Атомная крепость - Иван Цацулин

Нам с вами нет нужды подсчитывать количество дивизий, которые будут брошены против нас – не надо забывать о Варшавском пакте. Даже если бы нам удалось поставить в Европе под ружье пять – шесть миллионов человек, русские выставят против них десять – двенадцать миллионов своих солдат с танками и артиллерией… Мы пренебрежительно относимся к республике, созданной немцами на Эльбе, забывая, что население этой республики равно примерно населению Турции, а во главе ее воинских формирований станут опытные военачальники. Плечом к плечу с восточными немцами будут сражаться польские легионы. В бой наверняка вступят румынские и венгерские дивизии – они же поймут, что им никак нельзя оставаться в стороне. А Чехословакия? Гамелен в свое время утверждал, что, отдав эту страну Гитлеру, союзники потеряли около тридцати прекрасно обученных боеспособных чехословацких дивизий и заводы Шкода, которые еще тогда производили оружия, пушек и пулеметов столько же, сколько их выпускала вся военная промышленность Англии. Эти дивизии и оружие будут брошены теперь против нас. Я уже не говорю об албанцах и болгарах, занимающих важные стратегические позиции на Балканах… А Китай? Что мы сможем сделать для предотвращения вмешательства Китая? Высадить Чан Кай-ши на побережье, где-нибудь возле Кантона? Это был бы блошиный укус – с Чан Кай-ши они покончат в два счета и Формозу у него отберут. Вы, может быть, скажете, что наш седьмой флот не позволит им это сделать? Седьмому флоту будет тогда не до того, нам придется отозвать его в Европу или для защиты американского континента.

Не следует забывать и об атомной бомбе. Одна угроза применить против нас атомную бомбу по меньшей мере нейтрализует наш флот у Формозы. Стало быть, необходимо признать, Хиггинс, что при любой ситуации Китай будет иметь возможность активно вмешаться в войну. Мао Цзэ-дун и его друзья хорошо понимают, что война против Советского Союза одновременно является и войной против них. И тогда… О! Они рассчитаются с нами сполна за все, можете мне поверить!

Итак, к десяти миллионам русских солдат добавьте еще десять – пятнадцать миллионов отлично вооруженных человек. И это в условиях, когда наши горе-стратеги вынуждены признать, что успех войны будет решаться наземными армиями, а это значит, что славяно-китайские орды полностью раздавят любое наше сопротивление в Западной Европе. Нашим сторонникам там придется худо, а наши базы и склады со снарядами и оружием будут захвачены и обращены против нас.

К сожалению, то время, когда Россия была одинока, прошло, об этом не следует забывать.

А знаете ли вы, Хиггинс, под каким лозунгом бросят русские и их друзья свои армии в Европу? Под лозунгом освобождения Западной Европы от американских интервентов, во имя мира. Мне это совершенно ясно! И тогда те, кто писали вчера и пишут сегодня «Янки – убирайтесь домой!» – помогут нашим врагам расправиться с нами. Разве в этом можно хоть минуту сомневаться?

– К сожалению, вы, кажется, правы, – прошептал дрожащим голосом Хиггинс. – И я жалею, что не подходил критически к нашей военной доктрине.

Но Прайс не слушал его.

– Русские имеют десятки тысяч боевых самолетов прекрасных марок, – злобно продолжал он. – Они бросят эти самолеты против наших войск на Западе. Мы, правда вполголоса, говорим о том, что вынуждены будем вести войну на уничтожение, как это попытался сделать Гитлер… Русские же – вегетарианцы, они не любят вида крови, однако я не сомневаюсь в том, что они последуют нашему примеру и пустят в ход и атомные и водородные бомбы. Что будет тогда с Англией, Хиггинс? – Прайс на мгновение застыл на месте, вытаращив в ужасе глаза. – И все это – на фоне колоссальных взрывов и пожаров над нашей головой тут, в Штатах, – в этом я тоже ничуть не сомневаюсь. Что скажут тогда наши парни из Нью-Йорка и Чикаго, рабочие заводов Форда? Наши атомные заводы и центры взлетят на воздух, и нам будет, даю вам слово, не до Европы!

– Но мы можем послать на выручку в Европу морской флот, – заметил Хиггинс.

Прайс язвительно рассмеялся.

– Преимущества и тут не на нашей стороне. Как вы знаете, во время прошлой войны немцы своими подводными лодками почти полностью прервали линии снабжения союзников в Атлантике. А у русских сейчас подводных лодок по меньшей мере раз в десять – пятнадцать больше, чем их было у немцев.

– В таком случае, Дюнкерк?

– О нет, Хиггинс, Дюнкерка не будет: нам не дадут благополучно удрать домой с живой силой, боевой техникой, снаряжением. Даже если бы нам и удалось погрузить часть войск на суда, им не уйти от атомных бомб.

– Следовательно, мы не выиграем войну? – прошептал в ужасе Хиггинс.

– Хуже, Хиггинс, хуже! – кричал Прайс. – Мы проиграем ее! О нет, это не одно и то же, – он покачал головой. – Когда Гитлер развязал войну, он был разбит, а Германия оккупирована… Я скажу вам, что я думаю. Слушайте внимательно, Хиггинс.

Итак, до третьего этапа войны, предусмотренного новым планом нашего генштаба, то есть до наступления на Восток, вторжения в Советский Союз и ведения на его территории истребительной войны против населения, по-моему, дело не дойдет, нас разобьют значительно раньше. Западная Европа в ее нынешнем виде прекратит свое существование – народы прогонят правительства, обрекшие их на опасность войны, и создадут другие правительства, дружественные Советскому Союзу. В этом, можно не сомневаться, проявят инициативу местные коммунисты.

В результате нашего поражения и политических изменений в Западной Европе страны Азии, Африки, а возможно, и Латинской Америки взбунтуются против нас.

– Это ужасно, сэр!

– Совершенно согласен с вами, Хиггинс. Однако я еще не кончил. Мне хочется обратить ваше внимание еще на некоторые моменты, важность которых неоспорима. В свете того, о чем я вам только что говорил, подойдите теперь к оценке политики «системы политического предупреждения». Она выразилась в создании нескольких военных блоков, что помогло нашим деловым людям занять те позиции в ряде стран земного шара, где еще недавно хозяйничали англичане, французы, бельгийцы, португальцы… Курс на создание «отборочной мощи для нанесения ответного удара» способствует существованию у нас военной промышленности в том объеме, который нас с вами, Хиггинс, устраивает. Но для решения основного вопроса – военной победы над коммунизмом, такая политика ничего не дает.

Наши дипломаты мечутся и ставят себя в смешное положение, даже не подозревая об этом. Я имею в виду глупую надежду наших прожектёров путем всеобъемлющей пропаганды оказать давление на Советы и добиться изменения строя у восточных немцев и в странах так называемой народной демократии. Это же нелепо и смешно! Мы уже провалились в Восточной Германии, Польше, Венгрии. А наша политика экономического бойкота? Кому она нужна и кому она выгодна – нам или им? Чего мы ею добились? Я утверждаю, что нам она приносит большой вред.

И, наконец, последнее… Представьте себе, Хиггинс, совершенно невероятное – мы выиграли войну против Советского Союза и его друзей.

– Разве это было бы плохо?

– Да, – отрезал Прайс. – Смотрите, что получилось бы… Как бы то ни было, из войны мы вышли бы изрядно потрепанными. Единственной реальной силой в Европе была бы восстановленная нами Германия Круппа, Манштейна, Кессельринга, морского разбойника Деница, Германия, отмобилизованная и перевооруженная, снабженная атомной бомбой и атомной артиллерией, имеющая у себя атомную промышленность… Что случилось бы дальше? Немецкие реваншисты немедленно захватили бы все районы Европы, в которых говорят по-немецки, Австрию, часть Швейцарии, Тироль. Под предлогом восстановления старых границ они предъявили бы претензии на Западную Польшу, Мемель, Судеты, Саар, Эльзас-Лотарингию, ведь этого совершенно не скрывают нынешние руководители Западной Германии.

Вслед затем и довольно скоро наступила бы очередь Франции и Англии снова подвергнуться германскому нападению. В этом можно не сомневаться. Чем мы могли бы в таком случае остановить немцев, помешать захвату ими всей Европы, как ее однажды уже захватил Гитлер? Мы абсолютно ничем не могли бы помешать новому вермахту снова оккупировать европейские государства и ввести там тот самый «новый порядок», который Гитлер пытался установить во всем мире еще недавно.

Нужно быть до предела слабоумными, чтобы воображать, что немецкие промышленники и генералы, сделавшись с нашей помощью сильными, откажутся от мечты о мировом господстве, удовлетворятся второстепенной ролью, которую мы им отвели! Согласятся ли они вечно оставаться на положении наших ландскнехтов? Нет, Хиггинс, нет, они же окажутся сильнее нас в военном отношении, они безусловно обернутся против нас и вышвырнут нас из Европы. Таким образом, ставя нацию на край гибели перед риском войны, мы собираемся всего-навсего таскать из огня каштаны для недобитых гитлеровцев, они, а не мы господствовали бы на земном шаре в случае нашей победы в той войне, о которой мечтают наши стратеги. Мне такая перспектива определенно не нравится, а как вам, Хиггинс? Вы же только что с удовлетворением сообщили мне об успешном ходе оснащения Западной Германии атомным оружием… – Прайс злорадно расхохотался. – Возражайте мне, профессор Хиггинс, если можете!