я, – спасибо за подсказку! Тут, правда, их еще много понадобится. Так что думайте головами, вы же третье сословие, вам надо выбиваться в люди с помощью мозгов, а не острых мечей и безумной отваги.

Глава 14

Я жадно хлебал горячий кофе в маленькой комнатке в бараке, которую отгородили для меня, напрягал мозги, стараясь заранее просчитать все возможности, где выиграю, и успеть увидеть беды, которые на меня обрушатся с открытием этого Тоннеля.

Великие возможности приходят ко всем, но многие даже не знают, что встретились с ними. Я вроде бы наконец-то понял… Надо только воспользоваться тем, что могу, но опять же… как и всем, мне жаждется нравиться всем. Да, по возможности, всем. Даже недоброжелателям. И всем лордам Армландии. Тем более гордым и независимым.

Но сейчас я начал делать то, что должен, и от меня могут отвернуться как все мои друзья, так и те, кого хотел бы заполучить в друзья. Конечно, очень хочется остаться чистеньким, а грязное дело чтоб само собой как-то, но сделалось. Или кто-то сделал.

Увы, не сделают уже потому, что не знают, как. Я – знаю. Но от этого еще горше. Потому что знаю, каким дерьмом закидают. Я бы сам такого закидал, будь я… рыцарем. Или церковником. Даже просто хорошим нормальным человеком, который живет в своем времени и не знает, что будет завтра. Какое придет завтра. И через что нужно пройти, чтобы предотвратить такое завтра.

Потому у меня типографией заведуют церковники. Множество грамотных хочу получить тоже благодаря усилиям церкви, а когда через этот Тоннель начнется бойкое движение взад-вперед, то именно церковь должна поработать в качестве очистительной таможни.

По ту сторону барака простучали копыта. Уже несколько раз грамотный, я определил, что конь сухой и жилистый, неподкован, а таких используем только для гонцов в самых экстренных случаях.

Едва начал в тревоге подниматься, дверь распахнулась, влетел взволнованный молодой парень, тоже малорослый и легкий, с таким всадником любая лошадь мчится, как без седока вовсе.

– Ваша светлость! – выпалил он, задыхаясь. – Ваша светлость!..

– Что? – рыкнул я. – Что случилось?

– Несчастье!

– Где?

– Нападение!

Я охнул:

– Кто?.. Где?

– На крепость!

Я застыл, но кулаки сами сжались до хруста.

– Кто? Как сумели?

И сам прикусил язык, даже ворота еще не поставили, что там уметь. Парень смотрел на меня с мольбой и отчаянием, словно это его личная промашка.

– Неизвестно, ваша милость.

– Какие разрушения? Сколько погибших?

Он помотал головой, даже не обратив внимание на жестокосердие, я спросил сперва о разрушениях, потом о живых людях.

– Разрушений нет, – заверил он поспешно, – а погиб только один. Раненые есть, но не сильно. Вернее, ушибленные. Это те с амулетами, на кого колдуны не смогли навести сон.

– Что они хотели? – потребовал я.

Гонец виновато опустил голову.

– Леди Лоралея исчезла.

– Что? – переспросил я страшным голосом. Жаркая кровь ударила в голову. – Да как они смогли…

– Магия, – повторил он торопливо. – Все ж знают, что раз ворот еще нет, то надо удвоить стражу. Но против магии кто-то выстоял, а кто-то нет…

Меня шатало, я стискивал челюсти и кулаки, в черепе рев и грохот, боль кольнула в левую сторону груди. Как сквозь вату в ушах услышал жалобный голос:

– Ваша милость, что передать сэру Норберту?

– Ничего, – прорычал я.

Я вышел на ослепляющий свет полдня, Зайчик прибежал на свист, увернулся от напрыгнувшего Бобика, этот ревниво пытается не допустить это гвоздеядное до хозяина, его хозяина, оно тут вообще не стояло.

Я вспрыгнул в седло, Зайчик сразу пошел в галоп, в карьер, я прижался к его шее, и рвущий волосы ветер заревел над головой свистящими голосами.

В крепости сразу десятка два рабочих, суетясь и мешая друг другу, поспешно навешивает на стальные штыри гигантские ворота. На меня оглянулись испуганно, втягивают головы в плечи. Двое мастеров носятся от одной створки к другой, орут сорванными голосами, подтаскивают лестницы.

Я стегнул по ним яростным взглядом, как бы хорошо развешать их на этих воротах… но не они виноваты, это Ульфиллу надо повесить, из-за него, из-за дурацкой церкви, что хоть и не дурацкая, но потерпела бы несколько дней или недель.

Во дворе навстречу бросились растерянные Макс, Растер, Норберт и даже барон Альбрехт. Везде блещет металл доспехов и обнаженное оружие. Все напоминает муравейник, через который пробежал лось, сбив верхушку копытом. Лося и след простыл, а разъяренные мураши носятся с разведенными жвалами, подпрыгивают и щелкают ими в ярости.