История Британских островов - Джереми Блэк

Однако политическая ситуация осложнялась последствиями экономического спада 1870-х гг., неопределенностью, возникшей вследствие расширения электората, и застарелым нарывом в виде ирландского вопроса. Террористические акты, совершавшиеся фениями в Ирландии, Англии и Канаде, умножали человеческие жертвы, а в самой стране активизировалось движение в поддержку земельной реформы и гомруля. Проекты гомруля, предлагавшиеся Гладстоном, были отвергнуты в 1886 и 1893 г. Парламентом, и служили предметом ожесточенных споров, расколов английских политиков. Консерваторы возглавили противодействие устремлениям правительства, и консервативная партия в 1886 г. сменила свое название на партию юнионистов, однако провалом первый закон о гомруле в 1886 г. был обязан ренегатству 93 «либералов-юнионистов» из лагеря Гладстона. Гомруль расколол либералов, и это был не первый и не последний раз, когда ирландский вопрос приобретал важнейшее значение для британской политики. В день Рождества 1877 г. Гладстон записал в своем дневнике: «теперь одна молитва вытеснила все остальные: Ирландия, Ирландия, Ирландия».

Политической гегемонии либералов пришел конец в 1886 г., когда всеобщие выборы выиграли консерваторы во главе с Робертом Сесилем, третьим маркизом Солсбери. Хотя либералы, которых по-прежнему возглавлял престарелый, уже полуслепой и полумертвый Гладстон, победили на выборах 1892 г., консерваторы захватили первенствующее положение в политической жизни на период с 1886 по 1905 г. при поддержке либералов-юнионистов. Солсбери (премьер-министр в 1885-1886, 1886-1892, 1895-1902 гг.) и его преемник и племянник Артур Бальфур (1902-1905 гг.) отвергали гомруль и придерживались осторожной тактики в отношении внутренних реформ. Культурная база либерализма пошатнулась в глазах общества, которое уже больше привлекали консервативные взгляды и консервативный подход. В 1900 г. либералы потеряли большинство шотландских мест в Парламенте впервые с 1832 г. Маркиз Солсбери, владелец Хэтфилд-Хауса, одного из дворцов, которому британцы присвоили звание «национального достояния», получал большую часть доходов с городской собственности, включая лондонские трущобы. Две трети его кабинета составляли пэры, хотя это никак не сказывалось на лоббировании интересов землевладельцев, кроме, разве что, того, что этот кабинет не принимал таких бюджетов, как бюджет либерального правительства в 1894 г., значительно повысивший налог на наследство. Правительство Солсбери получило прозвище «Отель Сесилей», поскольку в нем заседало много представителей этой семьи. В 1887 г., когда Артур Бальфур получил пост министра по делам Ирландии, сложилось выражение «Bob's your uncle»[1]. Тем не менее нарастало давление в поддержку более радикальных политических и социальных преобразований. Политические воззрения все больше определялись социальными и классовыми вопросами. Землевладельцы откололись от либералов после 1886 г. За «дезавуированной» либеральной программой Джозефа Чемберлена 1885 г., призывавшей к земельной реформе, в 1891 г. последовала Ньюкаслская программа Гладсто-на, присоединившая к этому призыву требование гомруля, отделения церкви от государства в Уэльсе и Шотландии, бесплатного образования, сокращения рабочих часов на фабриках, реформы избирательной системы и реформы или отмены Палаты Лордов. В том же году шотландские либералы выдвинули требование земельной реформы в Хайленде, введения восьмичасового рабочего дня для шахтеров и расширения электората. Продолжались случаи жестокости. В 1891 г. 13-летний сельскохозяйственный рабочий из Нортгемптоншира Том Мастере был выпорот своим работодателем за дерзость. Однако призывы к радикальным преобразованиям приводили к обвинениям либералов в том, что они угрожают стабильности и преследуют узкопартийные интересы. Это вызывало еще большее сплочение защитников собственности и придавало дополнительную силу консерваторам.

Уэльс в XIX в.

Процессы, протекавшие в Уэльсе, могут служить прекрасной призмой, в которой отразились более широкомасштабные явления. Постоянный экономический рост здесь отмечается с 1790-х гг. и затронул прежде всего южные районы, богатые углем и железом. Производство чугуна поднялось с 5000 тонн в 1720 г. до 525 000 в 1840 г., составив 36 процентов от общего британского производства. Значительный рост промышленности в Монмутшире и восточном Гламоргане, например, в Эббу-Вейле и Мертир Тидвиле, создавал рабочие места и способствовал демографическим сдвигам: в 1801 г. в Гламоргане и Монмутшире проживало около 20 процентов населения Уэльса, в 1901 г. — 57,5 процента, а с 1921 г. — 60,5 процента. Важное значение для южного Уэльса имел также рост угледобычи. Валлийский уголь использовался для коксования в плавильных печах и в топках пароходов, а валлийский антрацит идеально подходил для железо- и сталеплавильной промышленности. Добыча (в миллионах тонн) выросла с 1,2 в 1801 г. до 13,6 к 1870 г. и 57 к 1913 г. Большая его часть шла на экспорт, а в угледобывающей отрасли была занята примерно треть валлийской рабочей силы. Расширение кардиффского порта при третьем маркизе Бьюте и распространение железных дорог, особенно таффвейлской ветки между Кардиффом и Мертир Тидвилом (1841 г.), позволило перемещать большие объемы угля. Население Кардиффа выросло с 10 000 в 1841 г. до 200 000 в 1921 г.; население шахтерского города Рондда с 1000 в 1851 г. до 153 000 в 1911 г. Уголь способствовал индустриализации. Экономический рост довершил процесс преобразования валлийской экономики. Для валлийского сельского хозяйства появились новые рынки сбыта. Телеги, перегоны скота и каботажные перевозки отошли в прошлое с развитием сети железных дорог, которые в 1850 г. соединили с Уэльсом остров Англси, а в 1864 г. дошли до Аберистуита. Экономический и демографический рост в индустриальных областях привел к относительному снижению значения сельского хозяйства и сельских областей Уэльса, сыграв важную роль в изменении традиционного образа валлийца и восприятии его национального характера. Англикане перестали составлять большинство населения, и рост диссентеризма внес значительный вклад в изменении политического и культурного облика Уэльса. Придя на смену господству консервативного англиканского поместного дворянства, с 1868 по 1918 гг. власть удерживала либеральная партия, опиравшаяся на нонконформистов. Перемена во взглядах на «валлийский дух» многим обязана растущему влиянию нонконформизма, вдохновлявшего возрождение национального самосознания.

Процесс индустриализации не обошелся без трудностей, а от людей требовался опасный, напряженный и изматывающий труд. Но и при всем этом, несмотря на то, что преобразования вводились извне, по большей части по почину состоятельных англичан, они натолкнулись на относительно незначительное сопротивление. Тем не менее в первые десятилетия XIX в. Мертир Тидвил, центр индустриализации, был охвачен волнениями, которые достигли своего пика в 1831 г. Мертирское восстание было подавлено войсками; погибло не менее 20 восставших. Спустя восемь лет чартистские волнения в Ньюпорте, в которых участвовало более 5000 человек, были усмирены небольшим отрядом солдат, открывшим огонь и рассеявшим толпу. В том же году в юго-западном Уэльсе начались Бунты Ревекки. Бунтовщики крушили заставы сборщиков пошлин, вызывавшие ненависть у селян. Волнения продолжались до 1844 г., а их участники расширили сферу действия, выступая также против несправедливо завышенной арендной платы и рабочих домов. «Мать Ревекка», символическая покровительница протестующих, в белом плаще и с красным или черным лицом, получила имя от Ревекки из Книги Бытия, которой было сказано «да владеет потомство твое жилищами врагов твоих». 293 нападения на таможенные заставы в 1838-1844 гг. отражали значительную социальную напряженность, возникшую в результате промышленной депрессии 1839-1842 гг., инфляции земельной ренты во время наполеоновских войн, враждебного отношения к землевладельцам и церковной десятине, сокращения общинных земель вследствие усиленного огораживания в 1750-1815 гг., а также высоких расценок дорожных трестов. Враждебность также выражалась в браконьерстве и поджогах.

Волнения пошли на спад после принятия в 1844 г. закона, заменявшего в южном Уэльсе дорожные тресты дорожными комитетами, но следующие десятилетия были отмечены рядом крупных шахтерских забастовок в Гламоргане. Впрочем, необходимо рассматривать эти явления в более широком контексте. Забастовки были естественной реакцией на неотрегулированную индустриальную систему. Очевидно также, что революционные настроения, которые, действительно, имели место, не привели к революции как таковой. В Британии не происходило ничего похожего на Год революций (1848 г.) на континенте. Войска из бреконского гарнизона сыграли важную роль в ряде стычек, но число солдат в Южном Уэльсе в 1839 г. было повышено всего до 1000 человек. Это не идет ни в какое сравнение с численностью габсбургских войск в Венгрии и Италии. Поэтому вряд ли можно говорить о «подавлении» восстаний: революционные настроения не были столь сильны, а требования сводились к устранению определенных поводов для недовольства. Чувство солидарности еще не привилось среди рабочих, а процесс становления трейд-юнионов занял длительное время.