Извилистый путь - Виталий Вильчинский

— Сурово! — наклонив голову набок, задумчиво произнес я.

— Вот, возьмите!

Мне с Мусой на двоих выдали бурдюк с водой. Воды в нем было литра три, остальные со своими ёмкостями, грохоча цепями, потянулись к приехавшей бочке воды. Им приходилось ходить попарно, потому что цепи на ногах были около двух метров длины, и второй расслабляться не мог. Из-за этого на нас с гоблином постоянно косились. Мы отпили несколько глотков и быстро умылись, поливая друг другу на руки. Я стащил с себя куртку и прочее, раздевшись до пояса, и Муса помог мне ополоснуться. То же делали и некоторые другие гномы, водовозы молча ждали.

— Так, все, наплескались! — рявкнул стоящий здесь же старший надзирателей. — Набрали воды, и все!

Я быстро слил оставшуюся воду Мусе на спину. Проходившие мимо два спокойных гнома протянули свой бурдюк, и гоблин смог завершить свою купальню. Мы пристроились в конец очереди, и Муса снова зашептал:

— Тут все разбито на участки. Это называется Гиблый штрек, тут часто бывают обвалы, но жила пока не истощилась, вот и роем. Потом есть Бриллиантовая нора. Случайно обнаружились небольшие залежи бриллиантов. Алмазы выработали, и начали ровнять пол, чтобы положить рельсы.

— А рельсы — это…

— Да, те стальные полосы, по которым движутся вагонетки. Так вот тогда и нашли бриллианты. Потом есть Бесконечная жила, Винтовая лестница — спиралью жила идёт вниз метров на тридцать. Эту спираль, конечно, сравняли, чтоб удобней вывозить пустую породу было, но название прилипло. Потом — Вонючий колодец. Пустоту в скале нашли, начали отходы туда сбрасывать. Сам понимаешь, запахон характерный. Потом есть…

— Чего стоите! Подставляйте бурдюк! — грозно окликнул нас водовоз, и я подставил наше вместилище для влаги.

— На сегодня работа закончилась, — сказал Муса, возвращаясь из основной комнаты, и волоча за собой два наших тюфяка. Ты укладывайся, не стесняйся!

Гоблин начал деловито убирать мелкие камушки на полу, чтобы не мешали лежать, и пристраивать свой мешок с сеном. Я присоединился к нему, тем же занялись и возвращающиеся со своими «матрацами» гномы.

В начале завала уселись два новоприбывших гнома-надзирателя, еще два — на окончании нашего лежбища. Тьфу, как по мне, было проще этого геморройного гнома убить, чем столько морочиться!

Наконец шорохи укладывающихся поудобнее гномов утихли, только Муса еще гнездился, все не мог найти себе удобное положение. Свет в фонарях на стенах приглушили, послышались первые похрапывания. Так пришла первая моя ночь под землей.

Нейлин всхлипнула, тяжело вздохнула и отерла мокрое от слез лицо платочком. Пройдя в ванную, открыла кран, и струйка теплой воды зашумела по раковине. Девушка немного подержала руки под струей, потом решительно закрыла кран. Покрутила другой вентиль, и теперь из крана потекла ледяная струя. Набрав в сложенные лодочкой руки воды, окунулась в нее лицом. Потом еще и еще раз. Приложив холодные ладошки к щекам и постояв так немного, вернулась назад в комнату. Сев на стул у трюмо, начала разглядывать себя в зеркале. Хорошенькое, теперь осунувшееся и посеревшее лицо хранило на себе былую красоту. Нет, ее можно было вернуть, начни девушка снова нормально питаться и перестань плакать ночами напролет, вернись к нормальной жизни. Но, неизвестно, когда это случится. Криста проводила вечера рядом с девушкой, разговаривала с ней, вместе разбирали тексты подаренных Эрландо книги. Да, это девушку отвлекало, она забывалась, но когда она оставалась в одиночестве, воспоминания снова возвращались. И девушка снова начинала плакать.

Уже прошло много времени после его смерти, но воспоминания не оставляли ее. Его короткие волосы, белозубая улыбка, смеющиеся глаза. Его иногда дурацкие шутки, странные выходки, но он был… Был… Любим? Да! Да, он был любим ею! И вот так глупо, даже не объяснившись, они расстались! Расстались навсегда. Она не успела сказать Эрлу о своей любви. Там, на крепостной стене, она уже была готова открыться ему, поведать о своих чувствах. И, насколько она понимала, он ее тоже любил, ведь поцеловал же ее тогда, у ворот крепости! И, как участилось его дыхание, как колотилось сердце, когда он ее обнимал той ночью на стене. Он тоже ее любил! И вот так!.. Нет, так не должно было быть! Слезы ручейками побежали по щекам.

В дверь осторожно постучали костяшками пальцев, и она приоткрылась. На пороге стоял Кален.

— Ты снова плачешь? — грустно спросил ее он. — Я скорблю вместе с тобой, мне тяжело потерять отличного, лучшего друга, наверное, единственного настолько близкого, но… Я не знаю, как это правильно сказать… М… Нейлин, пожалуйста, перестань убивать себя! Отпусти его! Его душа не может обрести покой в вечности! Я слышал, что так оно и есть…

— Ты лучше спроси у нашего священника! — отмахнулась девушка. — После смерти человек получает по заслугам. Ты его хоть сто раз отпевай, гроб хоть по самые края засыпь «пропусками в Счастливые сады», но если он не раскаялся в своих грехах при жизни — значит, за них и будет мучиться в Вечном пламени. И мертвые тебя не слышат. Не присваивай им возможности Всевышнего! Этого никогда не будет. А те, которые видят «родных», пришедших к ним во снах, и т. д. и т. п. — видят нечистого, который хочет их сбить с дороги, заставить согрешить, сделать глупость. Иди к бабке, сделай что-то, что попросил сделать умерший, и дай Нечистому полное право на действие в твоей жизни!

— Да, я понял свою глупость. — склонил голову Кален. — Пойдем на улицу. Подышишь свежим воздухом. И увидев, что девушка собирается отнекиваться, взял ее за плечи и увлек за собой.

На улице было жарко, поэтому Нейлин сняла теплую кофту, оставшись в белой блузе и длинной зеленой юбке. На ногах были мягкие туфельки на невысоком каблучке.

— Пойдем, сестренка, — нежно взял девушку за руку парень, и они пошли по тропинке между хорошо прижившихся зеленых насаждений. За растениями бдительно следила Элизия и приехавший из Кертена садовник. Сейчас они двинулись в неизвестном направлении, видимо, снова осматривать поспевающий урожай на полях. На нескольких лугах в горах была вспахана земля и засажена экспериментальными сортами овощей. Пока все шло отлично, хоть и высаживалось не по сезону, но росло хорошо, и голода в замке не предвиделось. Скорее, даже наоборот: повезут на продажу или же раздадут тем крестьянам, у кого неурожай в этом году. Вот, например, тем, которые летом пришли в эти земли. А может, и то, и другое.

Егор исправно проводил службы у себя в церквушке в Пригорном, сюда наведывался нечасто. Да и крестины, свадьбы и похороны тоже случались. Да и в Пригорное начали возвращаться бывшие жители, прознавшие об исчезновении дракона, и о хорошем графе. Да, сейчас граф сменился, уже и графиня есть, жена погибшего, но они тоже отлично хозяйство ведут. Графство стало большим, так как было слияние двух графств. После смерти графа эл Рези было принято решение объединить эти два куска земли под одной рукой. Из стольного града прислали две сотни солдат, а те приехали со своими родственниками, и крепость на перевале снова наполнилась. Ее отстроили, отремонтировали разрушенное, и люди потянулись в прилегающие земли, несмотря на беспокойное время. Жизнь продолжалась.